Юлия Рябинина - (Не)рабыня для Шейха ада [publisher: SelfPub.ru]

Шурша одеждами, она направляется к двери.

– Видимо боги рассудили все по-своему, – проходя мимо Халифы, говорит то ли ей, то ли в пространство, не понять, взгляд направлен в пустоту.

Халифа склоняет голову в почтительном поклоне и, не в силах что-либо сделать, стоит до тех пор, пока Госпожа не выходит за дверь.

Я оседаю рядом с Хадрой. Тело девушки сотрясает крупная дрожь.

– Зачем? – беру ее за руку, а по щекам текут крупные слезы, – ты бы могла просто выбить кружку, – прижимаю ее пальцы к щеке.

– Я почувствовала яд еще на подходе к твоей комнате, – прошептала она, – я же давно связана с красками, и отличный нюх – мой дар, – она повела носом, смешно морща его, но, сипло вдохнув воздух, тут же закашлялась. Вместе с мокротой на ее руках осталась кровь.

Удушливая волна паники поднялась во мне новой волной, подкатилась к горлу. Как ей помочь? В немой мольбе я подняла глаза на Халифу, но та отрицательно покачала головой. Присела рядом со мной. Сжатые у моей щеки пальцы слабо пошевелились.

– Если бы я выбила пиалу, меня могли просто наказать за столь дерзкий поступок, – эльфийка говорила быстро, словно боялась, что не успеет сказать всего. – И я никак бы не смогла доказать, что она хотела отравить тебя и малыша, а так… – кашель с новой силой сотряс ее тело, – а так я надеюсь, что Шейх накажет ее за это.

Глаза Хадры закатились, и белая пена повалила из горла вперемешку с кровавыми хлопьями.

Я зажала рот, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Халифа оттащила меня от тела эльфийки и позвала на помощь слуг. Хадра умирала мучительно, и это все происходило на моих глазах. Мне бы уйти, завернуться в одеяло, спрятаться под кроватью, но не слышать, не видеть всего этого. Но я смотрела, не отрывая глаз, и мне представлялось, что на ее месте могла бы сейчас лежать я сама.

Новая волна отчаяния захлестнула меня с головой.

– Дыши, милая, – послышался рядом успокаивающий голос Халифы, и ее ласковые руки обняли меня за плечи, прижимая к себе.

– Открой, – Хамас стоял возле тяжелой двери, ведущей в подземелье.

– Господин, – охранник склонился перед Шейхом, – вам нужно сопровождение?

– Нет, Аскар, я сам.

Хамас шагнул на темную лестницу, ведущую вглубь подземного коридора. Понадобилась лишь доля секунды, чтобы зрение привыкло к мраку. Далее уверенными шагами мужчина спускался в полной темноте, не замедляя темпа движения. Через некоторое время он достиг еще одной двери, но та уже была кованная из толстого металла. Она закрывала вход в саму подземную темницу.

Гулкий стук разнесся по пустующим проходам.

– Открывай, – приказал Хамас охраннику, что выглядывал из маленького оконца.

– Господин, – глухой голос послышался из отверстия, и дверь, единожды скрипнув, отворилась, открывая взгляду Хамаса обширное помещение, из которого в разные стороны расходились подземные ходы.

– Шейх-Вайлидэ в каком крыле? – глядя на охранника, спросил Шейх.

– В восточном, Повелитель, – тот загремел связками ключей на поясе. – Вас проводить?

– Нет, я сам, – коротко ответил Повелитель.

Когда ключи оказались в руке у Хамаса, он, развернувшись последовал в восточную часть подземелья. Третья дверь справа, и Хамас отпирает дверь.

Возле стены на лежанке сидит его мать. Волевой подбородок гордо поднят вверх. Темные волосы сплошь пронизаны серебряными нитями. И как раньше он не замечал того, что его мать стареет? Для него она всегда была частью дворца. Он никогда не рассматривал ее как женщину, а только как неотъемлемый атрибут его жизни, который должен служить ему верой и правдой, потому как от счастья Повелителя зависит и счастье ее самой. И вот теперь он смотрит на эту женщину и понимает, что где-то ошибся, где-то допустил промах. Его же мать идет против него. И лишает его возможности освободить не только тело, но и душу от проклятия.

– Зачем? – единственный вопрос, который он хотел ей задать сразу, как только узнал, что мать пыталась отравить Хельгу, но вовремя решил подождать с этим, побоявшись, что не сможет сдержать свой гнев, что обрушит его со всей мощью на голову этой бедной женщины.

Амин, его преданный Амин, как всегда, остудил его пыл, помог принять правильное решение, и вот теперь шейх-вайлидэ томится в темнице.

– Ты меня разочаровал, – коротко ответила она. И этим ответом ввела в ступор Хамаса.

– Очень интересно послушать твою версию происходящего, – Шейх сел на стул, что стоял поодаль от лежанки, сцепил руки в замок. Не хотел, чтобы мать видела, как его трясет от холодного безразличия женщины к тому, что она сделала.

Пустой взгляд шейх-вайлидэ был устремлен в холодную каменную стену. Она будто ушла в себя. Копается, вспоминает прошлое.

Хамас в нетерпении дернулся телом, хотел окликнуть мать.

– Ты похож на своего отца, – проговорила она, видимо почувствовав движение эмоций на тонком плане. – Такой же нетерпеливый, – женщина посмотрела бесцветными глазами на Хамаса, он отшатнулся. – Непривычно видеть меня такой, да? – вопрос, на который она и сама знала ответ. – Пришлось пожертвовать временем своей жизни для того, чтобы сварить зелье для твоей игбал.

– Хадин, – поправил Хамас.

– Игбал, – тут же оборвала женщина и повторила то, что ранее говорила Хельге: – Для того, чтобы стать хадин, она должна родить первенца.

В ее словах был скрытый смысл, и его Хамас уловил внутренним чутьем.

– Что ты сделала? – он все же подступился к матери.

– Тебе меня не запугать, Хамас, – ухмыльнулась женщина. – Я тебя не боюсь, так что можешь не стараться. Я уже давно готова отправиться к предкам, и пусть это будет не в моей родной обители, откуда меня увез твой отец, но я верю в то, что на родную землю мой прах унесет Аргест 26 26 Ветер . Рожая тебя, не думала, что мой сын пойдет против матери, променяв на рабыню, – взгляд немигающих глаз застыл на лице Шейха. – Но видимо, моей надежде не суждено сбыться. Тебя уже околдовала безродная нимфа, точь-в-точь как твоего отца, – ее голос дрогнул, видимо, не такие уж и приятные воспоминания посетили ее голову. – Променять Халису, дочь Шейха, на дриаду, от которой и проку-то никакого нет. Одни разочарования, – проговорила она, а Хамас до хруста в костях сжал пальцы.

– Это не тебе решать, женщина, – он все же не сдержался и встал со стула. – И кстати, только лишь благодаря этой безродной нимфе ты сейчас жива, но если твои речи и дальше будут содержать столько яда, не могу обещать, что в следующий раз сдержусь, – он стукнул по лежанке, на которой восседала женщина, с такой силой, что та хрустнула.

Шейх-вайлидэ даже не шелохнулась и не отвела взгляда, чем еще больше разозлила Хамаса. Ярость волной прокатилась по телу и осела в пульсирующем негодованием мозге.