Эвангелина Андерсон - Самая сокровенная тайна

— Черт возьми, Кассандра, — взорвался он. — Я не должен тебя трахать. Ты должна была рассказать мне, что происходит, а не облегчать мне задачу, чтобы добраться до тебя!

— Ты не трахал меня! — закричала я в ответ. — Ты только вошел… вошел в меня немного, и это было только один раз, — понизила я голос. — Пожалуйста, Джош, давай мы просто оставим это позади? Мне всё равно, что случилось, когда ты был не в себе — я всё ещё люблю тебя. И что бы ты там ни думал, я прощаю тебя.

— Вот, что я тебе скажу, Касс, — ответил он низким яростным голосом. — Это ничего не стоит. — Он посмотрел вниз. — Я всё ещё не понимаю, почему ты не рассказала мне об этом раньше.

— Потому что я продолжала думать, что воздействие растения имеет временный характер, что оно пройдет. И потому что не хотела, чтобы ты винил себя, как сейчас. Я не… не хотела потерять тебя из-за чего-то незначительного.

— Незначительного? — он недоуменно уставился на меня. — Незначительного?

— Да, — сказала я, поднимая подбородок. — Неважно. Не имеет значения, что мы сделали вместе, Джош — главное, что мы всё ещё любим друг друга. Что мы остаемся вместе.

— Не знаю, могу ли пообещать это прямо сейчас, — сказал он тихим голосом.

Я оцепенела:

— Что… что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, как мы можем оставаться вместе, Кассандра? Как? Когда я в любой момент могу потерять сознание и снова начать приставать к тебе или причинить боль?

— Да мне плевать на всё это, — бешено сказала я. — Ты что, не слышишь меня, Джош? Я люблю тебя. Пожалуйста, скажи мне, что ты тоже меня любишь?

— Прости меня, Касс. Я не… не думаю, что смогу прямо сейчас.

— Что? — Горячие слезы щипали мои глаза. — Что ты хочешь сказать? Что ты меня больше не любишь?

— Нет. — Лицо Джоша было измученным, и он сам был близок к слезам. — Я говорю, что слишком сильно тебя люблю. И это совершенно неправильно. Я не могу… не могу больше об этом говорить. Я должен идти.

И прежде чем я успела сказать ещё хоть слово, он направился в джунгли, оставив меня плакать в одиночестве.

Я бродила по джунглям, чувствуя себя потерянной и одинокой. Слезы, текущие по щекам, стали немым свидетельством моего несчастья, меня некому было утешить, некому обнять и сказать, что любит меня и всегда будет обо мне заботиться. Джош ушел, навсегда забрав с собой мое сердце.

Почему-то ноги сами собой повели меня по знакомой тропе, и я оказалась перед растением истины — местом, где всё это началось. Я смотрела на растение с тупой, обжигающей сердце ненавистью. Оно всё ещё находилось в состоянии спячки, свернув листья и цветы. Мне хотелось сорвать его пятнистые лианы и сжечь их в огне. Хотелось разрубить его на куски и оставить умирать под палящим солнцем джунглей — жаль, что я не могу уничтожить его так же, как оно уничтожило мои отношения с Джошем.

— Я ненавижу тебя, — закричала я тихим хриплым голосом. — Ненавижу тебя.

— Дитя… дитя. Растение не виновато.

Вздрогнув, я задрала голову и увидела высокого, похожего на кузнечика сворцианца, раскачивающегося надо мной, словно ветка дерева на ветру. Трудно было описать выражение его лица, но мне показалось, что я увидела жалость и печаль во множестве его сложных глаз.

— Во всем виновато растение, — упрямо повторила я. — Если бы не этот дурацкий сорняк, мы с Джошем остались бы лучшими друзьями. У нас были бы нормальные отношения, мы жили бы вместе и любили друг друга без… без того, чего не должны были делать. Это растение разрушило наши жизни.

— Так ли это? — с сомнением посмотрел на меня сворцианец. Трудно сказать наверняка. — Неужели между вами… ничего не было… до того, как вы столкнулись с растением? В это… трудно поверить.

Я вспомнила о происшествии в душе и покраснела — это случилось задолго до того, как Джоша опрыскало пыльцой растения правды. Но я всё ещё злилась, оставаясь непреклонной.

— Что ты имеешь в виду? — возмутилась я. — Почему в это трудно поверить?

— Растение… заставляет тебя реагировать на желания… внутренние. Скрытые желания… — Сворцианец мудро кивнул. — Если у тебя нет желаний… никто не заставит тебя их исполнять… понимаешь, дитя?

Вздохнув, я кивнула.

— Да, — прошептала я. — Я понимаю. Я… Я знала об этом или, во всяком случае, подозревала. Просто… не хотела об этом задумываться. — Не хотела думать, что могу влюбиться в Джоша, подумала я, но не сказала этого вслух.

— Ты любишь его… да? — спросил кузнечик. — Если любишь… это не плохо. Это хорошо.

— Такая любовь — это не хорошо, — мрачно заверила я его. — Это плохо, очень плохо. Неправильно и запрещено.

— Почему запрещено? Твоя любовь… причиняет кому-то боль?

— Ну… — Размышляя, я прикусила губу. Мы много лет называли друг друга братом и сестрой, на самом деле, не являясь кровными родственниками. Так что, честно говоря, мы не нарушали никаких запретов, хоть оба думали по-другому. — Нет, думаю, что нет, — ответила я наконец.

— Ну тогда… она хорошая. Прими свою любовь.

— Я люблю его, — прошептала я, чувствуя, что говорю правду. — И не как брата. Думаю… Думаю, что очень долгое время я люблю его не как брата.

Частично я понимала, что неправильно признавать это, но где-то в глубине сознания знала, что всё правильно. И тогда я задумалась, почему бы мне не любить Джоша? Он являлся для меня всем на свете. Он лелеял меня и защищал, утешал, когда мне было грустно, и смеялся вместе со мной, когда я была счастлива. Мы разделяли всё, кроме кровной связи. Так почему бы нам не разделить наши тела? Разделить нашу любовь физически? Сексуально?

«Потому что он твой сводный брат», — прошептал противный голосок в голове.

«Сводный» — ключевое слово, — возразила я. — «Мы не связаны никакими узами, которые могли бы разлучить нас».

Да, во всех других отношениях. Во всех смыслах этого слова.

Я покачала головой. Хотя теперь признавала, что люблю Джоша, бушевавший внутри конфликт продолжал разрывать меня на части. Я любила его, но он по-прежнему оставался моим сводным братом. Смогу ли я преодолеть этот запрет, чтобы быть с ним более глубоким, более значимым способом? Или нам суждено расстаться навсегда?

— Не нужно больше плакать, дитя. — Инопланетянин нежно коснулся моей щеки длинным пальцем. — Твоя печаль… заставляет растение истины страдать. И оно умрет, если ты не решишь эту проблему в ближайшее время.

— Как я могу разрешить её? — спросила я, покачав головой. — Джош думает, что он… напал на меня. И хотя это не правда, существует проблема: сейчас у него произошло раздвоение личности. Как он сможет так жить? Как сможет пилотировать космический корабль и читать лекции, когда получает приглашения в университеты? Как он может хоть что-то делать, не зная, когда Зверь вырвется на свободу?