Алина Углицкая - Отчаянная

Только войдя на территорию космопорта, Хорган замедлил шаг и почувствовал, как напряжение понемногу отпускает его. Все это время он почти бежал, желая убраться подальше от дома и от прозрачных зеленых глаз, которые смотрели на него с молчаливым протестом.

Девчонка!

Ее близость сводила с ума, запах возбуждал самые низменные инстинкты, а сходство с сестрой рвало душу Хоргана на куски. Он знал, что легко не получится, но не думал, что будет так тяжело. То же лицо, те же глаза, тот же чувственный аромат, и такое же податливое тело, как осталось в его памяти. Кажется, протяни руку - и вот она, вся твоя. Но при этом в ее глазах не любовь, а ничем не прикрытая враждебность.

Кира его ненавидела. И даже не пыталась это скрывать. А он просто хотел ее, как одержимый, хотел до безумия, до боли в паху, до зубовного скрежета. И это была та правда, с которой ему теперь предстояло существовать.

Остановившись у погрузочной площадки, он набрал пригоршню снега и приложил к небритым щекам, надеясь охладить горящую кожу. Его ждали дела, для которых нужен был ясный разум.

Ощущение чужого присутствия заставило Хоргана настороженно вскинуть голову. Кто-то приближался со стороны сортировочной, поскрипывая свежевыпавшим снежком. И этот кто-то рисковал сейчас попасть под горячую руку.

Хорган набрал полную грудь морозного воздуха, а потом резко выдохнул, возвращая себе хладнокровие. Подчиненные не должны видеть своего командора в таком состоянии. Тем более, если их командор - дерранг.

Шаги замерли у него за спиной.

- Сэр? - это был Дерренс, и в его голосе прозвучало плохо скрытое удивление. - Что вы здесь делаете?

Отсчитав до пяти, Хорган медленно повернулся к нему:

- Не думал, что мне нужно особое приглашение.

- Простите, сэр, - мужчина тут же смешался под его пристальным взглядом. - Просто...

- Что?

- Не ожидал сегодня увидеть вас здесь.

- Это почему же?

- Ну... - сдвинув меховую шапку на лоб, Дерренс смущенно поскреб стриженый затылок, - парни сказали, что вчера вы из ратуши ушли не один.

- И? - Хорган прищурился. - Договаривай.

- Я подумал, раз уж вы дали выходной остальным счастливчикам, то и сами...

- Буду прохлаждаться в постели с избранницей? - по лицу командора скользнула кривая ухмылка. - Извини, что разочаровал. Сколько тонн уже отгрузили?

- Три тысячи, - комендант вытянулся в струну, услышав в тоне Хоргана опасные нотки.

- Мало. До конца смены должно быть отгружено семь.

- Сэр, но...

- Есть возражения?

Пронзительный взгляд пригвоздил коменданта к земле.

- Нет, сэр, никак нет.

- Отлично.

Оставив Дерренса переминаться с ноги на ногу, Хорган стремительным шагом направился к зданию космопорта. Комендант, сам того не желая, задел его больную струну, и теперь она резонировала внутри, наполняя дерранга глухим раздражением.

Нужно было срочно заткнуть эту пробоину. Заглушить боль, которая разъедала душу, как ржавчина разъедает металл. А Хорган знал не так много средств, чтобы забыться.

Вчера он смалодушничал, позволив себе напиться. И результатом его малодушия стало насилие над девчонкой. Даже сейчас он чувствовал на себе ее ненавидящий взгляд.

Возможно, он должен был извиниться...

Эта мысль мелькнула в его воспаленном мозгу, будто яркая вспышка в кромешной тьме.

Едва не запнувшись на ровном месте, Хорган резко остановился.

Извиниться... Он должен был извиниться...

Да нет, с чего ему перед ней извиняться? Она не выглядела слишком потрепанной, когда он проснулся. Наоборот, судя по взгляду, эта малышка с удовольствием придушила бы его прямо во сне. А он, дурак, глядя на нее не мог думать ни о чем другом, как только об ощущении ее влажной плоти на его члене! И в тот момент, когда она тянулась за банкой с кофе, он представлял, как нагнет ее сейчас над столешницей, рывком задирая подол рубашки до самой шеи, а потом вонзится между ее ягодиц, таких упругих и нежных, что при мысли о них его член наливается сладкой болью.

Если бы он не сбежал, то так бы все и случилось. Он бы снова трахал ее, как безумный, представляя, что перед ним не она, а другая. Та, которой у него больше нет.

Наверное, он действительно сходит с ума. Откуда она только взялась после всех этих лет!

Добравшись до кабинета, Хорган первым делом распахнул дверцы бара. Его руки тряслись, сердце грохотало, отдаваясь в ушах, а потребность выпить ощущалась почти физически. И он уже схватил закупоренную бутылку, когда случайный взгляд на зеркальную дверцу заставил командора скрипнуть зубами.

Хорган увидел себя. Бледного, с взъерошенными волосами, с потемневшими, лихорадочно блестящими глазами, в которых плескалось безумие. И с капельками испарины, выступившими на висках.

Это было жалкое зрелище.

Его Майя была бы не слишком рада узнать, во что он превратился.

Пальцы командора разжались сами собой, отпуская горлышко бутылки. Руки бессильно упали вдоль тела. Несколько минут он просто стоял, глядя на свое отражение. Потом с шумом выпустил воздух сквозь сжатые зубы.

Захлопнув бар, Хорган, пошатываясь, добрался до ближайшего кресла и рухнул в него. Нервным жестом взъерошил волосы, пытаясь вернуть самообладание. Но внутри черным ядом разливалось отвращение к самому себе.

Он ведь все это уже проходил. И пьянство, и попытки забыться. И знал, что уход от реальности ничего не изменит.

В той катастрофе на Церере двадцатипятилетний Ян Хорган не только потерял невесту и будущего ребенка, но и сам пострадал. Несколько месяцев хирурги боролись за его жизнь, собирая буквально по кусочкам. Об этом до сих пор напоминали многочисленные шрамы, изрезавшие его тело. Врачи вернули его с того света, но не смогли вернуть его душу.

Едва встав на ноги, он покинул госпиталь и продал все, что имел, чтобы получить патент карателя. Теперь это был другой Хорган: жестокий, опасный и хладнокровный убийца, ведомый лишь жаждой мщения. Высший суд Земной федерации дал ему право судить и карать космических отщепенцев: пиратов и контрабандистов. И он делал это с большим удовольствием, топя свою боль в чужой боли. Его руки были по локоть в крови, пугающая слава о зверствах командора Хоргана летела далеко впереди его имени, а короткие перерывы между карательными операциями были заполнены пьяным угаром, транквилизаторами и доступными женщинами.

Ему понадобилось целых семь лет этого ада, чтобы не то чтобы смириться, а хотя бы признать тот факт, что его девочки больше нет.

Это были очень долгие семь лет, практически бесконечные. Они привели его на Ллур, и только здесь, в суровых снегах этой планеты он обрел подобие душевного покоя. И вот теперь ему вдруг показалось, что он снова у той самой точки, с которой начал свой прыжок в темноту.