Виктория Абзалова - Укрощение огня [СИ]

На едва различимый эфирный шорох за спиной юноша развернулся так, как будто заново готовился принять в грудь добрую пядь закаленной стали! От его полыхнувшего взгляда мальчишка шарахнулся, больно стукнувшись плечом о стену, а в довершении всего драгоценное сокровище князя гневно свел брови, разжигая антрацит взгляда — Тарик вцепился в жестяной чеканный поднос так, словно закрывался щитом от сонма ядовитых стрел.

— Вы… вы… — усилием воли паренек напомнил себе, что он не кто-нибудь, а будущий воин доблестного клана, — Вам вставать не велено милым Фархадом…

Чувствуя себя уже увереннее, потому что странный гость молчал, лишь следил за ним глазами, Тарик поставил поднос с ужином на единственный столик и не скрываясь сбежал, пробормотав что-то про учителя Фархада.

Амани так и не двинулся, глядя ему в след с непритворным недоумением: что ЭТО было?! Мальчик выглядел лет на 14-ть, но гаремным служкой не мог быть ни при каком допущении — уж евнухов Аман перевидал достаточно!

И мальчик был свободным. Хотя, что ошейника нет… Нет! Юноша коснулся своего горла: золотые цепи и браслеты с него сняли, но это объяснимо. Отсутствие нового ошейника со цветком витиеватой подписи нового хозяина — тоже! Желает одеть сам, до или после первой ночи…

Но почему тогда свободный мальчик так испугался?! И почему свободный мальчик приносил ему еду?

Аман в задумчивости вернулся на кровать, прихватив с собой предложенный ужин, который тоже заставил задуматься. Ломоть дышащего тамтуна, наваристый теплый мясной бульон с растертым мясом на донышке, свежайший сыр, — судя по запаху козий или смешанный… Юноша вздохнул и нахмурившись взглянул на стремительно темнеющее небо в багровых разводах.

Дело не в том, что он любил сладости и прочие кулинарные изыски — первое вызывало тошноту и отправлялось в прислуживающих ему евнухов, второго он не употреблял по другой причине, требуя овощи, отборную рыбу и мясо на пару. Не то… Ему принесли ужин, как тому, чьего выздоровления ждут и надеются.

Аман сравнил то, что ему доносили о ненавистной жемчужине и то, что увидел сейчас к себе и окончательно запутался. И все-таки — почему так испугался мальчик?! Свободный не-евнух — обычно не допускается на полночную половину ни при каких условиях. Свободный евнух? — случалось, но не про него. Свободный, испугавшийся наложника — вообще бред, тем более, что наложник своего господина еще увидеть не успел! Долго раздумывал бы Амани, если бы не явился сам лекарь Фархад.

Осмотр не занял много времени. Лекарь одобрительно кивнул на съеденный до последней крошки ужин, выслушал ровное биение пульса, убедился в отсутствии жара, сменил повязку, удовлетворенно прощупав рану, спросил только:

— Вставал?

Юноша повел веером ресниц в сторону пожилого мужчины: разумеется, раз он не сидит в собственных нечистотах!

— Хорошо, — вновь одобрил с усмешкой Фархад, по достоинству оценив высверк молний в черных очах, и заключил. — Сегодня еще останешься у меня, да и Амир вернется не раньше чем через пару недель… А к тому времени можешь хоть опять в пляс пускаться.

Известие, что новое его жилище будет другим, и кроме того незнакомое имя заставило юношу насторожиться. Аман дернул губами:

— Разве имя твоего господина не Сакхр аль Мансур и я не в его доме? — он не любил быть неосведомленным о чем-либо, тем более когда от этого прямо зависела его судьба. Незнание — означает уязвимость, а он и так уже на краю.

Лекарь не высказал недовольства ни тоном, ни вопросом, и спокойно объяснил:

— Амир это алам, лакаб — Фахд. Сакхром [1] колдун назвали его вы, а Эль Мансура — это собственно то, где мы находимся.

Значит, все же тот… О да, господин Фоад не отменяет своих решений! Хотя, неужто было б лучше достаться сластолюбцу и ночи напролет тешить его пресыщенный вкус изощренными играми, пока не прискучит и эта игрушка… Впрочем, разве для игрушки вообще может иметь значение кто утолит ею похоть и каким способом!

Губы предательски дрогнули, но Амани привычно скрыл горечь за насмешкой:

— Твой господин наверное и правда колдун. Зачем обычному человеку столько имен.

— Вот у него вскоре и спросишь, — многообещающе ответил лекарь, взглянул сурово на юношу. — Ты пытался убить себя и едва не преуспел в подобном недостойном замысле…

— Недостойном?! — боль обратилась в ярость, найдя себе выход, Аман вскинулся атакующей змеей. — По-твоему, достойнее пойти по рукам и подставлять зад под каждый член, к которому прилагается нужная сумма в кошеле?! Ошейник не делает блядью! Я не признаю твоего господина и не лягу с ним, даже если он действительно обдерет с меня всю кожу своей плетью и выжжет клеймо на лбу!!!

Юноша задохнулся от бессильного гнева: на что он надеется?! Кто сказал, что у него есть выбор, он просто раб и ничего больше, а выздоровление — не более чем отсрочка! Пелена давно упала с его глаз и слезы северного мальчишки виделись сейчас немного иначе. А попользовавшись, его тоже вышвырнут, когда надоест!

Амани презирал себя за былую глупость, одновременно ненавидя пресловутую «Жемчужину» за то, его появление безжалостно разбудило от сладкого сна. Теперь же ему даже бежать некуда, да и незачем — побег тоже означает смерть, но и без того вполне возможно, что он вскоре окончит свои дни так, как сказал только что.

— Я не буду прыгать из окна и грызть себе вены зубами, если ты имел в виду это, — Аман величественно откинулся на подушки и демонстративно отвернулся. Унижение от того, что позволил себе сорваться перед взиравшим на него в немом изумлении лекарем, лишь добавляло остроты отчаянию, которому он упорно пытался не давать воли.

— Что ж, — произнес наконец Фархад, успешно скрывая смешанное с недоумением восхищение, — лишь это я и хотел выяснить.

Он оставил юношу в одиночестве, все еще качая головой — кажется, только что он понял, что так привлекло князя Амира в этом невольнике, предназначенном для утех плоти, и суть крылась вовсе не в броской красоте наложника, и скорее всего даже не в его танцах, как бы великолепны они не были! Возможно, что Амир не так уж безумен и все же нашел то, что безуспешно искал всю жизнь среди звездных карт и книжной премудрости… Помоги Создатель им обоим!

Дни ожидания пролетели куда быстрее, чем хотелось бы. Лекарь не обманул, и выздоровление юноши шло скорым шагом, рана совсем затянулась, хотя рубец еще беспокоил. Лекарь Фархад не слукавил и в другом: на следующий же день юношу перевели в новые комнаты, гораздо просторнее и богаче украшенные, где Амани без труда обнаружил несколько сундучков, в которых хранилось его «приданое». То есть то, что Васим счел необходимым отправить из его нарядов и туалетных принадлежностей, чтобы не позорить господина наместника предположением, что из-за его скупости наложники донашивают обноски друг друга и дерутся за расческу. Пожав плечами, юноша захлопнул крышки, не став переодевать простую галабею, что принес ему Тарик. К здешней обстановке она подходила куда больше.