Евгений Голомолзин - Грани нового мира

Мы вступаем в третье тысячелетие. Каким оно будет? Какими будем мы? Каким будет окружающий нас мир? Как хочется хоть одним глазком заглянуть в будущее. Оказывается, это возможно, даже если пока нет машины времени. Завтрашний день мы готовим сегодня. И чтобы увидеть будущее, нужно внимательно посмотреть, а что же мы приготовили для него сейчас.

Сравнительно недавно исследователи подсчитали, сколько научных идей, содержащихся в книгах выдающихся писателей–фантастов, осуществилось в реальной жизни. Итог оказался весьма любопытным. У француза Жюля Верна, в настоящее время реализовалось около 85% гипотез, у англичанина Герберта Уэллса — 90%. Научные идеи Александра Беляева реализовались сегодня на 99%!

Если уж фантастика становится реальностью так быстро, то, что говорить о новейших достижениях науки и техники — они уже завтра станут чем–то таким же привычным, как утюг или космическая станция. Однако если мы хотим заглянуть в будущее подальше, мы должны принять во внимание те знания, изобретения и открытия, которые кажутся нам чересчур смелыми, необычными, странными. Они должны нас удивлять, как удивил бы средневекового человека рассказ о телевидении.

Все новое с трудом пробивает себе право на жизнь. Видимо, таков закон естественного отбора — открытие, изобретение должны пройти проверку на жизнеспособность. Чаще всего новые направления в познании закладываются одиночками — людьми, способными мыслить не так, как все. Только в этом случае можно вырваться за пределы круга известных знаний и увидеть что–то принципиально новое. Но этот путь неизбежно ведет к непониманию со стороны окружающих, поскольку, увиденное, часто невозможно бывает описать понятными словами.

Кто–то первый придумал колесо. Можно себе представить, как смеялись над изобретателем его соплеменники — кому нужна эта круглая штука? Вертолет придумал Леонардо да Винчи. Это было настолько странно изобретение для того времени, что его реализация была отложена, на несколько сотен лет. «Наутилус» Жюль Верна, для его современников был всего лишь плодом фантазии. Никто представить себе не мог, что пройдет совсем немного времени, и субмарины станут привычней чайника.

Таким образом, странные знания являются ростками, предвестниками будущих технологий и образа жизни человека. Эта книга посвящена именно таким знаниям в самых разных сферах человеческой жизни и деятельности. Прочитав ее внимательно, можно узнать, что нас ждет через десять, сто, а может и тысячу лет. Ну, что же — седлаем машину времени и… Поехали!

Мы привыкли верить науке: она все знает, все может объяснить. Однако мало кто знает, что согласно представлениям современной физики вода «не имеет права» кипеть, самолеты — летать, а деревья весной — украшать себя листвой. Все это происходит вопреки законам, принятым на веру учеными. Накопленный фактический материал все больше противоречит существующим теориям. Почему это произошло? Об этом пошла речь в беседе с петербургским физиком, профессором Анатолием Павловичем Смирновым.

Со школьной скамьи всем известны такие имена, как Ньютон, Кулон и Галилей. Законы, открытые ими, признаны фундаментальными — на них строится вся современная физическая наука. Многочисленные ученые ссылаются на эти авторитеты, но, вот беда, почти никто не читал их труды в оригинале. «Неужели это так важно? — может спросить читатель. — Чем плох перевод?» Оказывается, перевод действительно плох и, по мнению профессора Смирнова, именно в этом кроется причина кризиса науки, в котором она находится сегодня.

За многие столетия наука накопила много знаний, достоверно описывающих процессы, происходящие в мире. Эти знания до сих пор не осознаны и потому используются неполно и неверно. А произошло это потому, что законы, установленные известными учеными прошлого, представлены нам не так, как были изложены авторами. Как могла произойти подобная фальсификация?

Одна из причин — неточность перевода. Ньютон утверждал:

«Сила есть суть действия», а перевели, как «Сила есть действие». В результате подобной мелочи наука стала изучать не процессы, а неподвижные объекты. Она занялась исследованием виртуального мертвого мира, а не того, в котором мы живем, и где все находится в непрерывном творческом движении. Это и послужило началом того кризиса, который переживает классическая физика сегодня.

Кстати, заподозрить неладное мог каждый из нас, поскольку в школе все учили, что «сила действия равна силе противодействия». Уважая авторитет Ньютона, мы механически заучивали

формулу, не задумываясь, что, согласно представленному в учебнике закону, драчун, ударивший кого–либо кулаком, должен отлететь с такой же силой, с какой отлетит его жертва.

Если посмотреть оригинал, то третий закон Ньютона звучит следующим образом: «произведение силы действия на скорость действия равно произведению силы реакции на скорость реакции». Это уже ближе к реальной жизни — тогда жертве действительно полагается по закону физики отлететь в сторону, а драчуну — лишь потереть ушибленный кулак.

В новой трактовке закон Ньютона был переведен на английский язык с латинского в 1934 году и его мало кто читал. В петербургской публичной библиотеке последним читателем нового перевода на русский язык был адмирал Колчак.

Помимо неточного перевода значительная часть фальсификаций была также вызвана комплексом неполноценности: когда некоторые ученые не могли чего–либо понять, они начинали выдумывать.

Искажение исходных законов могло произойти также из–за того, что часть разработок была попросту закрыта, поскольку многие физические открытия могли привести к более страшной экологической катастрофе, чем мы имеем сегодня.

Выходит, что современная физика стала заложницей нерадивых переводчиков, исказивших закон Ньютона? К сожалению, да. И не только она. Заложницами подобных ошибок стали многие науки. Так, Томас Кун, автор идеи научной революции, сказал, что, перечитывая Аристотеля, понял, что древнего мыслителя перевели неверно.

Сам профессор Смирнов, знакомясь с восточной философией, убедился, что восприятие мира в Ведах тоже переведено неверно. Впоследствии он консультировался у одного знатока санскрита, который подтвердил его предположения.

Все дело в том, что переводчики не были ни физиками, ни философами и переводили, исходя из своего видения мира. Затем появилась привычка, и человек стал мыслить иначе. Если бы ученые внимательно читали классиков, то в прошлом веке не возникла бы ситуация, наложившая запрет на изучение многих явлений природы. Сейчас у нас была бы другая техника, другой человек.