Алина Углицкая - Сердце кугуара

Стоило ему повернуться, как Ева действительно перестала дышать. Не от восхищения. От ужаса и непонимания. Не отдавая себе отчета, потянулась рукой вперед и положила ладонь на стекло. Застыла, чувствуя, как внутри все сжимается, на этот раз от душевной боли.

Вся спина Лукаша представляла собой один сплошной шрам. Мертвенно-бледные вздувшиеся рубцы испещряли ее сверху донизу. Они змеились из-под коротких волос на затылке и уходили за пояс брюк, которые сейчас едва держались на бедренных косточках. Кожа между рубцами выглядела тонкой, глянцевой, неприятного красноватого оттенка, словно освежеванное мясо.

На глазах потрясенной Евы, Лукаш взъерошил волосы, огляделся и направился в угол сарая, где стояли закрытые стеллажи. Девушка не могла рассмотреть, что он там делает. Угол был слишком темным, да и Лукаш стоял к ней спиной. Но когда он шагнул оттуда на свет, на нем уже была надета черная футболка с короткими рукавами. И только тогда Ева смогла рвано выдохнуть. Ее сердце загрохотало, отдаваясь в ушах.

Бог ты мой, этот парень пережил нечто такое, что ей бы и в страшном сне не приснилось. Его спина выглядит так, будто с него живьем шкуру снимали. Непонятно, как вообще он выжил после такого! Что же, черт возьми, с ним случилось?

И так ли ей нужно об этом знать?

Несколько минут она простояла, прижавшись лбом к прохладному стеклу и закрыв глаза. Нужно было успокоиться, взять себя в руки. Но сердце стучало как сумасшедшее, тело била мелкая дрожь.

Неизвестно, решилась бы Ева выйти, если бы Лукаш ее не позвал. Обеспокоенный долгим отсутствием девушки, он залез на палубу и постучал в стенку каюты.

— Ева? — его голос заставил ее очнуться. — С тобой все в порядке?

— Д-да… — пробормотала вполголоса.

— Что? Мне спуститься?

— Нет! — глубоко вдохнув, она огляделась. Что-то подсказало, вряд ли Лукаш будет рад, увидев ее реакцию на его шрамы. — Я уже поднимаюсь!

Подхватив с полки банку растворимого кофе и пачку печенья, Ева поспешила наверх.

К этому времени огонь в камине уже пылал. На чугунной треноге покачивался небольшой котелок, в котором должна была вот-вот закипеть вода. Лукаш сидел рядом с камином, лениво подбрасывая мелкие щепки.

Услышав шаги, оглянулся. Ева вернулась странно притихшая, молчаливая. Без единого слова протянула ему свой улов.

— Ничего посущественней не было? — он выгнул бровь, разглядывая веселый рисунок на пачке печенья. Потом окинул девушку непроницаемым взглядом.

Кугуар внутри довольно заурчал, увидев джинсы и рубашку, которые она натянула. Одежда была чистой, но чуткий нос уловил едва заметный запах мужского тела. Его тела. И снова Лукаш вынужден был бороться с внутренним Зверем. Аромат самки, смешавшийся с запахом его феромонов, представлял собой опасную смесь.

В глазах Лукаша вспыхнул огонь.

— Быстрорастворимая лапша, — Ева пожала плечами, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. — Могу принести.

— Нет, не надо. Мне и кофе сойдет. Но ты уверена, что наешься печеньем?

— Я не хочу есть.

— Ева? — прищурившись, он внимательно посмотрел на нее. — Что происходит?

— Ничего, — она тяжело опустилась на одеяло, которое Лукаш расстелил у камина. — Устала, наверное.

— Понятно, — он глянул на котелок. — Сейчас выпьешь горячего кофе — и полегчает. Видела, там, в каюте, есть койки?

— Да.

— Внутри каждой чистое белье и подушка. Выбирай любую и ложись, отдыхай.

— А ты?

Ева вскинула на него странный взгляд. Лукашу совсем не понравилось то, как она на него посмотрела. Меньше всего он хотел бы видеть жалость в глазах своей женщины.

Проигнорировав вопрос, он снял котелок с огня, засыпал в него несколько ложек кофе, а потом, налив ароматную жидкость в кружку, протянул ее Еве.

Девушка с натянутой улыбкой обхватила кружку руками.

— Осторожно, горячий, — предупредил Лукаш, распаковывая печенье. Развернув шелестящую обертку, он положил его перед Евой на одеяло.

— А ты не будешь? — девушка кивнула на печенье, видя, что Лукаш выливает во вторую кружку остатки кофе.

— Нет. Я сладкое не люблю.

— Понятно… — Ева насупила брови, решаясь на следующий вопрос. — А чей это катер?

— Мой.

Девушка вскинула на Лукаша недоверчивый взгляд.

— Личный катер? — Хотя, если у него собственный автопарк, то чему удивляться?

— Да, люблю иногда выйти в море и порыбачить.

— А его название?..

— Он назван в честь тебя, если ты об этом хотела спросить.

— И откуда ты узнал мое полное имя?

По губам мужчины скользнула кривая усмешка.

— Ева, неужели ты думаешь, что твое настоящее имя, фамилия или дата рождения были для меня тайной? Когда я понял, что ты моя пара, я постарался узнать о тебе все, что только смог. Единственное, чего я не сделал, это не заявил на тебя права. Но тогда ты была ребенком, а потом я понял, что так будет лучше.

— Как?

— Вот так, — он пожал плечами. — Я боялся, что однажды увижу тебя и уже не смогу отпустить.

Повисла неприятная тишина, пронизанная недосказанностью, подозрениями и тревогой. Ева понемногу прихлебывала свой кофе, исподлобья бросая на Лукаша короткие взгляды. Она следила за ним, за каждым жестом, за малейшим движением. Все пыталась увидеть те самые шрамы, которые так ее потрясли, убедиться, что они существуют, что они не привиделись ей. Но спросить о них вслух она не решилась. Еще не хватало, чтобы Лукаш решил, будто она подглядывала за ним.

Пока она размышляла над этим, Лукаш допил кофе и выплеснул остатки в огонь.

— Мне нужно идти, — глухо произнес, не глядя на девушку. Ему нужно вернуться не только за флэшкой. Есть еще кое-что, в чем он остро нуждается. Сыворотка, регулирующая оборот. И если он не достанет ее до вечера, то неизвестно, что может случиться. И дело даже не в том, что кугуар может причинить Еве вред. Нет, теперь Лукаш знал, что этого бояться не нужно. Была другая проблема. В семь часов вечера он должен сделать укол, если не хочет опять бегать на четвереньках. И запастись заветными ампулами впрок. Иначе так и останется запертым в теле огромной кошки.

— Уже? — Ева почувствовала, как от волнения холодеет внутри, и руки становятся непослушными. Остаться здесь одной было страшно. — А я?..

— Ты здесь в безопасности. Об этом месте никто не знает, а кто знал, того уже нет в живых. Забирайся в каюту и постарайся немного поспать. Когда я вернусь, мы попробуем спустить катер на воду и убраться отсюда.

— А буря?

— Она прошла и уже не вернется. После бури всегда наступает штиль. Вот увидишь, к ночи море совсем успокоится. Губы девушки задрожали. Она смотрела, как он обувает резиновые сапоги вместо размокших кроссовок, как набрасывает на широкие плечи плащ-дождевик.