Юлия Григорьева - Не пугайте серого волка [СИ]

— Ущербные, — буркнул Игорь и вывернул голову.

Позади него на троне восседала сама Великая Мать. Ее взгляд был устремлен на алтарь, и на губах играла ускользающая улыбка. В какой-то момент оборотню показалось, что губы статуи раздвинулись шире, но это видение тут же исчезло. Он вернулся в исходное положение, устремил взгляд к змеиному солнцу и задумался. Положение было безвыходным. Даже если двери в зал и не запирались, то вырваться из оков не представлялось возможным.

Игорь подергал правой рукой, но металлическое кольцо держало мертвой хваткой. «Ты первый, кто быстро очнулся и способен размышлять».

— Хм…

Если бы знать раньше… Оборотень закрыл глаза. Три дня. У него есть три дня на то, чтобы придумать, как выбраться отсюда…

— Как?! — в ярости воскликнул волк и заскрежетал зубами.

Попробовать надавить на Марту? Если выбрала, значит, понравился. Или это просто как желание покататься на красивой машине? Скорей всего именно так. Она ведь ни разу не была искренней, ни разу! Дрессировала, кидала кусочек лакомства и оставляла дожидаться появления хозяйки. Да умеют ли ламии любить?! Игорь бросил взгляд на фрески слева от двери и мрачно усмехнулся — вряд ли.

И все-таки мысль, уже поселившаяся в голове, не отпускала. Ослабленных мужчин снимают с алтаря… Но даже если он изобразит обморок, ему не поверят, значит, надо ослабнуть на самом деле. И не вдруг.

— Завтра, — шепнул Игорь.

Рискованно, конечно. Во-первых, это может оказаться пустой затеей, а во-вторых, если и удастся оказаться на свободе, у него может не остаться сил на сопротивление. И все-таки надо попробовать, помощи ему тут не найти. Мужчины, живущие в общине, отравлены верой ламий. Раз они до сих пор здесь и принимают условия игры, значит, их всё устраивает. А почему бы и нет? Ритуал плодородия — бескровное совокупление. В жертву приносят вот таких вот дураков, которые поддаются чарам жриц.

К тому же в этой общине должна быть строгая иерархия, и мужчины занимают подчиненное положение. Матриархат в чистом виде. Это следует из того, что рассказали о богине две старшие ламии. Они бы не допустили, чтобы здесь верховодили мужчины. Физическая сила, наверное, охрана, плюс, продолжатели рода, но последнее слово за женщиной. Скорей всего, так. Это логично.

Да и нет смысла брать на жертвенник местных, паства у ламий и без того небольшая. Живут обособленно, внимания явно не привлекают. Какое внимание, когда здесь убивают людей? Значит, сидят тише воды, ниже травы. И кого вербовать? Обиженных женщин, если только. Но даже обиженная мужчиной женщиной не согласится стать пособницей в кровавых ритуалах, если она не имеет психических отклонений. Вывод: ламии дорожат своими последователями, берегут их, даже мужчин. Эти люди нужным трем безумным бабам.

— Да чтоб они все сдохли, — обреченно вздохнул Игорь.

Однако ламии не спешили исполнить пожелание оборотня. Вселенский горестный вой не наполнил деревню. Волк вздохнул и прислушался к тишине за дверями. Свидетели ему были не нужны, открывать свой единственный козырь мужчина не собирался. Он выгнулся, посмотрел на богиню, подмигнул ей и призвал звериную часть своей сущности.

— Не ожидала? — загрубевшим голосом прорычал волк. — Я дитя других богов, Великая Мать.

Статуя ответила своей загадочной полуулыбкой, и оборотень застонал. Это было больно. Не так, как при первых оборотах, когда тело только училось перестраиваться, и казалось, что каждую клетку заполнил чистый огонь, испепеляя даже кости. Любое рождение сопряжено с болью, и рождение зверя из человека не исключение. Но сейчас боль была иной. Она распирала от невозможности трансформации из-за того, что конечности были скованы, и преобразовать их в лапы не удавалось. Положение человеческого тело было ненормальным для звериного, родная сила не стала бы ломать своего носителя, и потому пытка продолжалась. Но это было именно то, чего добивался Игорь. Борьба с самим собой опустошала, доводила до исступления, выматывала.

— Хватит, — тяжело выдохнул волк, заканчивая издеваться над собой. — Сегодня надо потерпеть.

Его лоб покрывали капли пота, во рту пересохло. Оборотень облизал губы и хрипло позвал:

— Эй! Есть там кто? Я хочу пить!

Через некоторое время послышался шорох, и в алтарный зал вошла самая обычная женщина, разве что одета она была в платье, больше похожее на античный хитон. Она посмотрела на пленника и поманила кого-то. В дверях, почтительно согнувшись, появился мужчина в набедренной повязке. Он был худощав, сутул, и в руках нес чашку с водой.

— Ты прислужник? — спросил волк, но мужчина не ответил.

Он приподнял голову оборотня, помог напиться и ушел, так и не произнеся ни слова. Женщина хотела закрыть дверь, но Игорь окликнул ее:

— Кто он?

— Храмовый раб, — ответила женщина.

— Раб? Вы вообще в курсе, что рабство в России отменили больше ста лет назад? — искренне удивился пленник.

— Мы живем по своим законам, — сказала женщина. — Он пожелал обладать ламией, это его плата за ночь со жрицей Великой Матери. Утром его кастрировали и оставили работать при храме. Когда мужчина решается познать силу страсти ламии, он знает о последствиях. Николаю и таким, как он, повезло. Нас слишком мало, иначе бы его ожидала смерть.

— Охренеть, — ошарашено выдохнул Игорь. — И он выбрал разовый секс, зная, что после этого превратится в увечного раба?

— Он оставил потомство, — пожала плечами женщина. — В остальном, его никто не неволил. Мужчины знают, что их ожидает, но желание бывает сильней разума. Справедливая плата.

— А ты кто? Прислужница?

— Да, я работаю при храме.

— Сумасшедший дом! — в сердцах воскликнул оборотень, когда дверь за женщиной закрылась дверь.

За остаток дня к нему снова заходила Яна, чтобы накормить, после размяла мышцы, подмигнула и, шепнув:

— Уже скоро, лапочка, — ушла.

Ей на смену явился уже знакомый раб, и как Игорь не пытался разговорить его, тот хранил молчание, только настоятельно предлагал «утку», чтобы избавиться от нужды. Оборотень гордо отказывался, но еще через час нужда оказалась сильней. И если осквернить алтарь волк был не против, то лежать во всем этом не хотел. Это было еще унизительней, чем «утка» в руках раба.

А потом пришла ночь. Оборотень понял это потому, что двери в алтарную залу распахнулись, и вошли десять женщин — прислужниц. Они были одеты в такие же хитоны, как и дневная прислужница. Ноги женщин были босы, волосы сплетены в косы а поверх надеты одинаковые обруча — кольцо из тела змеи, голова гада спускалась посередине лба. На этом одеяние заканчивались.

Женщины подошли к светильникам, что-то налили в них, после вернулись к алтарю и опустились на колени по обе его стороны, а в воздухе разлился знакомый цветочный аромат. Только сейчас он был острей, навязчивей. В нем угадывались терпкие нотки, взволновавшие сознание. Легкое возбуждение протекло по телу едва уловимым ручейком, и плоть оборотня отреагировала.