Автор неизвестен - Адреса любви. Записки дамы из среднего сословия

Любимый мой муж, сейчас я полностью откровенна с тобой. Перед отъездом ты посоветовал мне избегать лишь трех вещей — делать что-нибудь, что может пошатнуть мою репутацию, здоровье или безграничную любовь к тебе. Я свято чту твой наказ, ведь именно ты, мое божество, показал мне все самое лучшее, что есть в этом мире, и ты всегда будешь в моем сердце. Я буду любить тебя больше, чем кого бы то ни было, до самой моей смерти!

Я знаю, что ты много работаешь, поэтому должен хорошо отдыхать. Покажи всем этим англичанкам и индускам, на что способен молодой, здоровый и столь прекрасный француз, как ты. Мне пора кончать письмо, завтра передам его курьеру.

Суббота.

Эта ночь ничем не напоминала предыдущую. Я ужинала у Броссляров вместе с родителями и очень нервничала, вспоминая ночные события. Благодаря этому была слишком рассеяна и выпила вина больше обычного. Через час после окончания ужина, сославшись на мигрень, я попросила родителей вернуться домой.

Когда я поднялась в свою комнату, Тереза спала в кресле, завернувшись в мой сиреневый халат. Она была так соблазнительна, так хороша собой! Я не удержалась и поцеловала ее в приоткрытый рот, просунув язычок между губ. Девушка медленно проснулась, открыла сонные, полные неги глаза и тут же вскочила на ноги, обрадованная моим появлением. Она ждала меня и мечтала обо мне и наших безумствах! Она засыпала меня вопросами о прошедшем вечере: где я была, много ли было гостей, ухаживали ли за мной кавалеры… Я ответила, что самой красивой женщиной на ужине была баронесса Павилль, тридцатисемилетняя красавица, пользующаяся лесбийской репутацией. Была и дочь баронесы Леа, прелестная светская дебютантка. Тереза ревниво поинтересовалась, не влюбилась ли я в этих милых евреек, на что я ответила обиженным «нет». К этому времени она закончила меня раздевать и, захватив подсвечник, хотела уйти из комнаты. На пороге я ее окликнула; она повернулась и глаза ее были полны слез. Я позвала ее к себе и усадила на колени, начав ласкать грудь и нежные ягодицы. Потом мы поменялись местами, но я быстро соскочила на пол, схватила лампу и пожелала еще раз увидеть чудо, сокрытое у нее между ног. В спокойном состоянии ее клитор ничем не отличался от моего, но от ласк он твердел и рос, как настоящий мужской член. Я захотела показать его Терезе и принесла зеркало.

Мы много говорили о мастурбировании и о том, что теперь, когда мы нашли друг друга, мы будем меняться ласками и говорить друг другу непристойности, а также ночью называть друг друга на «ты». Но вскоре вино ударило мне в голову и я пожелала большей откровенности, большей распущенности, которую Тереза не могла мне дать. Тогда я рассердилась и хотела ее оттолкнуть; но девушка обняла меня и аккуратно уложила в постель. Тереза подала мне стакан сладкой воды и отошла, чтобы сделать чай, так что у меня было время подумать о своем поведении. Я наблюдала за ее точными, плавными движениями, и вскоре она вернулась ко мне; я выпила чай и уложила девушку рядом. Мы поцеловались, обнялись и помирились, а вскоре страсть вновь завладела мной и я попросила ее вставить в меня ту штучку, медленно твердевшую между ее ног. Мы извивались одновременно, терлись друг о друга и через пару минут одновременно кончили, после чего уснули рядом, слившись в поцелуи.

Так прошли наши первые ночи с Терезой. Что ты на это скажешь, друг мой? Посылаю тебе тысячу нежных поцелуев,

твоя Сесилия.

Калькутта, 10 декабря 18… г.

В четверг ко мне заехала Флора, которая привезла с собой некую девушку, одетую в длинное пальто из драпа и повязанную белой кружевной шалью, закрывавшей часть лица.

