Кристина Амарант - Куколка [СИ]

— Я должен тебя выпороть, — глухо сказал Лиар. Он не смотрел на нее. Просто не мог.

Растерянность, недоверие и… вина? Почему она винит себя?

— За что, господин? Я что-то сделала не так?

Демон скрипнул зубами и не ответил. Только открыл дверь и подтолкнул девушку внутрь, все также избегая смотреть в ее лицо.

Но легче от этого не становилось. Эмоции бушевали рядом, накатывали волнами, и дурная способность снова дала сбой, потому что закрыться от них не получалось, сколько Лиар ни пытался.

Тревога, снова вина, паника, отчаяние… И смирение.

— Если вы этого хотите… если я в чем-то провинилась…

— Раздевайся.

Она шагнула вперед сама — покачиваясь, неуверенно, как механическая кукла. Принялась расстегивать одежду, не отводя расширенных глаз от обитой кожей скамьи, на которой в прошлый раз лежала рабыня отца. Платьице из розового шелка скользнуло вниз, обнажая худенькие плечи, острые лопатки. Ани переступила через ткань, завела руки за спину, чтобы расстегнуть крючки на бюстье, наклонилась, скатывая чулки…

Лиар смотрел на этот стриптиз молча. На светлые локоны, скользящие по спине, на округлившуюся, когда она нагнулась, чтобы снять трусики, попку.

Не было желания от вида обнаженного тела. Только тоскливая безнадежность и протест. Все, что сейчас происходило, было неправильным, уродливым.

Ани подошла к скамье. Замялась, а потом решительно легла животом на прохладную кожу. Вцепилась пальцами в вытертые от прикосновений множества рабов ножки, зажмурилась.

Лиар сглотнул и снял с полки первую попавшуюся плеть. Кошка-пятихвостка, пять тонких косичек сплетенных их жесткой кожи. Отец орудовал ею с вдохновением художника, рисуя на телах человечек узор из багровых и алых полос. Когда-то Лиару казалось, что это даже красиво…

И не так уж больно, если рабыню сперва правильно подготовить. Разогреть мягким флоггером, возбудить, умело сочетая боль и наслаждение. Но отец ясно выразился: речь идет не о доминировании и уж тем более не об удовольствии. Лиар должен наказать свою Куколку за то, что она стала слишком важной для него.

Он зажмурился, замахнулся. Свистнула кожа, рассекая воздух, и короткий полный боли крик ожег сильнее выплеснутого в лицо кипятка. Лиар выронил плеть, подхватил плачущую девушку.

— Прости… пожалуйста, прости, маленькая…

Она дрожала и всхлипывала в его объятиях. Демон целовал ее щеки, глаза, нос, волосы и путанно извинялся, ненавидя себя за то, что сделал это.

Девушка пошатнулась и Лиар отнес ее на кровать. Без сил упал рядом, чувствуя в душе такое отчаяние и опустошенность, словно это его самого только что ударили плетью.

Простить-то Ани может и простит. А вот доверять уже не будет.

— Я не смогу это сделать, — признал он с усталой обреченностью. — Просто не смогу.

Отец требует невозможного. И одного удара было слишком много.

— Господин… Что происходит? В чем я провинилась?

Лиар повернулся, рассматривая ее заплаканное лицо. С тайным холодком вслушался в симфонию эмоций.

Она изменилась. Ушла безмятежность, граничащая с обожанием влюбленность уже не солировала, уступив место тревоге и чувству вины.

Но гнева не было. Ни злости на Лиара, ни страха перед ним. Только обида и легкое непонимание.

Он перевел взгляд ниже. Туда, где на белых бедрах и ягодицах алели пять светло-розовых полос.

— Прости, — повторил Лиар, встал и полез в тумбочку. Где-то здесь должен быть регенератор, отец всегда держал мазь при себе во время игр.

Пока он смазывал оставленные плетью следы, Ани морщила нос и молчала. Но стоило ему закончить, как девочка цепко ухватила его за запястье.

— Лиар! Объясни мне… — ее голос дрогнул.

И Лиар объяснил.

Рассказал все, что услышал сегодня от отца, не утаив жестоких слов про «еду» и правильное отношение к рабам.

— Но я не могу тебя бить… И не хочу.

— И что делать? — тихо спросила Ани. Во время его рассказа ее лицо посветлело, а в палитре эмоций снова расцвели доверие и любовь, от которых Лиар почувствовал себя еще хуже.

Наверное, отец прав и если бы он внушал Куколке отвращение страх, как Фуркас, было бы проще.

— Не знаю, — признался он. — Я могу тебя отпустить… наверное.

Ее глаза изумленно расширились, а губы задрожали.

— Как отпустить? — переспросила девушка. — А как же вы? А ваши родители…

— Они разозлятся, конечно. Но потом дадут денег на новую рабыню.

— Новую?! — она сердито скрестила руки на обнаженной груди и впервые за все время знакомства Лиар почувствовал в симфонии эмоций Ани отголосок злости. — Вы хотите избавиться от меня и завести другую рабыню?!

Демон опешил от подобного обвинения. Она что — не слышала его слов?! Для кого он все это рассказывал?!

— Я хочу тебя спасти.

Она покачала головой. И вдруг подалась вперед и поцеловала его. Сама — уверенно и нежно, словно пыталась обозначить право собственности.

— Не надо спасать меня, Лиар. Я не хочу жить без тебя.

Ани сама не знала, когда все решила. Возможно, уже на второй день в особняке, когда Лиар признался, что делил с ней кровь и силу, что сдерживается, не потому что не хочет ее, а потому что боится навредить.

А возможно, она решила еще раньше, когда не захотела отдавать испытанное счастье.

Демоны питаются человеческими душами, поглощают эмоции. Никто не остается прежним после контракта на рабство. Мир вокруг выцветает, вещи теряют краски, еда вкус, любимая музыка больше не приносит радости. Сначала ненадолго — пара минут, потом все дольше и дольше, пока все вокруг не подергивается унылой серой пленкой безразличия.

Раньше Ани казалось, что это не страшно. От чувств слишком много проблем и боли, пусть демоны забирают свое, не страшно.

Но теперь она понимала, как ошибалась.

Чувства кипели внутри — восхитительно сильные, живые, раскрашивали очищенный от заводской копоти мир в незнакомые яркие и чистые цвета. Ани была влюблена и любима. И хотела до дна испить каждое мгновение нежданного счастья.

Есть способ сохранить свою душу. Способ пугающий, смертельно опасный. И «смертельно» — отнюдь не фигура речи.

Нужно держаться за свои эмоции, купаться в них. Жить и дышать ими. Тогда демон не сможет забрать их.

Но демоны всегда забирают свое. Платой за возможность остаться живой, любящей, собой стали жизненные силы. Вот откуда сонливость, обмороки и приступы слабости. И дальше, несмотря на всю заботу и сдержанность Лиара, будет только хуже.

Надолго ее не хватит. Пять-шесть месяцев, может год, если Лиар будет осторожен, как сейчас. Жизненные силы уходят быстрее, чем энергия души, а восстанавливаются дольше и сложнее.

Но зачем ей жить без него?

Лиар подарил ей сказку. Самую лучшую, самую чудесную. Такую, о какой мечтает каждая девушка. Где она — самая красивая и желанная для лучшего мужчины на свете.