Матильда Старр - Камасутра для вампира [СИ]

Последние новости обнадеживали. Виктория уже в лечебнице и ей лучше. Маргарита сама ходила ее навещать сегодня. Сестра улыбалась впервые за много месяцев. Пожилой доктор в белом халате и пенсне на огромном носу сказал, что случай тяжелый, тем более что обратились поздно, но не безнадежный. Полного излечения он конечно не гарантирует. Но то, что она вскоре встанет на ноги и вернется к обычной жизни, это даже не вопрос.

А значит, пора было платить по счетам. Маргарита вряд ли могла назвать себя наивной. Да и кредитор не особенно стеснялся, объясняя условия их грядущей сделки. Всё просто: он устраивает сестру в лучшую клинику и оплачивает ее лечение, а она поселяется в его замке и никогда не говорит ему нет. Совершенно очевидно, что это может значить.

Он вошёл в ее комнату, когда уже стемнело. Тусклый ночник давал совсем мало света, и Маргарита была этому рада.

Она постаралась отвести взгляд, чтобы не смотреть в эти почти бесцветные, горящие ледяным огнем глаза. Но у неё ничего не вышло. Никогда не выходило. Отвести от него взгляд было невозможно.

— Не бойтесь Марго, — проговорил он хрипло, сминая ее и усаживая на узкую кровать, — вам не будет слишком больно. И страшно тоже не будет…

Он не солгал: страшно не было. Ни тогда, когда он разорвал на ней белоснежную ткань рубашки. Ни тогда, когда он впивался ледяными губами в ее шею или чувствительно кусал белоснежную грудь с темными кругами сосков. Она словно со стороны наблюдала, как на высоких холмиках появляются кровавые подтеки. Это было странно. Болезненно. Но приятно.

И когда он с утробным рыком развел ее ноги, а его пальцы заскользили по алой полоске плоти, она сама тянулась к нему, со стоном подавалась бедрами вперёд.

Он хочет, чтобы она закрыла глаза… Как она это поняла? Кто знает. Но закрыла. И уже не видела, только чувствовала, что там, в той точке, где сейчас собралась вся сладость и истома этого мира, уже нет его руки, а есть другое…

Но и это не было страшно. Она принимала его — жадно, хрипло дыша. Принимала вместе с болью и стыдом, принимала восторженно и открыто. Торопливо насаживалась на его твердость, чтобы успеть получить больше…

Понимала ли она, что что-то тут не так? Понимала. Могла ли что-то с этим поделать? Нет.

Никто не может сопротивляться вампиру.

— Я стала некрасивая.

Она лежала все на той же узкой кровати. Алекс был тут же. Целовал ее пальцы, перебирал волосы.

Как он только терпит ее — такую? Иногда Маргарите казалось, что она прекрасна. Обычно — когда он был рядом. Но зеркала не могли врать — серый цвет лица, черные круги под глазами, нездоровая худоба.

И Виктория. Они виделись вчера. Она испугалась. Закричала: «Что этот гад сделал с тобой?! Беги от него. Оставь меня. Только спасайся. Он чудовище!».

Носатому доктору пришлось вливать ей успокоительные капли…

— Ты гонишь меня, потому что я стала некрасивой… — повторяет она.

— Тебе нельзя быть со мной. Виктория права. Я чудовище.

Она прижимается к нему. Она может не слушать, что там он говорит. И если уже завтра они не будут вместе, значит, нужно брать все сегодня.

Маргарита ищет его губы, снимает одежду, гладит его, целует, прижимает…

— Подожди, подожди… Нам нельзя!

Ну как же нельзя, если нужно!

Маргарита обвивает его бедра ногами, вдавливает его в себя и даже сквозь одежду чувствует, как наливается силой его орган. Облегченно выдыхает — даже такую он ее хочет. Подставляет для поцелуя шею. Перед этим он никогда не может устоять.

Когда шеи касаются губы, а потом и зубы, по ее телу пробегает дрожь предвкушения.

— Ты можешь сильнее… Пожалуйста… я хочу!

Она и правда хочет этого. Хочет больше, чем его проникновений и поцелуев. Почему? Если бы она знала!

Он отстраняется. Он напуган.

— Марго. Ты хотела бы жить вечно?

— А кто бы не хотел, — улыбается она.

— Ты будешь сильной и красивой. Неуязвимой… Люди будут готовы на все ради тебя.

— Мне они не нужны, — она снова тянется губами к его губам, только ты…

Он целует — долго, больно кусая губы, с силой прижимает к себе и наконец входит в нее, вызывая сладострастный стон.

— Ты разлюбишь меня. Как только станешь бессмертной. Это наш последний раз.

Но ей не важно, что там он говорит, лишь бы не останавливался, лишь бы продолжал двигаться…

— Открой рот!

Разве она могла бы ослушаться!

Несколько капель вязкой соленой жидкости. Странный вкус… И понимание — это кровь.

Неделю спустя Маргарита вошла в больничную палату. Сейчас уже никто не мог бы сказать, что она плохо выглядит. Она была прекрасна.

Сестра смотрела на нее изумленно, словно увидела привидение.

— Виктория, ты бы хотела жить вечно?

— Если бы ты после этого его убила, я бы тебя понял.

Взгляд ее гостя — недобрый, руки сжаты в кулаки. Это уже лишнее… Она разжала его пальцы, сплела их со своими и снова прильнула к плечу. Не надо бы ему нервничать… Ей это не на пользу.

Почему вообще она ему все это рассказывает? Потому что за сто с лишним лет накопилось слишком многое, о чем нужно рассказать? И так и не нашлось того, кому можно рассказать. Людям нельзя — пресловутый первый пункт конвенции. А другим вампирам… Маргарита с трудом сдержала нервный смешок. Какое до этого дело другим вампирам? И вообще вспоминать свою жизнь до воплощения — моветон, жаловаться на нее — непростительная слабость.

«Если ты выглядишь как еда — тебя съедят»… Что поделать? Люди выглядят как еда.

— Только я его не убивала. Как только я стала вампиром, он перестал для меня существовать. Ничего не осталось — ни любви, ни ненависти…Вампиры не слишком интересны друг другу.

— А ты для него?

Это был плохой вопрос. Плохой, потому что правильный. Маргарите не хотелось бы на него отвечать.

— Что-то же он делал у тебя на кухне? И до этого приходил… — не унимался оборотень. И он уже не казался таким милым.

— Он пытался за мной присматривать… Пожалуй, даже оберегать. Может быть, чувство вины?

— Разве у вампиров бывает чувство вины?

Маргарита пожала плечами. У некоторых вампиров вся жизнь состоит из чувства вины…

— Он ведь приходил не просто так. Может, хотел о чем-то предупредить? О ком он с тобой говорил? — продолжал допытываться оборотень.

Маргарита отстранилась — этот парень хоть сам понимает, что творит? Конечно, желание помочь похвально. Но в некоторые вопросы лучше не лезть. Особенно если ты уже влез так далеко, что дальше некуда.

— Он предупреждал меня о тебе.

Она снова прижалась к его плечу.

— Если что-то пойдет не так — дай мне знать.

— Ты уже третий раз это повторяешь!..