Ульяна Гринь - Истинная пара: третьим будешь?

Поднявшись в комнату, прилегла с гримуаром на кровать. Но расслабиться не удалось. Я ясно чувствовала присутствие: давящее, странное, тревожное. Ох ты ж, Великий Шабаш! Надо избавляться от нежданных посетителей. Начну, пожалуй, с изгнания духа.

Ужинать я не спускалась. Обряд экзорцизма неожиданно дался мне тяжело. Вот о чём говорила тётя Фотинья: когда ты дома, тебе и стены помогают, а у чужих, у оборотней, где нет магии, приходится её выдавливать из себя, как пасту из тюбика. Зверики не в счёт — простенькое заклинание, минимум усилий, почти как заставить щётку саму мести пол. А духи сущности упрямые, сильные, надо выложиться по полной программе, а ещё лучше быть вдвоём или втроём. Жалко, что сестёр со мной нет…

А самое главное — обряд не дал ровным счётом никакого результата. Полегчало мне лишь на полчаса, а потом по новой. Будто из зеркала, из окна, из стен смотрит кто-то пристально и не желает уходить. Затушив чёрные ритуальные свечи, я собрала сожжённые травки в кожаный мешочек и повесила его на угол изголовья кровати. А потом разделась, легла под одеяло и закрыла глаза. Надо попробовать уснуть. К шабашу ужин, вообще вредно есть после шести.

Сон качал меня в своих объятиях, только что подошедший, украдкой присевший рядом, ласкавший мою щёку ладонью… Ёлки-треуголки, а ведь это не сон! Это… мой муж! Сидит на краю кровати и дышит мне в ухо, касаясь лица!

— Что ты делаешь? — пробормотала я, приоткрыв глаза ровно наполовину. Ромео улыбнулся уголком губ:

— Принёс тебе ужин.

— Вечером есть вредно. От этого толстеют.

— Тебе это всё равно не грозит.

Я снова закрыла глаза. Какой он всё-таки противоречивый… То с другой бабой спит, то ухаживает за мной, как за больной! Вот что у него в голове? А рука такая нежная… Будто даже пушистая, он решил обратиться, что ли? И как же хочется, чтобы всё это было не понарошку, не из-за дурацкой игры в жену и мужа, а по любви… Ведь может быть ласковым и хорошим, когда захочет! Или он притворяется, только чтобы подлизаться?

Я открыла глаза, приподнимаясь на локте, но всё ещё прижимаясь щекой к ладони Ромео. Он чуть помедлил, но не позволил мне рассмотреть что-либо в его взгляде — наклонился и коснулся губами моих губ. Дрожь охватила тело, неостановимая и томительная. Рука мужа скользнула в глубину волос, завладела затылком, не позволила отстраниться от жадного поцелуя, и вновь я поддалась, сама не понимая, что на меня нашло. Злость и обида растворились в захлестнувшей разум страсти… Пожалуй, я даже прощу его… Да, прощу, если он будет любить меня лучше, чем своих кошек и человечек…

Когда он оторвался от моих губ, я была готова даже распрощаться с ведьминской силой, так сильно хотела продолжения. Но Ромео отстранился, облизнувшись, сказал хрипло:

— Мне надо выпить. Не думал, что всё зашло так далеко…

На его лице выцветал вновь появившийся узор из зелёных ползучих стеблей и лиловых колокольчиков. Опять эта странная татуировка! Почему я, как обычная тупенькая девчонка, забыла спросить у тётки о происхождении и значении сего ритуала?! Почему размышляю о глупостях вместо того, чтобы интересоваться действительно важными вещами?! Тоже мне, несостоявшийся будущий матриарх!

— У тебя узор на лице, — я тоже облизала губы, пытаясь удержать вкус его языка. Ромео бросил взгляд в зеркало и побелел. Словно весь его загар в момент сошёл. Ну, чего пугаться снова, ведь было уже! Было и пройдёт.

— Прости, — пробормотал он, пытаясь вытереть блёкнущую татушку, и попятился к двери. Через мгновение я осталась в комнате одна. Да что ж такое? Только настроишься на секс, только примешь важное решение, как сразу всё прекращается! Почему, о великий Шабаш, мне в мужья достался такой слабак и трус? Мучайся теперь с ним всю жизнь…

Посмотрев на поднос, я с отвращением отвернулась от красной рыбы в соусе и тяжко вздохнула, снова укладываясь на подушку. Дерьмо, а не брак. Совсем не так я себе представляла всё это. Ох, не так.

Ромео вернулся минут через двадцать. Конечно, сна у меня ни в одном глазу не было, поэтому я обернулась на звук открывающейся двери и удивилась, оглядев мужа:

— Зачем ты переоделся?

На нём был костюм с галстуком вместо демократичного тонкого пуловера и джинсов. Костюм, который Ромео надел, приняв душ в городской квартире сразу после секса с овцой и водопада вонючего содержимого вазы. Та-а-ак…

Тёмная сторона весело захихикала и предложила: «Надо убить одного из двоих, тогда и ошибок не будет!» Светлая профейспалмила, как это теперь часто с ней случалось, и пробурчала: «Маячок привязать к обоим, и никакой жестокости». Отличная идея. Сигнальный маячок из двух разных заклинаний подскажет в следующий раз, который из братьев собирается меня поцеловать.

Ну, или, как вариант, можно побрить Ромео налысо.

— Юленька-Лапуленька! — ядовитым тоном произнёс мой муж, открывая дверцу шкафа. — Разуй глаза — я ещё не переоделся.

— Хорошо, — покладисто согласилась я, откинувшись на подушку. Стоп! А почему одинаковая татуировка появляется у обоих близнецов?

«Потому что они близнецы», — вежливо подсказала светлая сторона.

«Мерси боку, капитан очевидность!» — подколола её тёмная.

Какого шабаша, что здесь происходит? Неизвестная мне магия безо всякого следа магии. Пылкая страсть Валеры. Постоянный кобелизм Романа. Волчица в клане ирбисов. Необращённая домоправительница. Дух, не поддающийся экзорцизму, или непонятная сущность. Сны тёти Фотиньи…

Завтра я куплю колоду Таро. Хватит, надоело вслепую тыкаться, как кутёнок в стену. И обязательно свяжусь с мамой. Даже если мне не надо знать совершенно секретные проекты клана, я хочу быть в курсе собственной жизни и особенностей той семьи, в которую меня подкинули насильно.

Влажное тело Ромео скользнуло рядом под одеяло, и я вздрогнула. Ни о какой страсти речи уже не шло, я была слишком сердита для этого. А когда он нерешительно обнял меня, отодвинулась резко и воткнула между нами середину одеяла:

— Нет уж! Пока ничего ты не получишь! Я сказала — спать в одной постели, а не заниматься любовью.

— Сама не знаешь, чего хочешь, — пробурчал Ромео и отвернулся. А я так и не смогла понять по голосу — рад он или расстроен таким поворотом.

Ещё часа два я проворочалась без сна, то на спине, то на боку, то полусидя. А, когда наконец уснула под вялый спор тёмной и светлой стороны о способах распознавания абсолютно похожих людей, меня разбудил стук в окно. Громкий, словно что-то с налёта врезалось в стекло. И звон этого самого стекла, усыпавшего осколками дорогой ковёр спальни.

Ромео, метлу ему в зад, только пошевелился, бормоча спросонья неразборчивые ругательства, а я вскочила, метнувшись к окну. Прохлада летней ночи заставила накинуть халатик, а чувство самосохранения — вооружиться тяжёлым бронзовым подсвечником. Наперевес с импровизированным оружием я рявкнула в темноту разбитого стекла: