Елена Арсеньева - Святилище любви [СИ litres]

– Нет, – качнул головой Аргирос. – Я спрятал его там, где этим грязным тварям и в голову не придет его искать! Правда, я посулил им, что отдам венец, если они приведут сюда ту девушку, которую я изваял. – Он показал на статую мраморной возлюбленной. – Однако это была лишь издевка, ведь они прекрасно понимали, что никогда не найдут ее и…

Внезапно Аргирос умолк и ошеломленно поглядел на Никарету, а она с таким же выражением уставилась на него.

– Но ты здесь! – хрипло воскликнул Аргирос. – Значит, они все-таки нашли тебя?!

– Так вот почему гермафродитосы увели меня с агоры… – прошептала Никарета. – А я-то никак не могла понять, что произошло, почему меня избавили от наказания…

– За что ты должна была понести наказание? – изумился Аргирос.

Теперь настал черед Никареты говорить о себе, и она торопливо рассказала Аргиросу и о том, как попала в Коринф и была, полумертвая, спасена асклепиадами; и о том, как ее новые друзья были погублены неизвестными злодеями, а в их убийстве несправедливо обвинили Окиноса; и о том, как она заступилась за несчастного – и за это была приговорена к кровавой порке, которая, конечно, стала бы для нее смертельной…

– И все же я не пойму, как они узнали, что ты – это ты?! Как узнали, что именно тебя нужно привести сюда, чтобы я открыл им тайну? – снова спросил Аргирос.

– О мой любимый, – тихо усмехнулась Никарета, – твой учитель не льстил тебе, когда сравнивал с Пигмалионом! Я вижу себя, когда смотрю в лицо статуи… Я не верю своим глазам, когда вижу эту красоту, но я верю тебе. Это истинно мое изображение! Вот только волосы у меня здесь по-прежнему длинные…

– Нет, – прервал ее Аргирос. – Этого не может быть. Иначе почему бы этот гермафродитос, – он кивком указал на Косму, безжизненно валявшегося в углу пещеры, – хотел утащить тебя отсюда?!

– В самом деле, – ошеломленно шепнула Никарета, – он не пускал меня, он кричал: «Тебе сюда нельзя!» Тогда почему же…

Она напряженно свела брови, безуспешно пытаясь проникнуть в тайну, которая окружала ее спасение, – но тут же забыла об этом, забыла обо всем на свете, потому что пальцы Аргироса, крепко сжимавшие ее руку, вдруг ослабели, а голова его запрокинулась.

– Никарета… – простонал он. – Отнеси венец в храм! В этом твое спасение и предназначение. Прощай, любовь…

Это было последнее слово, которое сорвалось с его уст, и вместе с этим словом с них сорвалось последнее дыхание.

– Нет, Аргирос, нет… – прошептала девушка – и зарыдала отчаянно, как покинутое дитя. Да такой она и была сейчас! Горько проститься с любимым, но обрести его вновь – и вновь потерять, когда уже веришь в счастье, когда обретешь надежду, – ничего горше этого случиться не может!

Никарета упала на исхудавшую грудь Аргироса, почти лишившись чувств, и не понимала, сколько времени пребывала в оцепенении, но вдруг ей послышался какой-то звук.

Шаги? Кто-то идет сюда?

Девушка вскочила, насторожилась… Да, без сомнения: вон там, за поворотом подземного коридора, кто-то есть!

Но кто же здесь может оказаться, кроме гермафродитосов?! Сейчас они схватят ее и…

Надо бежать! Нет, сначала надо отыскать венец Афродиты!

О, если бы Аргирос успел открыть, где спрятал его… Никарета была бы счастлива возвратить сокровище в храм великой богини, но как найти венец?!

Она лихорадочно оглядывала стены, озаренные призрачным сиянием фосфороса, вглядывалась в лица статуй, словно искала у них ответа, однако мраморные любовники были всецело поглощены друг другом, а лукавая улыбка Афродиты словно говорила: «Ты должна найти венец сама! Вернешь его мне – и вернешься к жизни!»

Да, теперь Никарета вполне постигла, куда и зачем вела ее через все страдания прекрасная богиня. И вот цель близка… Но где же, где же, где же венец?!

Тем временем звуки, напоминающие подкрадывающиеся шаги, не стихали. Они наполняли сердце страхом, однако внезапно Никарета сообразила, что слышит всего-навсего легкий перезвон капающей воды.

Источник, о котором упоминал Аргирос… Клятва, которую он взял с Никареты…

Кровь застучала в висках, и девушка кинулась в ту пещеру, на которую указывал Аргирос.

Посреди пещеры находилась полукруглая каменная чаша, видимо, выдолбленная в толще породы тонкой струйкой воды, льющейся откуда-то со сводов и потолка пещеры, словно там, наверху, была еще одна каменная чаша, переполненная через край.

Очевидно, из-за того, что вкрапления фосфороса отражались в колеблющемся зеркале воды, в этой небольшой пещере было особенно светло.

Никарета подошла к каменным краям, напилась и умылась, пристально вглядываясь в рябившую поверхность. А потом, мысленно воззвав к Афродите, погрузила руки в воду по плечи… и почти сразу нашарила на каменном дне что-то круглое, тяжелое… и наконец из сияния играющей воды она извлекла тот самый венец, который некогда мягко светился для нее в кромешной тьме старого храма в Троаде.

Слезы снова полились из глаз Никареты, и она благоговейно коснулась губами одного из влажных адамасов.

Как поступить теперь? Что делать?.. Ей хотелось вернуться в пещеру, где стояли прекрасные статуи, водрузить венец на голову Афродиты и перед ее лицом поклясться Аргиросу в вечной любви и памяти, а потом заняться его погребением, но страх остановил ее: а вдруг вернутся гермафродитосы?! Они убьют Никарету, заберут венец, и мучения Аргироса окажутся напрасными!

Гермафродитосы вернутся, они обязательно вернутся, Никарета уже слышит их шаги, они бегут сюда…

А куда бежать ей?! Который из этих многочисленных коридоров выведет ее из глубин Акрокоринфа на поверхность?!

Белый пес внезапно вырвался из соседней пещеры и коротко, тревожно тявкнул рядом с Никаретой, а потом схватил ее за подол и потянул в глубину одного из коридоров, которые во множестве выходили в пещеру с водоемом.

Девушка оторвала подол от своего хитона, завернула в него венец, прижала драгоценную ношу к груди – и без малейшего раздумья кинулась вслед за собакой. Среди сонмища мыслей, полных печали, страхов и надежды, которые крутились в эти минуты в ее голове, мелькнуло смутное воспоминание о том, где она видела этого белого пса… Но догадка показалась слишком невероятна, Никарета отогнала ее – и продолжила путь вслед за своим проводником, которого вело безошибочное чутье – и желание во что бы то ни стало выполнить приказ хозяина. Жаль было его покинуть, но ослушаться пес не посмел.

Подземелья Акрокоринфа

Когда Аристократ, послушный приказу, убежал, Драконт выбрался из узкого коридора, где он, затаившись, слушал весь разговор Никареты с ее бывшим возлюбленным, и, подойдя к трупу, закрыл ему глаза. Никарета была слишком потрясена и забыла это сделать, но Драконт совершил этот поступок не из милосердия к усопшему, а потому, что ему не хотелось, чтобы эти мертвые глаза следили за ним. И все-таки тень ваятеля еще бродила по пещере: Драконт ощущал его присутствие всем своим существом, как ощущают присутствие врага. Они и были врагами… Вернее, соперниками, и то, что один из них умер, а другой оставался жив, совсем не значило, что тот, кто жив, победил…