Юлия Рябинина - (Не)рабыня для Шейха ада [publisher: SelfPub.ru]

Может, это Хельга? Что-то хочет мне рассказать, предупредить меня, но не могу ее услышать. Не могу ее понять. И в душе поселилась такая тоска, что хоть вой на луну.

– Хельга, проснись, – меня кто-то трясет за плечи.

Я распахиваю глаза. Халифа.

– Тебе что-то приснилось?

Я провожу рукой по щеке. Влажная. Вот как, успела, значит, задремать.

– Халифа, мне нужно с тобой поговорить, – решилась я все-таки на разговор.

Мне нужна чья-то поддержка, а так я не смогу, не вынесу той тоски, что на меня навалилась во сне. Мне нужно узнать подробности о жизни Хельги во дворце.

Кальфе глянула на меня. И по ее глазам я поняла, что она знает, о чем я хочу ее спросить.

– Не сейчас, Хельга, слышишь, мы уже приехали, – она замолчала, прислушиваясь к доносящему снаружи звуку.

До моих ушей донеся нарастающий гул голосов. Я затихла в предвкушении.

Через несколько минут арба остановилась.

Тут же в прорезе ткани кибитки показалась голова охранника.

– Прибыли, – коротки и ясно, без лишних слов.

Мы, корячась, слезли с высокой телеги, одернули паранджу и в сопровождении того же слуги направились в противоположную сторону от гомона, раздающегося из-за стены.

– А куда мы, Халифа? – не удержалась я от вопроса, когда поняла что, женщина все дальше и дальше уводит меня от шума. – Рынок-то с той стороны, – я махнула рукой в нужном направлении.

Женщина глянула на меня из прорезей паранджи.

– Не болтай много, – шикнула.

– Ну, что сразу кипятиться? – бормотала я себе под нос. – Неужели просто нельзя сказать, куда мы идем? Почему меня все время тащат куда-то и держат в неизвестности?

Впереди перед нами появилась арка. Я, насколько было возможно, устроила прорезь на лице удобнее и с интересом смотрела, как через эту самую арку снуют туда-сюда женщины в таких же одеяниях, как мы.

Халифа, не замедляя темпа, шла прямиком туда. Снова послышались голоса. Причем здесь было более отчетливо слышно, что говоров много и языков, скорее всего, множество, и из-за этого они сливаются в монотонный звук.

Женщина зашла в проход. Я последовала за ней.

– Красавица, смотри, какие у меня ткани! Не проходи мимо! – тут же послышался слева голос торговца.

Я на миг замедлила шаг, но сзади меня подтолкнули в спину. Охранник, что следовал за нами, ни на миг не выпускал ситуацию из-под контроля, и лишь только поэтому мы поспевали за Халифой, которая лавировала средь снующего народа, как рыба в воде.

– Не отставай, госпожа.

А у меня не получалось не отставать. Это чертова ткань сковывала движения и не давала делать широкий шаг. Мне даже не представлялось случая осмотреться вокруг. И я не могла понять, что так гонит Халифу бежать вперед.

Наконец-то я увидела застывшую впереди спину кальфе, но меня привлекла не только ее спина. Я немного притормозила. Оглянулась. Оказывается, впереди была нескончаемая шеренга спин. И чем ближе я подходила, тем четче понимала, что эти люди окружили что-то и смотрят. Мне стало не по себе, и подходить расхотелось. Но я понимала, что деваться-то мне и некуда вовсе, и еще это мерзкое любопытство, которое поднимается из глубины и, как щупальца осьминога, пытается присосаться и вылезти наружу. И противостоять, самое главное, ему очень сложно, и я делаю шаг ближе к Халифе. Подхожу вплотную и выглядываю через плечо.

Передо мною простиралась необъятная выемка в земле. Будто хотели вырыть бассейн, потом передумали и, сделав посредине возвышение типа помоста, стали проводить здесь показы. Именно сейчас тут и был показ.

