Ban ana - Утерянная вера [СИ]

— Безусловно, — старик улыбается своими гнилыми зубами, лишь их может разглядеть Ханна, и кивает в сторону воды, — бросай в воду, а потом брось всё что держит тебя здесь.

Чертовка направляет пристальный взгляд на морскую гладь и сжимает боб в руках, почти так сильно, что он может стать пеплом. Теперь решать её. Тяжелый груз повис на хрупких плечах. Она в тайне надеется, что получится, но разум понимает, что это за гранью фантастики. Или же за гранью реальности? За гранью мира в который она стремительно держит путь, чтобы напрочь выбить из памяти телесные наказания, постоянную жизнь в страхе, чтобы начать беспокоиться лишь за свою шкуру и не опасаться за младших братьев и забыть запах одиночества и бедности. Больше не будет разбитых, розовых бутылок из под алкоголя и тёрпкой вони чёртовых ландышей.

— А что будет?…Пророк? — когда Джеймс развернулась, то мужчины уже не было, он исчез.

А был ли он здесь вообще?

Пришло время ставить всё на красное. Замахнувшись, ахнув и подпрыгнув она кинула боб в воду с замиранием сердца ждала, что случится. Её заставили ждать не долго. Сразу же, как боб попал в воду образовался водоворот, что вызвало сильное землетрясения. Птицы ахали и ухали, улетали прочь, яхты стоящие рядом начало тянуть в водоворот, где-то послышался грохот и терзающие крики людей. Всё будто сошло с ума, но она не потеряла рассудок, а кажется только сейчас приобрела его.

Ханна со всего разбега нырнула прямо в водоворот, чувствуя, как захлёбывается в искрящемся ядерно-зелёным цветом водовороте, как вода заполняет её легкие, а голову расплющивает невероятное давление, кости будто ломаются, в ушах что-то трещит, на глазах пелена и она совершенно не замечает, что подле неё кружат кричащие птицы и кружатся в водовороте яхты.

Вскоре ужасное зрелище заканчивается, водоворот исчезает, землетрясение прекращается, а где-то за второй звездой направо, а дальше прямо, до самого утра в скале «Череп» за каменными стенами открывает глаза черноволосая женщина и истошно орёт когда понимает где находится, правда её никто не слышит…

Скажи мне кто твой друг, и я скажу, насколько ты испорчен. Лучшим другом для Маргарет Джеймс стала розовая бутылка из-под элитного вина, непосильное для беспробудной пьяницы и матери четырёх детей удовольствие, которая ко всему прочему не проработала за всю свою жизнь ни дня. Откуда же она взяла несколько тысяч долларов? Ни с неба же они упали, верно? Но сегодня утром она обнаружила удвоенную в пять раз сумму на кредитке. И неважно как это случилось, это случилось. За какие заслуги — известно лишь самой женщине. Она потратила всё до копейки на элитный алкоголь.

По кухне разносился плеск вина об стенки стакана и её нечленораздельное бурчание. Она залпом опустошала стакан за стаканом. Вино уже давно одурманило разум, и Маргарет не замечала совершенно ничего. Её младшие дети давно пришли со школы и спрятались в комнате, лишь бы не видеть постоянно кривое, красное, перекошенное алкоголем лицо матери. Старшей дочери не было дома уже как трое суток, но Маргарет этого упорно не замечала. Если быть точнее не хотела замечать. На Ханну она забила болт почти с самого её рождения, она была ненужной, не долгожданной, да еще и недоношенной слабой девчонкой, которая к её превеликому сожалению выжила и дожила до семнадцати лет. Маленькая, розовая, кричащая личинка, которая хотела забрать все её мечты и обратить внимание лишь на себя. Воспоминания злили, и Мадам Джеймс сильно сжала сосуд, что вскоре он, не выдержав напора, раскололся, и осколки беспощадно впились в ладонь, из ран просочилась алая жидкость. Вино перемешалось с кровью. Комната наполнилась кисло-сладким ароматом, а на губах почувствовался металлический привкус.

