Алина Углицкая - Сердце кугуара

Он уходит. Он действительно собирается уйти и оставить ее здесь одну…

А что будет, если он не вернется?!

— Лукаш…

Его имя прозвучало жалко и вымученно из ее уст.

Чертыхнувшись, он быстрыми шагами пересек разделявшее их расстояние, сжал ее плечи и хорошенько встряхнул.

— Хватит! — процедил сквозь зубы, изучая ее лицо пытливым взглядом. Ева наморщила нос, собираясь разреветься в голос. — Прекрати! Я знаю, ты не такая, ты сильная. И ты будешь сильной ради меня… Ради нас.

— Откуда, — она всхлипнула, обескураженная его суровой отповедью, — откуда ты знаешь, какая я?

— Знаю. Мой Зверь не выбрал бы себе в пару слабое и никчемное существо.

Лукаш произнес это с таким убеждением, что Ева наконец-то оторвалась от собственных мыслей и посмотрела ему в глаза.

— Зверь? — переспросила, словно ослышалась. — Твой Зверь?

— Черт, Ева! — он выругался сквозь зубы. — Ты вообще меня слышишь? Кто я, по-твоему?

— Лукаш Каховский, — прошептала чуть слышно. Чего он от нее хочет? Что ему нужно? — Приор резервации Химнесс.

— А еще? Посмотри на меня. Кто я еще?

Она молчала, не зная, что сказать. И не понимала, что он хочет услышать.

— Я вер, Ева, — произнес он, наконец, отчеканивая каждое слово и глядя ей прямо в глаза. — Вер. Первое поколение искусственно созданных гибридов человека и зверя. Каждый из нас одно целое со своим звериным началом. Но мой Зверь делит со мной не только разум, но и тело. Я единственный, кому так «повезло», — его рот скривился в невеселой усмешке. - Ты понимаешь, о чем я?

— Лукаш… ты хочешь сказать… — до нее начало медленно доходить. Но разум упорно отказывался верить тому, что слышали уши.

— Та пума — это был я, — жестко припечатал, обрывая ее вопросы. — Ты стреляла в меня. Вот шрам, — скинув с плеча плащ, Лукаш задрал рукав футболки. На смуглой коже предплечья белел круглый шрам от пулевого ранения. Ева уставилась на него с таким выражением, словно увидела ожившего мертвеца. — В пуле было особое лекарство, которое помогает мне контролировать оборот. Но обычно я использую одноразовые шприцы.

Ева почувствовала, как подкашиваются ноги, но Лукаш не дал упасть, удержал. В голове все смешалось. Обрывки фраз, брошенных вскользь, сложились, как кусочки пазла, превратились в целостную картину. И Ева вскинула на Лукаша обескураженный взгляд.

— Но… это невозможно, — выдохнула, заглядывая ему в глаза. — Это уже фантастика… Такого не может быть на самом деле…

— Как видишь, я вполне реален, — он снова усмехнулся. — И на той злосчастной флэшке записан весь процесс эксперимента в подробностях. Плюс формула сыворотки, сдерживающей оборот.

— Подожди…

Ева выпуталась из рук Лукаша и снова опустилась на одеяло. Значит, она не сошла с ума. Значит, этот кугуар и Лукаш — одно и то же лицо…

В голове вертелось столько вопросов, что она не знала, какой задать первым. Но теперь, по крайней мере, Ева знала, о чем спрашивать.

— Это пугает тебя? — прозвучал над головой глухой голос Лукаша.

Пугает? О, господи! Да ей страшно до чертиков!

Она уже открыла рот, собираясь это сказать, но их взгляды случайно пересеклись. И Ева замолкла, не успев выдавить из себя ни единого звука.

В глазах Лукаша, всегда таких холодных, непроницаемых, сейчас плескалась бездонная тьма. Тьма, в которой тонули все надежды и чаяния. Тьма, излучающая безнадегу. Он знал, что она боится его, и это наполняло его отчаянием.

Ева поняла, что не может сказать ему правду. Даже если при его приближении ей хочется заорать во все горло и убежать.

Он ни в чем не виноват. Он не сделал ей ничего плохого.

Почти. И уж точно он не заслуживает видеть ужас в ее глазах.

— Нет, — Ева выдавила слабую улыбку, — я просто немного удивлена. Это же нормально в такой ситуации? — Господи, неужели это, действительно, правда?! Тише, Ева, тише, дыши глубже. Не делай резких движений… — Не каждый же день узнаешь, что парень, с которым переспала, умеет превращаться в животное.

— Я не умею превращаться, — Лукаш выплюнул эти слова, заставив Еву невольно сжаться. — Если бы умел, было бы проще.

— Но ты же сам сказал…

— Сыворотка регулирует оборот, усиливает мою человеческую половину. Чтобы оставаться человеком, я должен делать инъекции каждые двенадцать часов.

— А если не сделаешь?

— Ты видела результат. Эти парни, которые заявились утром, пришли слишком поздно. Не знаю, намеренно ли, или их что-то задержало в пути. Скорее всего, намеренно. Сыворотка была у них в пистолете. Они знали, что придется стрелять. Понемногу до Евы начало доходить, какой опасности она чудом избежала. Чудом, потому что другого слова тут не подобрать.

— Ты хочешь сказать, — медленно начала она, вдумываясь в каждое слово, — что эти люди знали, что в камере вместо тебя окажется кугуар?

— Да.

— Кугуар и… я?

Лукаш скрипнул зубами, выдавая волнение.

— Или кугуар и… труп одной тупой журналистки, — Ева довела мысль до конца.

Слова девушки припечатали мужчину, словно раскаленным железом. Она была права. Тысячу раз права. Как бы он не хотел думать об этом, как бы не отрицал, но эта ночь могла стать для нее последней, если бы кугуар не признал ее своей парой.

Теряя человеческое тело, Лукаш терял и человеческий разум. Он становился зверем, хищником, в полном смысле этого слова.

— Господи! — выдохнув, девушка уронила голову на руки. — Почему это происходит со мной?

Вопрос был риторическим. Он не требовал ответа. Да и время поджимало. Но Лукаш не мог уйти, оставив ее в таком состоянии, со всем этим знанием, обрушившимся на нее, как лавина.

Осторожно присев рядом, стараясь сохранить дистанцию, чтобы не напугать еще больше, он глухо заговорил:

— Я не знаю, зачем Андрулеску запер нас вместе. Наверное, это был еще один эксперимент. Но одно знаю точно: мне нужно вернуть флэшку и добыть лекарство. Иначе к вечеру одним диким кугуаром в природе станет больше.

Ева поежилась. На мгновение ее охватил стыд. Но отрицать очевидное было бы глупо: стоило Лукашу сесть рядом, как она едва сдержалась, чтобы не отшатнуться.

Справившись с паникой, она уточнила:

— То есть, без этой сыворотки ты станешь зверем?

— Да.

— Навсегда?

— Думаю, да. Но проверять не хочу.

— Почему ты так в этом уверен?

— Потому что я результат эксперимента. Меня держали без сыворотки, самое больше, шесть месяцев. И все эти шесть месяцев я провел в шкуре животного. Запертый в примитивном сознании зверя, как в клетке. Представь, каково это: все видеть, слышать и понимать. Но при этом быть не в силах управлять своим телом, своими поступками. Шесть месяцев наблюдать за собственными действиями, словно со стороны, - он сокрушенно покачал головой. В его глазах на секунду мелькнула такая боль, что Ева невольно затаила дыхание. - Когда звериная часть берет верх над человеком, я не могу вернуться назад без этой чертовой сыворотки. Понимаешь?