Санса Чароит - Тёмные грани нового мира [СИ]

Громкий крик новорожденного ребёнка резанул по ушам, беспощадно врываясь в замутнённое от усталости сознание. Измученный долгими и тяжёлыми родами, организм рвался погрузиться в спасительное забытьё. Но мне до боли хотелось увидеть, потрогать своё долгожданное чудо, ради которого нам с мужем пришлось пройти через ад многочисленных тестов, анализов, мини операций и множество других болезненных процедур. Душа смеялась и плакала от желания немедленно прижать к груди бесценный дар. Хотелось бережно прислониться губами к макушке и насладиться сумасшедшим счастьем от ощущения родного тепла.

Мы с мужем почти отчаялись и это была наша последняя попытка. Никто не мог дать гарантии, что получится, но к нашей безумной радости две заветные полоски всё-таки проявились. Потом были тяжелейшие девять месяцев, которые я провела в клинике, под бдительным наблюдением нашего волшебника-Дмитрия Романовича, подарившего нам с Борисом эту надежду. Пожилой, благообразный мужчина, с добрыми, серыми глазами и чуткими, сильными руками оказался не только высококлассным специалистом, но и невероятно душевным человеком. Благодаря его уверенности и поддержке я не сошла с ума от беспокойства и въевшегося, из-за прошлых неудач, страха.

Усилием воли мне удалось разлепить отяжелевшие веки и наконец то увидеть счастливое лицо любимого, до сих пор крепко сжимающего мою бледную ладонь.

— Поздравляю, у вас чудесная, здоровенькая девочка, — улыбнулась акушерка, прикладывая кряхтящий комочек к моей груди.

Крошка на мгновение замерла, словно прислушиваясь к чему-то, а потом, смешно сморщив маленький носик, требовательно закричала, вызвав умилённую улыбку у своих счастливых родителей. Сквозь слёзную пелену я словно иссохшая губка впитывала образ малышки. Все её маленькие чёрточки, складочки и непередаваемый солнечно-сладкий запах новорожденного. Чувствуя, что слабею с каждым вдохом, собралась и нежно поцеловала дочку в вихрастую макушку.

— Люблю вас, — прошептала сияющему мужу, вложив в слова последние остатки стремительно утекающих сил.

Уже проваливаясь в темноту, краем сознания уловила истеричный писк какого-то прибора и отчаянный крик Бориса. Согревающее родное тепло, уютно устроившееся на моей груди, резко исчезло. Сердце в последний раз надрывно трепыхнулось и замерло, позволяя холоду пробраться вглубь, туда, где испуганно сжалась душа, только что искрящаяся восторгом.

Темнота. Вокруг только плотное чёрное марево, угрожающе обступившее меня со всех сторон. Я не знала, сколько нахожусь в этом жутком месте. Видимо долго, потому как последний кадр моей короткой жизни уже изрядно потускнел. Лишь клокочущая, словно лава в жерле вулкана, внутренняя ярость не даёт окончательно забыться. Вновь и вновь с садистской настойчивостью прокручивая передо мной тоскливое видение, где любимый мужчина со слезами на глазах отчаянно трясёт моё безжизненное тело. Лишь громкий, требовательный плач нашей крошечной дочки, уютно устроившейся на руках Дмитрия Романовича, отвлекает его от бессмысленного занятия. Последний раз, с тоской посмотрев на меня, Борис поцеловал в лоб, и поднявшись, отступил, позволяя санитарам увезти свою любимую жену — Ларионову Лидию Сергеевну в морг. Последние тонкие золотистые нити, связывающие мою душу с телом, мерзко взвизгнув, лопнули, и я оказалась здесь, в ожидании дальнейшей участи.

Всплески бушующей злости и обиды на подлое мироздание, лишившее меня выстраданного счастья, мелкими золотистыми искрами периодически выстреливали в притаившуюся тьму. Они словно сторожевые псы отгоняли подбирающийся липкий туман от своей хозяйки. Себя я не видела, просто не могла, но вот сияющие выбросы вполне просматривались. Жгучий внутренний огонь ярости очень хорошо ощущался, заставляя чувствовать себя живой.

Как же я устала. Устала ждать, боятся и верить. Хочется расслабиться и наконец-то уйти в забытьё. Но кто мне позволит? Тут же всплывает картинка, заставляя вновь и вновь переживать трагический момент. Неожиданно по чёрной мути прошла крупная рябь. Замершая на мгновение тьма вдруг испуганно расступилась, словно растеклась от пронзившего её бледно-голубого луча. Его острый кончик уткнулся в меня, и сознание разорвалось от отчаянного крика, который эхом наложился на жалобный плачь моей дочурки из видения.

— Нет! Пожалуйста, не надо! — отчаянно молил тонкий девичий голосок.

Испуг, безнадёжность и ненависть, смешанные с рыданиями, просто взорвали и без того бурлящую внутреннюю ярость. Множество тонких заострённых лучей мгновенно выстрелили изнутри бестелесной сущности, превращая меня в светящегося, нахохлившегося в угрозе ежа. Словно гончая, взявшая след, я полетела за удаляющимся криком, без сожаления вспарывая острыми иглами, пытающуюся удержать меня темноту. Последним препятствием, которое почти сумело меня остановить, стал серый искрящийся желеобразный туман. Я на несколько секунд залипла в нём словно муха в паутине, беззвучно рыча и трепыхаясь, в тщетной попытке освободиться.

— Нееет! — долетело приглушённое эхо.

Повторный внутренний взрыв нестерпимой болью прошёлся от сердцевины моей души до кончиков воинственно торчащих лучей, мгновенно раскалив их докрасна. Мерзкое, липкое нечто с противным шипением оплавилось, и я провалилась в прожжённую дыру. Обрушившаяся на меня волна яркого света, звуков и запахов просто оглушила, заставив на миг замереть в новом пространстве.

— Прошу вас, — услышала тихий всхлип где-то близко, чуть ниже от себя.

Чёткая картинка мгновенно проявилась сквозь туманный свет, вгоняя меня в тихий ужас. На каменном полу, в жалких обрывках некогда красивого платья, сжалось хрупкое тело светловолосой девушки. Просвечивающие сквозь рваньё острые колени, были плотно прижаты к груди. Прикрыв голову руками, она надрывно всхлипывала, дрожа всем телом. Тонкие руки и бледная обнажённая спина были сплошь покрыты красными рубцами и синяками. Позвоночник жутко выпирал под прозрачной светлой кожей.

Буквально в двух шагах от скрюченной фигурки стоял здоровенный мужчина. Его издевательская улыбка, в хищном оскале обнажила выпирающие длинные клыки. В сочетании с красивым, мужественным лицом смотрелось жутко. Густые тёмные волосы были стянуты на затылке в низкий хвост. Свободная серая рубаха и тёмные штаны, обтягивающие сильные ноги, будто специально подчёркивали мощную мужскую фигуру.

— Ты сама этого захотела маленькая дрянь. Я слишком долго терпел твоё глупое упрямство, — рычал мужчина, злобно сверкая тёмными глазами.