Эрика Адамс - Игрушка Тирана [СИ]

— Хочешь сказать ещё что-то, Кейтлин? — спрашиваю, поворачивая её голову набок.

— Мне нечего тебе сказать…

— Да неужели? Может, попросишь меня продолжить? Не останавливаться?..

— Не дождёшься, — говорит Кейтлин и прикусывает губу, чтобы не стонать.

— Дождусь, ещё как дождусь.

Я приподнимаю её под бёдрами, помещая руку на клитор, и выхожу из её мокрого горячего лона только для того, чтобы ткнуться возбуждённым членом в тугое колечко её попки. Член поблёскивает от соков её лона, влажный, разгорячённый.

По вздувшимся венам циркулирует оголтелое возбуждение.

Надавливаю концом на узкое отверстие, начинаю ритмично толкаться.

— Не-е-ет… Только не так. Я возненавижу тебя ещё больше, — начинает паниковать Кейт.

— Успокойся, хамелеон… Тебе понравится Вот увидишь, — рычу я, прикусывая кожу на её плече. — О-о-очень понравится.

— Не хочу! Изверг!

— Захочешь, как только поймёшь, насколько это может быть приятно. И спрашивать твоего разрешения я не собираюсь. Ты принадлежишь мне. Моя. Вся.

Целиком. Каждый сраный миллиметр твоей кожи — мой. Наслаждайся, хамелеон.

Контраст наших тел особенно заметен сейчас. Кожа Кейтлин кажется ослепительно сияющей сейчас, когда блестит от мелких бисеринок пота. Я по сравнению с ней кажусь негативным снимком или просто запачканным грязью.

Кейтлин не делает меня лучше или чище. Рядом с ней мне, наоборот, срывает последние планки. И хочется выпить до дна чашу похоти, оголтелого желания. В ней хочется утопиться, как в море, и не всплывать до конца времён. Поэтому я продолжаю настойчиво растирать её пульсирующую плоть и толкаюсь членом узкое отверстие. Ещё немного, ещё…

Кейтлин уже не постанывает, а подвывает обречённо. Один её оргазм — слишком мало. Хочу и получу ещё… Таким способом. Мои пальцы мокрые от её смазки. Я скольжу ими по набухшим половым губам, поглаживая, и вновь забавляюсь с её клитором. Пощипываю, растирая, замираю на несколько мгновений, чувствуя нетерпеливые спазмы подступающего удовольствия.

— Ещё рано-о-о-о, — стону я, чувствуя, как она сдаётся под моим напором, раскрывается, впуская меня внутрь.

Слишком узко и горячо. Меня будто всунули в жерло вулкана. Она сильно сжимает меня собой, словно нарочно причиняя себе неудобства. Замираю, давая ей привыкнуть. Жадно глотаю воздух и, не вытерпев дольше нескольких секунд, начинаю медленно завоёвывать её. Ещё и ещё… Ритмичные сокращения вокруг моего члена и постепенное расслабление заставляют меня громко выматериться вслух, потому что терпения не остаётся. Скоро окончательно сорвусь на бешеный темп.

И лучше ей к тому времени быть полностью расслабленной и готовой меня принять, потому что не смогу остановиться. Только не сейчас, когда распятое подо мной белоснежное тело начинает трясти от возбуждения и похоти.

Одним толчком проникаю полностью и начинаю медленно выходить, раскачивая бёдрами. Приподнимаю её за бёдра, а второй рукой, наоборот, прижимаю голову к кровати. Заставляю приподнять её попку так высоко, чтобы мне было удобно трахать её на предельной скорости. Всё ещё забавляюсь с её клитором, иногда ныряя пальцами внутрь её беспрерывно текущего и сжимающегося лона.

Разгоняюсь постепенно, но неуклонно наращиваю темп движений. Наконец, позволяю себе устремиться сознанием к ней и тону в жарком мареве её пульсаций и невероятных эмоций.

Окончательно понимаю, что так больше не будет ни с кем и никогда. Ни за что не отпущу эту упрямую, настырную девочку. Прикую к себе навсегда…

— Да пошёл ты… — откликается она на мои мысли.

— Моя, Кейтлин. Ты — моя…

Я двигаюсь в желанном темпе, уже не встречая сопротивления. Чувствую, что её уже не нужно разогревать: перемещаю руку на бедро, сжимая его изо всех сил.

Глубокие, жёсткие толчки наполняют тело эйфорией. Почти наркотическим опьянением. Скорость становится запредельной. Воздуха не хватает, чтобы дышать. А из глотки вырываются какие-то животные хрипы и рыки в унисон её всхлипам и громким стонам.

Ещё несколько раз толкнуться до упора, так, что яйца бьются об её мокрую плоть.

Почувствовать, как она сильно сжимает меня, охуительно долго и вкусно трясясь от оргазма. Кончает… Сжимает своей горячностью, словно сожжёт под корень.

И я плавлюсь в лаве наших оргазмов, выплёскиваясь струёй под замедляющиеся толчки.

Переваливаюсь на бок, прижимая горячее тело Кейтлин к своему. Мы будто оба искупались в бассейне: мокрые, покрытые потом, дрожащие.

— Так будет всегда, Кейтлин. Тебе нравится всё, что я с тобой делаю. И ты никуда не отвертишься от этой правды…

Кейт молчит, упрямо разглядывая стену.

— Я отправлю запрос. Нужно убедиться, что это не ошибка, что твоя… семья мертва.

— И что тогда изменится? Для меня?

— Ничего. Ты — со мной, подо мной, на мне… Так, как я скажу и захочу. Ты — моя.

Кейтлин разворачивается:

— Это была самая губительная ошибка в моей жизни — вылезти тогда вперёд.

— Предпочла бы Красный Дом мне? — спрашиваю я, наклоняясь к её лицу, и перехватываю сознание, лишая возможности соврать.

— Я бы попыталась выбраться, — поджимает губы Кейт. — Если могла бы вернуться. Ни за что не шагнула бы к тебе.

— Уже ничего не изменить… И я рад. Всему. Тому, что твоя семья, скорее всего, мертва, тоже. Не надо будет придумывать нелепые оправдания своему желанию удержать тебя. Тебе никуда от меня не деться.

— Тогда наслаждайся моей ненавистью.

Я смеюсь:

— В постели она оказывается очень сладкая. А что касается всего остального…

Можешь бить меня сколько угодно, отрабатывая навыки владения силой, меня это возбуждает. Нет ничего лучше секса после небольшой схватки. Только не вреди остальным, идёт? Ты устроила занятное представление в торговом центре. У того солдата, что стоял рядом со мной, «перегорели» от напряжения зрительные нервы, лопнули глазные яблоки и повредило часть мозга. Он останется инвалидом.

— Это не я… Я на такое не способна. Я бы не…

— Я покажу тебе чуть позже видеозапись. Посмотришь, как ты не…

— Я не стану ничему учиться. Лучше заблокируй это. Вшей мне под кожу чип.

— Не-е-ет… Если я отдам такой приказ, я не смогу насладиться тобой полностью.

Не хочу лишать такого удовольствия себя. И тебя заодно…

Кейтлин выдала матерную тираду, чем немало меня позабавила: грязные словечки в её исполнении звучат, как песня.

— Завтра мы с тобой отправляемся в «Сердце Альянса».

— Я не полечу с тобой! Возьми другую игрушку.

— Полетишь.

Бессильная злоба душила меня изнутри и не находила выхода. Думать о том, что брат и отец мертвы, было очень больно. Всё было зря… Лучше было остаться на той дрянной планете и умереть, чем жить, зная, что сама послужила косвенной причиной смерти родным.