Марина Суржевская - Зачем цветет лори

— Да, — медленно сказала она, — мне есть что вам рассказать. В десятый день месяца вепря я увидела на подъездной дорожке возле северной обители скорби мужчину. Наша обитель стоит в горах, и к ней ведет лишь одна дорога, с трех сторон обитель окружает лес… Я думала, что мужчина мертв. Но он был жив, хоть и сильно ранен. И это была странная рана, от клинка, но края почерневшие и словно оплавленные. Я не сильна в целительстве и не разбираюсь в оружии, поэтому не знаю, чем нанесена такая рана.

Девушка снова замолчала, вспоминая.

Сумеречный, который до ее рассказа не проявлял к ней ни малейшего интереса, вскочил, подошел ближе, и Оникс отвернулась от его неприятного пустого взгляда.

— Очень интересно, — быстро сказал пес, — продолжай.

— Я не знала, что мужчина — Сумеречный пес и тем более что аид. — Оникс чуть отодвинулась от мужчин, но голос ее не дрогнул. — Он был в обычной одежде. Без каких-либо знаков. Но меня тогда кое-что удивило…

— Что? — поторопил ее Барнетт.

— Я не сразу осознала, что показалось мне странным, но потом много раз вспоминала тот день… Ночью шел дождь, и подъездная дорожка чуть размокла… и на ней не было следов. Сначала я подумала, что мужчину привез обоз, но не видела этого на самом деле. А если бы он пришел пешком, то на дорожке должны были остаться следы. Но их не было. И еще. Он был весь в грязи, потому что лежал на земле, но подошвы сапог были чистыми. И это… странно.

Мужчины переглянулись. Барнетт быстро облизал кончиком языка губы.

— Ты уверена в том, что говоришь, Марвея?

— Совершенно, — ровно ответила она.

— Что было дальше?

— Я позвала монахинь, и мы перетащили мужчину в обитель. Он несколько дней не приходил в себя, все думали, что он уже на пути к Сумеречным Вратам, но неожиданно он стал исцеляться… Через несколько дней он покинул обитель. А потом вернулся. Не один, со стражами. И забрал меня с собой…

— И, конечно, без твоего согласия, — закончил за нее Барнетт. — Но-но, не переживай, рассказывай. Твой рассказ очень занимательный…

Мужчины снова переглянулись.

Барнетт быстро облизал губы, и это было похоже на движение языка змеи. То, что рассказывала эта девушка, было поистине потрясающим. Потому что она давала такую пищу для размышлений советников, которую они и предположить не могли.

Первый советник знал, что ни один из его наемников, призванных убить Верховного аида, так и не достиг успеха. Никто не смог даже зацепить Лавьера. А девчонка говорит о серьезном ранении, да еще таком характерном, с оплавленными краями. Такую рану наносит зачарованный клинок Темного Владыки…

Как оказался Ран Лавьер так далеко на севере, один, без стражей?

— В десятый день вепря состоялся совет темных в цитадели, — медленно сказал Сумеречный, который так и не представился. Он смотрел на Барнетта, и тот кивнул, — и мы все были там. В том числе и Верховный. И в тот же день…

— Да, — с плотоядной ухмылкой протянул первый советник, — в тот же день…

В тот же день было совершенно покушение на императора.

— Сколько дней пути от цитадели до северных склонов? — спросил незнакомец Барнетта.

— Дней пятнадцать точно. На быстром жеребце.

— А до Града?

Незнакомец покачал головой:

— Это невозможно.

— Мы уже обсуждали это! — воскликнул Барнетт. — Возможно, если иметь ключ.

— Слишком… невероятно, — выдохнул Сумеречный. Мужчины разговаривали, словно забыв о присутствии девушки.

— Надо проверить.

Барнетт нахмурился.

— Я не хочу ждать.

— Надо проверить, — с нажимом повторил незнакомец. — Твои притязания слишком ничтожны по сравнению с тем, что мы можем раскопать. Потерпи.

Советнику сказанное, очевидно, не понравилось, но он промолчал. Только сейчас мужчины вспомнили о присутствии в комнате Оникс. Она не все поняла из обмена короткими фразами, но кое-что все же уловила. Значит, Сумеречные считают, что у аида есть ключ. И раяна не сомневалась, что речь идет о том самом ключе, что открывает двери пространства.

Оникс уже давно осознала, что у Катрана были очень занимательные сказки.

Они еще долго расспрашивали ее, но большего Оникс рассказывать не стала. Все остальное уже не имело значения…

Незнакомец как-то торопливо после их разговора покинул комнату, и Оникс услышала его распоряжение «седлать коня!». Первый советник остался. Он нервно прошелся по комнате, раздумывая. Потом снова подошел к девушке.

— Как вы расстались? — резко спросил Барнетт. — Лавьер отпустил тебя? Потерял интерес?

— Я сбежала.

— Сбежала? — Желтые глаза загорелись. — Сбежала… прекрасно. Просто замечательно, моя дорогая! Аид никогда не отпустит игрушку, которая посмела сбежать! Он может только выкинуть сам, когда наиграется. Но проглотить то, что от него сбежали? О… несомненно, Небесные благоволят ко мне! Он будет тебя искать.

Оникс сглотнула, пытаясь унять вновь подкатившую к горлу тошноту. Барнетт даже не представлял, насколько он прав.

Сумеречный прошел по комнате. Его движения были резкие, рваные. И снова повернулся к девушке.

— Просто великолепно, — повторил он, — тогда нам нужно просто подождать, когда он придет за тобой.

Он нахмурился, вспоминая распоряжение второго Сумеречного «подождать». Первый советник больше не хотел ждать, слишком устал за долгие годы, что он провел в тени Верховного. Теперь Барнетт хотел действовать.

— И что будет, когда он придет? — с дрожью в голосе спросила Оникс. Ее знобило, и она обхватила себя руками, пытаясь согреться.

— Когда он придет, мы его встретим, моя несравненная Марвея!

Аид шел по улицам Темного Града, внимательно глядя по сторонам. Он шел быстро и пешком, потому что ему было необходимо движение, чтобы успокоиться. Но спокойствие не приходило. Тьма внутри его заворачивалась тугим комком, искала выход и бесновалась, причиняя боль. Лавьер снова приказал себе не думать, уже понимая, что это бесполезно. Не думать не получалось. Чем бы он ни занимался, что бы ни делал, его мысли все равно возвращались к той, которой уже не было на этой земле.

Снова сдавило горло, сжало невидимой удавкой, не давая вздохнуть. Наверное, так чувствовала себя раяна, когда затягивался на ее шее аркан.

Аид поднял голову, посмотрел на свинцовые тучи, затянувшие небо над Градом. Погожие деньки закончились, и осенняя хмарь окончательно вытеснила последнее летнее тепло. С севера дул студеный ветер, и холодный дождь колол губы льдинками.

Лавьер подумал, что такая погода как нельзя лучше соответствует его настроению. Он встряхнулся, приходя в себя, осмотрелся, прислушался к своему чутью. Все тихо. На кривых улочках окраины столицы безлюдно, лишь изредка пробегают продрогшие горожане, спеша укрыться в тепле зданий.