Belochka LG - Купленный дождь [СИ]

При мысли о секретарше член снова напрягся, и Зейн развёл колени, чтобы дать ему простор. Господин Дарк всегда нравился и мужчинам, и женщинам, беззастенчиво пользуясь своим обаянием ещё с пятнадцати лет. Сейчас ему было тридцать, но возраст и порочность, сквозящая в каждом слове и жесте, только прибавляли привлекательности и шарма. Впрочем, Зейн прекрасно умел скрывать их не только под чёрной шёлковой маской, но и под личиной мудрого и беспристрастного верховного судьи Бестрании.

Эту роль он исполнял так же великолепно. Его чёрные длинные волосы были гладко зачёсаны и туго связаны на затылке, а не спадали на красивое лицо спутанными, мокрыми от пота прядями, как во время безудержного многочасового секса. Зелёные глаза светились умом и непредвзятостью государственного мужа, призванного карать нарушителей Закона, а не похотливо сверкали между ног очередной распутной красавицы. На широких плечах идеально сидела суровая чёрная мантия, скрывая засосы и царапины от ногтей обезумевших во время многократных оргазмов любовниц и любовников. Со своим ростом под два метра Дарк внушал почтительный трепет в зале суда и не менее сильное желание покориться, стать ласковой рабыней или послушным рабом в постели. Зейн по сути своей был актёром. Быть может, даже лицемером. Потому что хоть и играл обе роли достоверно, ни в одной из них не чувствовал себя собой.

Проклятье, надо было всё же трахнуть Аду, — подумал он. Со времени последнего марафона прошло почти двое суток, и Зейн уже чувствовал неудовлетворённость и раздражение. Да и можно ли назвать марафоном пару оргазмов, которые подарила ему эта маленькая студенточка, проходящая практику в суде? Дарк ненавидел барьеры и комплексы в сексе, и эту малявку ни за что больше не пригласит в постель. Девчонка дёргалась каждый раз, стоило ему коснуться её ануса, и отвернулась, когда он попытался засунуть члён ей в рот. После её… её же! влагалища. Неделю соблазняла его, строя глазки и крутя задницей, а в постели стала в скромницу играть — ну не дура? Может, с возрастом поймёт, что делать нужно наоборот: на работе быть серьёзной, а в постели распущенной?

Зейн даже не смог позволить себе хорошенько расслабиться, отымев её во все отверстия. Девчонка малознакомая — могла и настучать. Ничего не докажет, конечно, но неприятности доставить может. Оторваться от души он может только здесь, у Бена. Или дома, желательно, с новым приобретением. Зейн любил, когда партнёр принадлежал ему полностью. Целиком подавляя, иногда унижая тех, с кем ложился в постель, он, тем не менее, всегда заботился о взаимном удовольствии, а его или её наслаждение считал своей главной задачей. Групповой секс, разумеется, исключение. Его прелесть в интенсивности и разнообразии, но о чувстве собственности в этом случае речь не шла.

В этом плане Адочка великолепна. Милая девочка, всегда готовая раздвинуть ножки перед любым мужчиной, или двумя… Чёрт! Может, пропустить начало аукциона и найти её по-быстрому? Нет, по-быстрому он не любит… придётся потерпеть. Член болезненно упёрся в ремень, и Зейн направил его в сторону, одновременно стараясь увести и мысли от оголённых прелестей очаровательной потаскушки. Р-р-р… и почему он не спросил Бена, когда тот намерен выставить этого пацана — в начале аукциона или позже? Да и нахрена ему вообще этот девственник сдался? Зейн мог быть нежным и терпеливым при необходимости, но стоит ли оно того?

Перед глазами снова всплыла круглая попка блондинки. Он не станет снимать с неё платье. Наклонит прямо над столом в приёмной и, положив ладони на гладкие ягодицы, раздвинет их, обнажая славно разработанную множеством членов дырочку. М-м-м… и их кто-нибудь непременно застанет… и присоединится, вставив малышке в её сладкую, истекающую соками киску. И он совсем не будет возражать…

Проклятье, он сейчас кончит прямо в брюки! А белья он не носит, и пятно на светлой ткани будет сложно скрыть. В этом зале, конечно, мокрыми пятнами на штанах никого не удивить, но хотелось бы сохранить запал для малышки в бирюзовом платьице.

Что-то он сегодня слишком романтично настроен. Может, взять Адочку себе в постоянные любовницы? Бен спорить не станет, а у Зейна под рукой всегда будет эта ненасытная шлюшка с её розовым ротиком и доступными отверстиями. Но нет. Обрекать малышку на один член, когда здесь она имеет их десятки — не честно, а превращать её в ту, кем и без того кишит его замок — бессмысленно, острота желания пропадёт. У Бена её трахают целый день, почти без перерыва, плюс устраивают сладострастные вечеринки. Надо быть справедливым. В конце концов, он судья…

Зейн ленивым взглядом обвёл зал, осматриваясь. Присутствующие скрывали лица за масками, а тела под бесформенными одеждами. Большинство клиентов являлись на аукцион изредка, всегда инкогнито, и только некоторые были завсегдатаями, как он. Зейн мог себе это позволить в силу материального положения и власти, которой обладал. Остальные боялись Закона, принятого несколько лет назад и предусматривающего смертную казнь за мужеложество и пожизненную каторгу за извращённый секс с женщиной, причём для обоих партнёров.

По какой причине король настойчиво продвигал подобную ересь, и откуда у молодого монарха такое презрение к невинным сексуальным забавам — никто в стране не знал. Но со дня принятия Закона все мужчины Бестрании подвергались еженедельному, а женщины — ежемесячному тщательному осмотру. Доктора, получившие лицензию на право следить за моральным обликом пациентов, купались в золоте, профессия палача стала чуть не самой престижной, а подземные рудники в первый же год получили тысячи рабочих рук и постоянно пополнялись новыми каторжниками.

Дарк как верховный судья лично осуждал развратников, не сумевших скрыть перед честным доктором своих пристрастий. Единственным способом избежать страшного наказания было доказательство факта изнасилования, и подавляющее число адвокатов выбирали именно такую линию защиты. Находился какой-нибудь бездомный, или просто бедняк, не способный содержать семью. Несчастный признавал вину, его отправляли на виселицу или каторгу, а «пострадавшая сторона» негласно обязывалась пожизненно содержать осиротевшую семью. Следствием многочисленных повторов этого сценария стало почти полное исчезновение с улиц Бестрании бродяг и серьёзным сокращением количества нищих. Что тоже, в общем-то, неплохо, — искренне считал Зейн.

Самому судье не приходилось платить доктору за освидетельствование невинности своего зада. Во-первых, анус Зейна невероятным образом действительно до сих пор оставался нетронутым, а во-вторых, молодой доктор Таркс с нетерпением ждал посещения влиятельного пациента, чтобы страстно отдаться ему прямо на смотровом кресле. Дарк подозревал, что парень был в него влюблён. Во всяком случае, к каждому их новому свиданию дырочка доктора успевала хорошо сократиться, и Зейн получал огромное наслаждение, заново открывая и разрывая охотно предоставленное отверстие. Таркс предпочитал жёсткий и унизительный секс, поэтому они никогда не пользовались смазкой для проникновения. В финале затраханный до полубессознательного состояния доктор обожал принимать на себя «золотой дождь», а затем старательно вылизывал тело пациента, уделяя особое внимание его плотно сжатой дырочке, насколько позволяла длина языка. Хм… пожалуй, это тоже можно назвать осмотром. И даже очень тщательным.