– Сегодня здесь праздник, – шепчет мне на ухо кальфе. – Смотри, – она незаметным жестом указывает мне в правую сторону, и я замечаю, что там, на возвышенности, стоят четыре трона. Один из них пустует, но вот три заняты. – Это правители соседних земель. Они каждый год приезжают именно в этот день в Адамаск, так как здесь собираются все купцы с разных уголков наших необъятных земель, и пробудут здесь примерно семь дней.

Я глянула на нее. Значит, мне действительно повезло, что Шейх дал позволение выйти в город именно сегодня, чтобы поприсутствовать на таком знаменательном событии. И получается, как и на всех базарах, самые смачные – дни это первые, когда новый товар лежит на прилавках и ждет своих покупателей. Но тогда непонятна стратегия Халифы.

«Почему мы не идем к прилавкам? – я огляделась. – Или где тут товар-то?»

Но позади меня стоял охранник, а дальше уже пристраивались люди. Им тоже, наверное, хочется посмотреть, что здесь будет происходить.

– Кальфе, а что мы стоим-то тут? – не выдержала я.

Все-таки на жаре да в этом одеянии хотелось уже побыстрее оказаться во дворце, в своей прохладной комнате.

– Скоро уже, – шепнула она. – Ага, вон, смотри, начинается.

Я устремила свой взгляд на арену. Из-за телеги, что стояла поодаль, вышел человек, одетый в длинную тунику цвета кофе с молоком. В его руках была цепь, она поблескивала в свете ярких лучей. Он дернул ее на себя. Она натянулась, а потом показалась первая девушка, за ней вторая…

Я тихо охнула. Не может быть! Прошло несколько минут, а девушки все шли и шли, выстави руки перед собой, потому что именно на них позвякивали оковы. Их тела ничем не были прикрыты, все женские прелести выставлены на обозрение. Я настолько была ошарашена зрелищем, что вперилась в происходящее и не могла отвести глаз. И вот наконец-то сцена была заполнена голыми девичьими телами.

– О, всемогущие Повелители песчаных стран! – начал говорить мужчина, в чьих руках до сих пор находилась цепь. – Мы собрали этих прекрасных дев с разных уголков нашей необъятной земли. Оцените их и купите себе самый лучший товар!

У меня во рту пересохло. Я пыталась сглотнуть, но не могла. Язык шершавой поверхностью карябал небо, глаза предательски защипало.

От тронных кресел отделилось по одному человеку. Все статные, гибкие чернокожие мужчины. Их тела облачены в светлые туники, на головах повязаны тюрбаны, вот только не одинаково они были повязаны. Я так предположила, что в разных городах по-разному носят эти головные уборы.

– Евнухи шейхов, – неожиданно шепнула Халифа, – сейчас будут выбирать рабынь, – потом глянула на меня из-за вуали паранджи, прямо в глубину глаз. – Смотри, как тебе повезло, ты такому унижению никогда не подвергалась, – она замолчала и прежде, чем отвернулась, я заметила, как в ее глазах промелькнули горечь и боль.

Значит, подвергалась она. Тем временем, на помостах начала происходить вакханалия. Евнухи, глядя на своих хозяев, начинали отбирать девушек, и тут же продавец отвечал на вопросы. От его ответа зависел осмотр бедняги, но ни одна не ушла от того, чтобы ей не залезли в рот и не проверили уши, а также глаза, ногти, подмышки, трогали груди и, конечно же, проверили на наличие девственности. Это и без слов было понятно, когда по щелчку пальцев возле того или иного евнуха появлялся сморщенный старичок с крючковатыми пальцами. Он ловко скользил в промежность юных дев и с задумчивым взглядом, высунув язык, причмокивал им, потом, видимо, нащупав то, что искал, одобрительно кивал, и тогда, уже евнухи, накидывая на девичьи плечи простыни, указывали купленным рабыням, куда надо встать.