Галина Чередий - Крылья мглы [СИ]

— От меня? В смысле, от того, смогу ли я достигнуть некоей планки, которую ты установил для женщины, достойной находиться рядом с тобой в качестве полноценной партнерши? — Внутри опять заштормило. Какого черта ей нужно быть такой смотрящей в самую суть вещей без всяких подсказок и объяснений? Откуда в девчонке подобного пошиба такое?

— На данный момент эта тема не актуальна, Летисия. Никто и никогда не может знать, к какому финалу приведут отношения независимо от всех исходных.

— Ты не предлагаешь мне отношения, только взаимное использование. Для меня абсолютно неприемлемо, чтобы меня использовали, я себя за это возненавижу. И сама категорически отказываюсь кого-либо использовать, — твердо произнесла она, поднимаясь. — Так что мой ответ — нет. Спасибо за ужин. Могу я идти?

Летисия вздернула подбородок, и след чужого прикосновения, уже бледный и едва заметный, почти взорвал его волю, как дерзкая глумливая насмешка. Она ведь лжет ему, нагло лжет прямо в глаза, отказывая совсем не из каких-то принципов. Какие там проклятые принципы у такой, как она? Дело в другом. В другом мужчине.

— Только в этом причина? — Ликтор впился в край стола, не поднимаясь, потому что не был уверен, что не набросится на Войт и не заставит силой остаться, хотя бы на эту ночь. На один безумный раз.

— Одна из. Честно признаю: ты вызываешь во мне физическое влечение. Сильное. Но не могу и не хочу сближаться с мужчиной, что считает меня нынешнюю пригодной только для постели и рассматривает весьма туманную возможность большего, лишь если стану кем-то другим, не тем, кем являюсь, и даже не хочет узнать, что я за человек сейчас.

— Иди спать, Войт, — рыкнул Крорр, подводя черту под разговором, пока раздирающие его желания не подвели черту под его здравым смыслом и почти иссякшей порядочностью.

Промаршировала почти до конца коридора и тут ощутила, что ноги затряслись, в ушах загрохотал пульс, а на теле мгновенно выступила холодная испарина. Что это я только что сотворила? Отказала командиру, который вполне способен в отместку превратить и так не сахарную мою жизнь в ад? Ты, идиотка такая, Летти, для чего этот договор ликторский подписывала? Чтобы избежать мести одного мужика, и вот какая умничка — еще и недели не прошло, а нажила себе нового властного ненавистника. Оскорбилась, что тупотрах, как обычной шлюхе, предложил? Что ровней себе не считает и снисходит до предложения удовлетворять пока его низменные потребности? Ну так за мою жизнь подавляющее большинство людей смотрело на меня свысока, и давно было наплевать. До тех пор, пока такое отношение не наносит вред близким людям и мне лично и не становится агрессивным действием, легко могла его игнорировать. Разве Крорр пытался меня оскорбить? Скорее всего, нет, и в мыслях у него этого не было, но оскорбил. Именно потому что у нас уже была близость на пике эмоционального взрыва, это покрытое похрустывающей коркой сухого льда предложение интима, исключительно ради самого интима и ничего более, ощущалось унизительным. Я, если честно, ожидала двух вариантов развития событий, когда он упомянул о необходимости разговора. Первый — он позвал меня, чтобы осведомиться о возможности болячек и наличии защиты от беременности и поставить в известность о том, что на одном случайном акте все личные взаимодействия между нами прекратятся. Неприятный момент, но вроде как нормальное честное поведение, расставляющее все окончательно по своим местам, а точнее — возвращающее нас в исходные жизненные реалии. Второй же в корне отличался и был долбаной неумной фантазией, характеризующей меня не слишком лестно в собственных глазах. Все потому, что мне представлялось, как Крорр набросится на меня опять молниеносно и страстно, едва за нами закроется дверь. Отрицать тлеющее весь день будоражащее воспоминание о его проникновении и это потрясающее ощущение касания крыльев к голой коже… было сложно. Мужчина не прикасался ко мне до прошлой ночи полтора года. Не прикасался с желанием, нежностью, даже с грубой, но вожделенной мною лаской, и мои кожа, тело, интимные глубины тосковали, оказывается, по этому. Я вдруг поняла, что все еще полностью живая, не отмерла некая часть меня с исчезновением Лукаса. Или просто от чего-то начала возрождаться, пробуждаться от летаргии. Не сказать, что этот процесс был безболезненным, но внезапно чувствовался выздоровлением. И если бы командир снова подверг меня напору внезапной похоти, я бы поддалась ему. Как прежде, хоть на краткий момент ощутить себя объектом алчной страсти такой силы, что никакие обстоятельства, правила и принципы не властны… Но вот так… словно собирался заключить со мной какую-то сделку… Нет, не могу, не так, не мое… И пусть, с точки зрения разума, такой подход честнее с его стороны, он мне голову дурить не собирался и обещать невозможное… но было что-то еще. Он, казалось, прямо-таки ненавидел себя за влечение ко мне, предлагал близость как на эшафот всходил, будто поддаться спонтанному порыву быть со мной — это нечто грязное и оскорбительное, причем в первую очередь для него. А мне хватает дерьма в жизни, чтобы еще и, решившись на секс, я каждый раз после него чувствовала себя как оплеванной, эмоционально обворованной и пренебрежительно отброшенной до следующего раза, когда ему станет невмоготу от потребности сунуть член в меня опять. Я не наивная, понимаю, где нахожусь и для чего, я отдаю себе отчет, что могу умереть хоть сегодня во сне, хоть завтра, но также, я и не хочу физической близости без ответного тепла. Не важно, сколько времени мне отмерено, в этом нельзя опоздать или забежать наперед, как мне кажется. Пусть без любви, но если уж гореть, то с полной отдачей и стопроцентной обратной связью. С Крорром этого не будет. Никогда. В его глазах я четко разглядела потребность гасить огонь и в себе, и во мне.

— Войт, — окликнул меня командир перед тем, как повернула за угол. — Я забыл тебе отдать кое-что.

Догнав меня, Бронзовый сунул мне в руку такую же бутылочку, какую давал утром. Только теперь жидкость имела буровато-красный оттенок.

— Выпей сейчас, — приказал он, и я послушно выполнила, размышляя, имело ли это пойло в прошлый раз солоновато-медный привкус. Крорр, не отрываясь, смотрел на мои губы и горло, пока пила, и несколько раз сглотнул сам, как делают при сильной жажде.

— Могу я узнать, что это? — спросила, вытирая рот.

— Позже, — отрывисто буркнул командир. — Свободна на данный момент. Но к поднятому вопросу мы еще вернемся.

Это просто обещание или угроза? Будет видно.

Я едва успела спуститься по лестнице до нашего кадетского этажа, как мне резко подурнело. Да так, что, схватившись за живот, я едва не взвыла в голос, сгибаясь пополам. Внутри резало как стеклянным крошевом и заполыхало одновременно.