Флора протянула мне руку и сообщила, что Дора сегодня больна. Затем она представила мне свою попутчицу: это была Мод Клеменсон. Я поклонился, и девушка, укутанная в ткань, также сделала легкий реверанс, а затем пожала мне руку. После того как формальности были окончены, Флора резво бросилась мне на шею и предложила позабавиться, но подруга прервала ее и попросила передать письмо от Доры. Я развернул надушенный листок и узнал из него о том, что Дора слегка приболела, но, несмотря ни на что, хочет представить мне свою подругу. Однако просит быть с ней аккуратным, так как Мод еще девственница, и, хотя она и готова принести мне жертву, я не должен принимать ее — таково было приказание моей госпожи, моей Доры. Что касается Флоры — я мог делать с ней все, что угодно.

Прочитав письмо, я поднял глаза на Мод и вскрикнул от удивления. За то время, пока я был увлечен запиской, девушка успела снять с себя лишнюю одежду; она оказалась самой восхитительной, самой крошечной женщиной изо всех тех, кого я когда-либо видел. Ростом Мод доставала Флоре только по плечо, а мне — до груди. Можно было бы принять ее за ребенка, если бы не развитая грудь и бедра; маленькие округлые белые ручки и развитые ягодицы. Она была блондинка, с насмешливыми голубыми глазами, вздернутым носиком и крошечными прозрачными ушками. Мод имела вид одновременно шаловливый и простодушный, наивный и провоцирующий. Вся она излучала очарование, и я ей также понравился — через мгновение она бросилась мне на шею, скрестила ноги за спиной и одарила меня поцелуем.

«Держу пари, сказала она мне, — что я знаю, о чем написала Дора в своем письме. Она попросила Вас поберечь меня?» В ответ я ласково обнял ее и усадил к себе на колено. На мне был легкий халат, который тут же распахнулся. Она принялась гладить мое тело, а Флора тут же занялась своим дружком Жаком. Мод продолжала говорить. Она посетовала на то, что Дора считает ее не вполне созревшей, но вид ее тела — которое она тут же обнажила — ясно говорил об обратном. Я хотел подчиниться Доре, но не мог сдержать себя. Я ласкал ее бедра, грудь и нежный бутон, она тихо стонала. Флора тем временем прижалась к ее губам, а я резко и быстро вошел пальцами в ее пизденку, раскрывшуюся и содрогнувшуюся от этого действия. Она кончила, и я приник губами к ее лону, чтобы впитать любовный сок. Через некоторое время дитя побежало в ванную комнату, задрав рубашку над нежными ягодицами.

Мы остались с Флорой вдвоем. Она заметила, что мне, должно быть, было бы очень приятно познать Мод; но предварительно было бы не лишним поговорить об этом с Дорой. Я обратился к Флоре с вопросом, не хотела бы она познать, наконец, это прекрасное чувство; и девушка ответила согласием, устремив на меня нежнейший взгляд.

Тем временем вернулась наша общая подруга. Ее глаза сияли, она желала отблагодарить меня, но не знала, как это сделать. Мы посоветовали ей попробовать найти свой путь, и крошка улеглась на меня в поисках полезных инструментов. Она теребила мошонку, хватала и отпускала мой вновь поднявшийся член; затем принялась оттягивать крайнюю плоть. Флора похвалила ее за догадливость, показав, как делать это правильно, и девушка старательно продолжила урок. Через пару минут я захотел остановить ее, так как уже собирался кончить, но Мод пожелала увидеть, чем все это кончится. Я дал несколько красивых залпов. Девчонки восторженно наблюдали за действом, а Флора кинулась ко мне поймать остатки драгоценной жидкости. «Сперма», — прокомментировала она подруге результат ее трудов. И назвала ее еще по-французски «футр». Мод, смеясь, повторила слово: «Футррррр» и также приникла к моему Приаппу, слизнув с него остатки семенной жидкости. «Неприлично, но здорово», — заявила она нам. Я похвалил подруг и встал, чтобы привести себя в порядок.