Семья не всегда определяется кровью, и любовь в таких «семьях» зачастую и вовсе отсутствует. То же можно было сказать о семье Джеймс. Маргарет лишь на руку пропажа дочери. Никто не прячет выпивку, не вскрывает мозг, словно консервную банку, в конце концов, никто не мешает жалеть себя, думать, а вот если бы она умерла…а вот если бы я сделала аборт. Люди, к сожалению, так устроены. Зачастую в других мы видим огромные недостатки, не замечая своего рыльца в пушку. Теперь можно легко понять, как оставленная в раннем детстве на самовоспитание Ханна решилась на отчаянный шаг.

Послышался звонок в дверь, детский топот, чьи-то голоса, которые опьяненная голова Маргарет различала плохо.

— Мадам Джеймс я по поводу вашей дочери, — в комнату быстрыми и шумными шагами вошёл молодой мужчина со значком шерифа.

— Уйдите, Грэм, — процедила женщина, глядя куда-то вдаль затуманенным взором, она еще могла что-то осознавать, — не хочу слышать об этой мерзавке и слова, и вообще кто вас впустил?!

— Мадам Джеймс, Ханна пропала без вести, — Грэм сел напротив женщины недовольно сморщив нос из-за отвратительной вони, — меня впустил ваш младший сын, Льюис. Но нам нужно говорить не о нём, Ханна…

— Разрушила мою жизнь! — прокричала женщина и со всей дури и кинула стакан в мужчину, тот ловко увернулся, благодаря отточенным годами рефлексам и звериным инстинктам и, издав лязганье, стакан попал прямо по рамке с фотографией, где была изображена вся семья.

Где-то с краю фотографию выглядывал юноша с необычайно яркими зелёными глазами в профиль. Он не был членом этой семьи, а лишь случайным прохожим, который попал в кадр. Да. Всего лишь случайность. Вино вперемешку с кровью запачкали крайний кусок, где стояла с недовольным лицом Ханна и выглядывал профиль юноши. Опять же просто случайность.

Рамка упала на пол, разбилась и осколки смешались с осколками из-под сосуда.

Грэм разозлившись, вскочил со стула. Лицо его вытянулось, а ноздри расширились от злости, ведь вместо этой рамки могло оказаться его лицо.

— Ну, всё, Джеймс! — рычал Грэм, — доигралась! Я пытался по-хорошему, по-хорошему не понимаешь. Сейчас же отправляешься в камеру и будешь сидеть, там пока не протрезвеешь!

Шериф силой поднял пьяницу со стула, схватив визжащую и кусающуюся женщину, в течение трех минут заламывал ей руки за спину, очень долго одевал наручники.

— Ненавижу! Ненавижу её! Она не моя, слышишь?! Не моя!! Где бы ты ни была чертовка! Я надеюсь, что ты сдохла! — кричала Маргарет, плюясь, смотря совсем безумными глазами.

— Ты совсем слетела с катушек, Маргарет! Постыдись! На тебя смотрят дети!

Иногда люди думают, что видят других насквозь, а иногда не видят и самого очевидного. Любовь.

Три брата, прибежавшие на шум покорились обстоятельствам и не пытались остановить шерифа, который уводил дикую женщину из дома, провожая её печальным, преданным собачьи взглядом, так как знали, что это бессмысленно и происходит не впервые. Когда их старшей сестры не было дома, это происходило систематически. Но справедливо будет заметить, что они этого не хотели и в отличие от Ханны любили её, а она в ответ любила их. Потому что она считала их своими, похожими на неё, а вот девочка всегда была не то что в семье, а во всем мире белой вороной. Лишняя. Перед тем, как дверь захлопнулась, Грэм сердечно пообещал найти сестру и избавить детей от мучений, а именно лишить Маргарет Джеймс родительских прав.