Эмма Аллан - Уроки сладострастия

Стоя в темноте перед окном, Каролина Бек смотрела сквозь жалюзи на улицу. Свет она не включала, чтобы ее не увидели прохожие — удивлять их своим видом она не собиралась. Ее нынешний облик наверняка не только удивил бы любого из них, но и шокировал. Ярко-красный корсет на китовом усе, сделанный из тончайшего, прозрачного тюля, подпирал ее полные тугие груди, похожие на аппетитные спелые дыни, и стягивал талию. Атласные подтяжки сползали по округлым бедрам, словно удавчики, удерживая в зубах-пряжках блестящие черные шелковые чулки. Надеть трусы Каролина не сочла нужным.

В окно она смотрела, поджидая автомобиль, который с минуты на минуту должен был подкатить к ее дому. Боб Эверетт, человек деловой и пунктуальный, не мог позволить себе растранжиривать драгоценное время. Полезная привычка беречь его, выработанная за долгие годы, когда он создавал карьеру, укоренилась и распространилась на сферу интимной жизни. Ровно в восемь его черный лакированный «роллс-ройс» мягко подкатил к подъезду.

Из него выскочил расторопный шофер и открыл заднюю дверцу. Из салона степенно выбрался владелец лимузина и стал подниматься по парадной лестнице. «Роллс-ройс» плавно отъехал от тротуара и влился в общий транспортный поток: вероятно, шофер отправился выискивать ближайшее свободное место для парковки.

Мелодично заверещал дверной звонок. Цокая высокими каблуками красных туфель по сверкающему паркету, Каролина вышла в прихожую и щелкнула выключателем. Однако впустить гостя она не торопилась, прежде следовало убедиться, что ее вид действительно способен его потрясти. Она взглянула в зеркало, висящее на стене, и озабоченно нахмурилась: чулки морщили на коленях. Каролина наклонилась, чтобы подтянуть их, и прядь соломенных волос упала на лицо. Поправляя прическу, она отметила, что в ее бледно-голубых глазах сверкают задорные искорки, а белки чистые, без прожилок и не замутненные. Вновь раздалась трель звонка. Гость нервничал.

— Не терпится, шалун? — распахнув дверь, с лукавой улыбкой спросила она.

Огорошенный бесстыдной полунаготой хозяйки квартиры, Боб смог лишь что-то промычать в ответ, застыв на пороге. Потрясенным обликом Каролины оказался по воле случая не он один: какой-то щеголеватый господин, выводивший своего золотистого пса на прогулку, тоже замер на площадке, а собака раскрыла пасть и высунула длинный красный язык, роняя на пол слюни.

— Может быть, ты наконец войдешь? — спросила Каролина.

Боб шагнул в прихожую. Одарив незнакомца с собакой кокетливой улыбкой, Каролина захлопнула дверь.

— Потрясающе! — воскликнул Боб, вытаращив глаза.

— Благодарю вас, сэр, вы очень любезны, — ответила она и, повернувшись на каблучках, стала подниматься в спальню по лестнице, виляя бедрами. Каролина знала, что, когда она достигнет верхней ступеньки, гость придет в экстаз, увидев ее обнаженную влажную промежность.

Боб засопел и последовал за ней.

Не останавливаясь и не оглядываясь, Каролина прошла в спальню. Там все было уже подготовлено к приему гостя: покрывало снято с кровати, а матрац застелен нежно-кремовой простыней. Шторы были задернуты, свет настольной лампы приглушен.

Каролина легла и, раскинув ноги, согнула их в коленях, упершись каблуками в матрац, отчего на простыне обозначились вмятины.

Приподняв торс так, что ягодицы выпятились, она погладила рукой влажную розоватую впадину под лобком, покрытым коротенькими, словно щетина на мужском подбородке, светлыми волосками, но только мягкими. Ей не приходилось ухаживать за ними, они были такими от природы.

Рука скользнула вниз, средний палец коснулся клитора, и невольный стон сорвался с ее чувственных губ.

Боб застыл в дверях спальни напротив кровати, пожирая глазами ее стройные длинные ноги в чулках и низ живота. Эта часть тела его особенно привлекала и завораживала, потому что жила, как ему казалось, сама по себе. Наружные губы слегка раскрылись, лаская его взор розовой сочной сердцевиной, чью шелковистую нежность выгодно подчеркивали белоснежные бедра и черные резинки чулок.

— Тебе не жарко? — спросила она, глубже просовывая пальчик в таинственную щель между розовеющими половыми губами.

У Боба глаза полезли на лоб, он облизнул свои пересохшие губы. Каролина просунула во влагалище еще один палец. Боб скинул пиджак и стал расстегивать сорочку. На ширинке у него образовалась выпуклость.

Пальцы Каролины увлажнились от сока лона, он струился по бедрам и ягодицам. Она стремительно возбуждалась. А ведь еще год назад она и не думала о сладострастии, могла месяцами обходиться без мужчин. Теперь все обстояло иначе. Секс занял центральное место в ее жизни. Она поняла, что не может без него существовать, познала все его прелести. На смену ее прежним, бесцветным, впечатлениям и неудовлетворенности пришли радостные эмоции и потребность в новых бурных и диких соитиях. Возбудить ее мог любой пустяк.

К примеру, сегодня им стала книга, которую она начала читать, вернувшись с работы и приняв душ. Это был роман, присланный ей литературным агентом на предмет рассмотрения его в качестве основы для киносценария. Один из прочитанных отрывков оказался настолько выразительным и возбуждающим, что у Каролины вскипела кровь. Она намеревалась хорошенько выспаться перед завтрашним трудным днем, который должен был завершиться вечеринкой с ее коллегами. Но яркое описание полового акта, особенно момента стремительного погружения фаллоса в податливое женское лоно, перепутало все ее планы.

Разумеется, она могла бы прибегнуть и к мастурбации. Это занятие ей нравилось, она преуспела в нем и избаловала им свое тело. Вибратор совершил революцию в ее сознании. Впервые применив его, Каролина была потрясена результатами. Используя этот волшебный прибор, она могла рисовать в своем воображении мозаичные сценки игр с разными партнерами. Но сегодня ей хотелось чего-то большего: описание неутомимого твердого члена, снова и снова углубляющегося в шелковистое сочное влагалище, так разволновал ее, что для успокоения ей потребовался живой мужчина.

Трудностей в этом плане у нее не возникло.

Боб снял ботинки и носки, затем брюки вместе с трусами перешагнул через них, ничуть не беспокоясь о том, что дорога одежда помнется, валяясь на полу, и предстал перед Каролиной во всей своей бесхитростной мужской красоте. Он был неплохо сложен, хотя его и трудно было назвать Адонисом. Слегка выпуклый животик не портил впечатления от мускулистых рук и ног. А покрытый вздувшимися жилками пенис, вставший торчком, приятно удивлял своими внушительными размерами. Фиолетовая головка блестела от секрета.