Марина Кистяева - Страж. Дилогия

Придумывала на ходу.

- Ты не представляешь, сколько про тебя вчера разговора было.

Почему же не представляла? Отлично представляла.

- И красавчик, и при деньгах, так ещё и работать запретил! Мечта, а не мужчина!

О, вот тут она могла поспорить!

- Приходи в гости в любое время. Адрес...

Адрес на Катю так же произвел впечатление. Ей тоже была знакома элитная новостройка.

- А ты сейчас куда? Домой?

- Нет, прогуляюсь.

Погода выдалась солнечной, и Алина не спешила в пустую квартиру. По большому счету надлежало заняться сбором собственных вещей, но, кто бы знал, как не хотелось!

Алина с часок прогулялась по ближайшему парку, потом, поймав такси, всё же поехала к себе на съемную квартиру. Личные вещи всё же надо забрать.

Звонок с незнакомого номера раздался ближе к восьми.

- Слушаю.

- Алина, ты где?

Голос Германа она узнает из тысячи.

- Я вещи собираю. Буду через час.

- Я приеду за тобой.

Хотела обрубить, сказав: «Не надо».

Решила схитрить:

- Герман, а можно я сама доберусь? Думала, вещи все соберу, оказалось, что только самое необходимое покидала. Один пакет получился. Не тяжелый. Я немного пройдусь, и, если устану, тебя наберу. Как ты на это смотришь?

Он колебался.

Ответил не сразу.

- Хорошо, но до темноты постарайся вернуться.

Алина долго смотрела на телефон, делая выводы.

Вторичная прогулка ей пошла на пользу. Она чувствовала, как разрумянилась, да и общее физическое состояние радовало.

Дом, где Герман приобрел квартиру, был пока мало заселен. На их этаже они единственные.

Поднимаясь по лифту, Алина напевала себе под нос незатейливую мелодию. Настроение пока никто не испортил.

Когда дверцы лифта бесшумно разъехались в сторону, Алину ждал сюрприз. И с настроением она погорячилась. В углу, рядом с дверью их квартиры, на корточках жалась, прячась от нечаянных глаз, обнаженная Екатерина.

книга 2. глава 10

10.

Первая мысль - Герман изнасиловал её и выгнал.

Потом, как кипятком ошпарили - натолкнулась на злобный взгляд Катьки, в котором не было и частицы боли или страдания. Лишь зависть.

Как в калейдоскопе промелькнуло лицо коллеги, когда она увидела Германа - восторженное. Потом, в кафешке, все чаще расспрашивала о нем. Где, как, что. И радость, когда Алина сама назвала адрес, тоже была неподдельной и вполне читаемой.

Девушка, не чувствуя под собой ног, подошла к Екатерине, которая по-прежнему молча смотрела на неё.

- Сейчас одежду вынесу.

Дверь оказалась не запертой.

Герман лежал на диване и смотрел какой-то фильм по огромной плазме. Купил, проезжая мимо гипермаркета электроники.

Белые брючки, красная кофточка и нежно-розовое белье валялось по пути от порога до гостиной.

Увидев Алину, Герман медленно поднялся.

Алина поставила пакет к стене и негромко произнесла:

- Я сейчас.

Быстро, брезгливо, собрала вещи и вернулась к нечаянной гостье.

- Уходи, пока он не передумал.

Вот тут Катька показала истинное лицо.

- Он сам на меня набросился. Сказал, что я чертовски красивая и...

- Не ври, Катя.

Сказала спокойно, не повышая голоса.

Бывшая коллега, теперь уже и бывшая подруга изменилась в лице. Побледнела.

- Конечно, ты ему поверишь. Вот только зря! Или думаешь, отхватила классного мужика и теперь...

Алина закрыла дверь. Прислонилась к ней. Перевела дыхание. Сосчитала до десяти. Потом скинула кардиган на тумбочку для мелочей, которой тоже не было, когда она уходила из квартиры и вернулась в гостиную.

Герман выжидающе смотрел на дверной проем, ожидая её возвращения. Лицо, словно камень. Эмоции нечитаемы. Глаза гневно сверкают.

Алина, не говоря ни слова, прошла к нему. Встала напротив.

Сильный, властный, по-мужски красивый.

Её?

Алина подняла руку и дотронулась до его лица с трехдневной щетиной. Колко. Приятно. Будоражаще.

Возбуждающе.

Внизу живота появилась тяжесть, трусики увлажнились. Алина готова была поклясться, что в тот момент она впервые поняла, что такое дикая страсть. Та самая, что любят изображать в книгах и запечатлевать на съемках. Где двое влюбленных - или не в любленных, не суть вопроса, - набрасываются друг на друга, изголодавшиеся, в едином порыве прикоснуться к желанному партнеру. Испить его сладость. Обжечься о его страсть.

Провела рукой по губам. Очертила их.

И вскрикнула - приглушенно, когда жадные губы сомкнулись на пальчике, посасывая его.

Взгляды двух пар глаз встретились.

Алина действовала, не разрывая контакта. Медленно, без суеты и лишних движений, гася в себе безудержные порывы, задрала юбку.

Да здравствуют чулки....

Трусики она снимать тоже не стала.

Зачем?

Герман успел переодеться, на нем были домашние спортивные штаны.

Девушка дотронулась до выпирающего бугра.

Возбужден.

Сильно.

Вон сцепил губы сильнее, прикусывая подушечку на фаланге её пальчика.

Алину словно разрядом тока прошило.

Сладко. Опасно. Так притягательно.

Новые ощущения.

- Штаны приспусти.

Это сказала она? Таким хриплым голосом?

Не может быть. Хотя...почему?

Алина открывала себя новую. Не дрожащую. Не злящуюся. Не винящую Германа да и Судьбу в целом во всех напастях, что обрушились на неё. Да и напасти ли это было... Как увидеть через боль и обиду настоящее? Как не упустить реально значимое? Как понять, что есть будущее?

Девушка, как завороженная смотрела, как Герман, приподняв бедра, резко спустил штаны вместе с плавками.

Вот он. Вздыбленный с набухшими венками, увенчанный розовой головкой с мутноватой жемчужной капелькой.

Красивый.

Да, черт побери, красивый.

Большой. И...желанный?

Вопрос - риторический.

Ещё чуть-чуть кверху была задрана юбка, чтобы уж совсем не мешала.

Шаг вперед, и колени ударились о колени.

Герман понял без лишних слов и раздвинул ноги, давая ей больше пространства для маневров.

Черные глаза горели демоническим огнем. Гипнотизировали. Призывали. Искушали.

Алину сотрясла мелкая дрожь. Хотел ли её кто-то когда-то, так как хотел её Страж? Однозначно - нет. И осознание этого факта добавляло ещё больше жара в и без того полыхающее высоким столпом пламя её желания.

Когда Алина забралась на колени к Герману, она не спешила. Не насадила себя мгновенно на его эрегированный член. Соприкоснулась с ним шелковой тканью трусиков, отчего у мужчины вырвался утробный рык, а пальцы заскребли по коже дивана. Алина же едва не замурлыкала от женского ликования.

Это была не она...

Она не могла испытывать столь острые эмоции.

Не могла быть столь порочно-вызывающей.

Или всё же могла?

Не об таких ли сексуальных отношениях она втайне мечтала? Чтобы без запретов, без условностей. Чтобы гореть, не сгорая. Чтобы чувства на пределе.