Алина Углицкая - Похищенная [СИ]

Она замерла, даже не думая отвести взгляд. И пару минут они с канцлером играли в гляделки, выясняя, чья воля сильнее. А потом Лоранд, все так же молча, медленно хлопнул в ладоши несколько раз.

— Браво, — раздался его тихий голос. — Я ждал этих слов. Только не стоит говорить это кому-то еще, пока Аллард в медбоксе. Тебе никто не поверит.

И вот спустя два дня Инга шла по длинному коридору в сопровождении почетного караула из четырех омранов в блестящих доспехах. А ее атласный схети, отделанный мехом сибиллы, говорил о высоком статусе амона, которому она принадлежит.

Но сама Инга не чувствовала уверенности.

Наоборот. Ее руки были холодными, как лед, а сердце билось пойманной птицей. Ей предстояло встретиться с теми, о ком она только слышала.

С матерью Алларда и его официальной невестой.

Эта встреча пугала ее больше, чем она пыталась себя убедить.

За прошедшее время она успела немного прийти в себя и даже несколько раз навестить Алларда, который все еще находился в медбоксе. А так же узнать, что в действительности случилось на Альфе.

Стелла не вдавалась в подробности, но Инге они были и не нужны. Она поняла, что нападение на станцию было запланировано канцлером и разыграно как по нотам. Что весь флот и даже служба безопасности перешли на сторону Лоранда Лест Маррока, и что в руках канцлера оказалась вся власть. И теперь, когда единственный наследник трона был мертв, Лоранд готовился представить миру новую кандидатуру.

Но сначала Инга должна была сделать свой ход.

Высокие двухстворчатые двери, украшенные изысканным кованым кружевом, распахнулись перед ней, как по мановению ветра. И почетный караул выстроился по обе стороны, образуя живой коридор.

Омраны замерли, вытянувшись в струну. Инга тоже.

Перед ней расстилался великолепный зал, выполненный в бело-голубых тонах. Его стены из стекла и полированной стали уходили к куполообразному потолку, сквозь который просматривались звезды. И в этом огромном, пустом зале не было никого, кроме двух фигур в сиреневых сартрах. Они обернулись именно в тот момент, когда распахнулись двери.

Инга застыла под их перекрестными взглядами. До боли стиснула руки и порадовалась, что под асханом из мелкого кружева не видно лица. И пока незнакомки молча изучали ее, она изучала их.

Обе высокие, стройные, с узкими плечами. Только одна чуть изящнее, да и ростом немного ниже. Но у каждой широкий капюшон скрывает волосы, а темная маска — лицо.

Инга интуитивно догадалась, что это женщины, хотя особых выпуклостей под сартрами она не разглядела. Но то, что подолы и капюшоны были подбиты серебристым мехом, говорило в пользу ее догадки. Мужские сартры были более лаконичными: их единственной отделкой и знаком отличия служили фибулы, инкрустированные драгоценными камнями.

А еще у той, что повыше, на грудь спускалась толстая золотая цепь сложного плетения с кулоном в виде крупного бриллианта. Когда она развернулась, свет заиграл в гранях кристалла миллионом ослепительных искр. Он был таким ярким, что Инга на секунду зажмурилась. Но тут же заставила себя вскинуть голову и расправить плечи.

— Высокочтимые амани, — откуда-то из-за колонны выступил канцлер, — позвольте представить вам ливарри Алларда Сорн Дайлера. Это та девушка, о которой я говорил. Инга, — он сделал приглашающий жест, — подойди. Это амани Тарисса Сорн Дайлер. А это принцесса Миам, дочь почившего императора и сестра погибшего принца.

В голосе Лоранда не прозвучало ни малейшего сожаления о погибшем, только констатация факта. Инга невольно хмыкнула: ну да, амонам же неведомы чувства. И сожаление тоже.

Женщина с бриллиантом шевельнулась. Она отступила назад и с невозмутимым достоинством опустилась в мягкое кресло, приготовленное для нее.

Вторая гостья осталась стоять, пристально разглядывая Ингу. И той показалось, что незнакомка испытывает легкое любопытство, в то время как от старшей амани исходили волны холода и предубеждения.

Помня о наставлениях Лоранда, Инга двинулась в сторону женщин.

Кровь запульсировала в ее висках, отбиваясь в такт сердцу. И девушка едва не запнулась от волнения, когда за ее спиной захлопнулись двери.

Неужели эта высокая — мать Алларда?

А вторая, значит, невеста. Та самая, императорских кровей…

Инга остановилась в трех шагах от кресла. По тарианскому обычаю, теперь ей следовало встать на колени и приложиться лбом к протянутой руке амани. Но старшая из женщин продолжала сидеть, не шевелясь, и лишь холодно-изучающе смотрела на девушку. Кажется, она совершенно не собиралась ей помогать.

Повисло напряженное молчание.

Оно грозило уже затянуться, когда старшая амани неожиданно произнесла:

— Значит, землянка.

Инга вздрогнула от звука ее голоса: колючего и сухого, будто осколки льда.

— Да, я с Земли, — ответила она как можно тверже. — Это имеет значение?

Но та открыто проигнорировала ее.

— Наш император был одним из тех, кто поддержал запрет на вывоз землян, — повернувшись к канцлеру, заговорила амани. — Вы знаете, как я отношусь к вам, Лоранд, но такое попрание законов вызовет межгалактический скандал.

— Законы меняются. Императоры тоже.

Инге показалось, что в тоне канцлера мелькнула тень насмешки.

Тарисса Сорн Дайлер еще сильнее выпрямила спину, хотя, казалось, сильнее уже некуда. Ее высокомерный тон ударил, подобно хлысту:

— Вы играете в опасные игры, Лоранд. Смотрите, как бы ваши интриги не обернулись против вас самого. Сегодня власть в ваших руках, но что будет завтра?

— О, мне приятна ваша забота, Тарисса. Но поверьте, я в ней не нуждаюсь. Инга, — он обернулся к застывшей девушке и кивнул.

Та сделала еще один шажок к креслу. Но все ее существо воспротивилось тому, что должно было произойти. Инга не хотела вставать на колени. Не хотела кланяться этой холодной, бездушной женщине. Что-то внутри нее протестовало против этого ритуала, который казался ей варварским.

Но если она хочет отвоевать место рядом с Аллардом, ей придется пройти через это.

Медленно опустившись на колени, девушка потянулась к руке Тариссы.

Старшая амани не дала себя даже коснуться. Она резко поднялась, едва не оттолкнув девушку, и та осталась стоять на коленях, чувствуя, как внутри разгорается пламя унижения и стыда.

— Если эта землянка ливарри моего сына, отправьте ее в шанаас, — прозвучал надменный голос Тариссы. — Зачем она здесь? Пусть обживается и ожидает, пока Аллард поправится и изволит ее посетить. А мы оповестим все Дома о бракосочетании моего сына и принцессы Миам. Весь Тариан уже триста лет ждет этой свадьбы.

Взметнув подолом, она направилась к выходу. Высокая, с расправленными плечами и гордо вздернутым подбородком. А за ней вился почти ощутимый шлейф нечеловеческого высокомерия.