Алина Углицкая - Отчаянная

- У тебя. Нет. Никаких. Прав, - произнес он, отчеканивая каждое слово. - Ты - заключенная.

Потом, отпустив ее так же внезапно, как и схватил, он развернулся и молча вышел из кухни. Уже на пороге слегка задержался и, не оборачиваясь, добавил:

- Спасибо за обед. Пахнет вкусно.

Ошеломленная, растерянная, растоптанная, Кира смотрела, как он уходит. Его тяжелые шаги загромыхали по лестнице. Потом хлопнула дверь в спальне. Потом раздался натужный скрип кровати, когда он упал на нее.

Девушка подняла глаза к потолку. Он был там, прямо над ней. Чужой, непонятный и недоступный. Пугающий.

Он никогда ничего ей не расскажет. Она для него никто. Заключенная.

И он для нее никто.

Почему же тогда на глаза навернулись слезы, а горло сжимается от беззвучных рыданий? Когда, в какой момент разговора она допустила ошибку? Когда все вышло из-под контроля?

Ей так хотелось причинить ему боль! Убедиться, что он не каменный, что он способен испытывать хоть какие-то чувства. Да, это было неправильно и жестоко, но разве слабые существа не имеют права на жестокость, когда более сильные загоняют их в угол? Разве она не имеет права защищаться, как может?

Имеет...

Почему же сейчас ей так больно?

Ее затуманенный взгляд замер на кастрюльке, в которой все еще булькал обед.

Грубо выругавшись, она схватила ее за ручки и, не задумываясь, выплеснула содержимое в раковину. Пустая кастрюля, загромыхав, отправилась следом.

Закусив костяшки пальцев, чтобы ни один всхлип не вырвался наружу, Кира медленно опустилась на пол. Привалилась спиной к дверце под раковиной. Ее сердце колотилось, как сумасшедшее, дыхание было частым, поверхностным, словно она не могла надышаться. Запрокинув голову, девушка заставила постыдные слезы высохнуть на глазах.

Нет, она не заплачет. Ни за что. Никогда. Он не заслужил ее слез.

Сверху донесся голос Хоргана, приглушенный бетонными перекрытиями:

- Да. Понял. Дай мне пару часов. Продолжим поиски в третьем квадрате. Я нюхом чую, что эта мразь где-то здесь.

Киру словно током ударило.

Незнакомец.

Они ищут его.

И если найдут, она утратит единственный шанс выбраться с этой планеты...

***

План созрел за считанные мгновения. Как в любом плане, в нем были свои пробелы, но Кира, взбудораженная произошедшим, решила, что будет импровизировать. Она была уверена, что проще действовать по обстоятельствам, чем продумывать каждую мелочь и надеяться, что все учла. Все учесть невозможно, как ни старайся, остается лишь рисковать.

Она прислушалась, но из спальни больше не доносилось ни звука. Даже если Хорган не спал, он лежал очень тихо.

Стараясь не шуметь, девушка уничтожила следы неудавшегося обеда. А потом обыскала кухонные шкафчики. Где-то там должна была лежать полевая аптечка, она пару раз натыкалась на нее, когда искала нужные специи.

Искомое обнаружилось в самом нижнем ящике под плитой. Небольшая сумочка из непромокаемого материала, укомплектованная стандартным медицинским набором: перевязочный пакет, несколько автоматических капсул с обезболивающими и антибиотиками, иммуномодуляторы, антивирусные средства и еще что-то, чего Кира не смогла опознать.

Внутри аптечки лежала инструкция на межгалактическом языке, так называемой космолингве. Но девушка даже не глянула на нее. Ее интересовал только перевязочный пакет и капсулы с обезболивающим. Этих маленьких ярко-желтых капсул было целых пять штук. Достаточно, чтобы погрузить взрослого человека в глубокий сон на несколько часов. А больше и не потребуется, Кира была в этом уверена.

Достав из шкафа вместительную сумку, она начала набивать ее продуктами. Пара вакуумных упаковок со свежими фруктами и овощами, пара саморазогревающихся упаковок с мясным блюдом. Две ложки, две вилки. Нож. Термос...

На этом ее фантазия иссякла. Сев на стул, Кира, как маленькая девочка, зажала ладони между коленей и с тоской огляделась.

За время, проведенное здесь, эта кухня стала ей почти родной. Она изучила в ней каждый уголок. Каждая полочка, каждый шкафчик были протерты ее заботливой рукой. Каждая баночка, каждая чашка или тарелка были переставлены так, как ей самой захотелось. И вот парадокс: Кира так и не почувствовала себя хозяйкой в этом доме, но эту кухню в глубине души она уже считала своей.

Игнорируя щемящее чувство, которое вдруг охватило ее изнутри, девушка посмотрела на сумку. Та стояла на столе, раздув бока, но чего-то в ней не хватало. Какой-то особой детали, которая придала бы завершенности этим поспешным сборам.

- Что это?

Голос Хоргана, прозвучавший так неожиданно, заставил Киру подпрыгнуть на стуле. Обернувшись, она увидела командора. Он успел принять душ и сменить одежду, но его лицо оставалось хмурым и озабоченным.

Подойдя к столу, он заглянул в сумку. Потом, повернувшись, одарил девушку испытывающим взглядом.

- Ты куда-то собираешься?

Кира с трудом сдержалась, чтобы не съежиться.

- Да вот, - натянуто улыбаясь, она выдала заранее приготовленную фразу, - хочу устроить пикник в долине.

И сама удивилась, как ложь легко и непринужденно сорвалась с ее языка.

В серых глазах командора мелькнуло легкое удивление.

- И с кем же?

- С Темарой. Ты же не против?

Спрятав руки так, чтобы Хорган не видел, она скрестила пальцы. Наивный жест веры в высшие силы.

Несколько минут мужчина молчал, разглядывая ее, будто пытался понять, что у нее в голове, потом сухо сказал:

- Ты выбрала не самый удачный день для пикника.

- И ты не скажешь, почему, - с притворной бодростью отрапортовала она.

Хорган колебался. Интуиция подсказывала ему, что дело нечисто, что Кира что-то задумала. Слишком уж странным было ее лицо, когда он вошел. Но после размолвки, случившейся днем, он чувствовал себя виноватым, и эта вина требовала от него пойти на уступки.

Он не хотел, чтобы все так случилось. Не хотел грубить, не хотел пугать. Он сам не понял, как это произошло. Но бессонная ночь и безрезультатные поиски в непроходимой чаще вымотали его. Он сорвался. Выместил свое раздражение на первом, кто попался под руку. Но так и не почувствовал облегчения.

Уже в спальне, тщетно пытаясь уснуть, он понял, что натворил. Стоило лишь закрыть глаза, как перед внутренним взором всплывало побелевшее от страха лицо Киры. Такое, каким оно было, когда он на нее кричал.

Его собственная жена боялась его. Его идеальная половинка. Мать его будущих детей. Женщина, которую сама Природа выбрала ему в спутницы жизни.

Даже сейчас Кира смотрела на него с затаенным страхом в глазах, и он чувствовал ее страх так же хорошо, как и собственную вину. И этот страх грыз его точно так же, как и вина, разъедая изнутри, словно яд.

Кира по-своему восприняла это молчание.