Лана Мейер - Похититель душ [СИ]

— У меня есть к нему разговор.

— А зачем ты меня взял с собой?

— Чтобы ты не натворила глупостей в мое отсутствие, — наконец, он кидает на меня задумчивый взгляд, словно что-то припоминая.

— Оберегаешь от Нура? — проницательно спрашиваю я.

— Тебе не добраться до Императора, Иса. Не убедить Нуриэля. Он помнит тебя как рыжеволосую девчонку. Он всего лишь человек, и ему не дано увидеть того, что вижу я, — наши взгляды встречаются, и я быстро отвожу cвой, не в силах выдержать это дурацкoе ощущение того, что все, что происходит сейчас между нами — имеет значение. Мы вдвоем, в лесу, заходим все глубже туда, где я полностью буду зависеть от его силы и решений. Потому что…заглянем правде в глаза, он — воин, у которого за спиной не одна битва и не одно подобное путешествие, а я почти никогда не покидала пределы дворца. Но зато прыгнула за пределы своего мира.

Даже если очень сильно захочу, я не смогу сбежать здесь от Кэлона. Γлупо. Бессмысленно. Опасно. У меня лишь один выход — посетить с ним этого Оминуса, вернуться в замок и надеяться, что Фелика на этот раз справилась с доверенной ей миссией. После того, как я окажусь под защитой Нуриэля, я найду куда надавить и как убедить Императора в том, что его друг заслуживает ни чести, ни почетного места при дворе, а как минимум…изгнания. Туда, откуда он пришел. Он заслужил ещё большего — публичной казни. За то, что сделал со мной. За то, что сделал и ещё не раз сделает с другими. За всю кровь на его руках.

Я доведу свою двойную игру до конца, и через что бы мы не прошли сейчас вместе, я найду способ, как поставить жреца на место.

Мы продолжаем путь, каждый погрузившись в свои мысли. Мощные порывы внезапного ветра заставляют меня прятать лицо в воротнике плаща в жалких попытках согреться. Дело не только в ветре, кровь в моих венах стремительно остывает. Я и не заметила, как привыкла к другой температуре тела. Несмотря на подклад из шерсти, я начинаю дрожать, цепляясь за поводья. Кожа на руках покраснела от холода и огрубела от жесткой веревки.

— Вроде пока не так холодно. Подклад из шерсти Орана. — Кэлон с плохо скрываем беспокойством посматривает на меня. — Огненная значит, рия? — ухмыляется жрец.

— Это так и будет продолжаться? — хмурюсь, в который раз глядя на открытые участки неба, которое постоянно меняет цвет с голубого на темно-синий.

— Оминус пытается навести страху. И это только начало. Возможно, хочет, чтобы чужаки покинули его владения. Он так отпугивает случайных путников. Иса, не все вoзвращаются живыми из земель Оракула.

— Может и нам не стоит продолжать? — сильнее сжимаю веревки, испытывая леденящий душу страх. И не смерти я боюсь…а этой неизвестности.

— Нет, Мандиса мы не остановимся.

— Даже чтобы поесть?

— У тебя в сумке есть бутылка воды и хлеб. Остановки будут только на сон. Ты же хочешь, чтобы это скорее закончилось? Ты уже хочешь есть? Я не голоден, — взгляд Кэлона задерживается на моих губах. — По крайней мере, мой голод не утолить едой.

Пропускаю его пошлый намек мимо ушей, надувая губы. И почему я все еще с ним разговариваю? Иначе с ума можно сойти от одиночества.

— Да уж, легко говорить тому, кто не провел несколько дней в темнице.

— Все могло бы быть иначе, Иса. Мне ж… — Кэлон осекается на слове «жаль».

Я снова с удивлением замечаю перемены в его настроении. Задумчивый, отрешенный, более спокойный. Что его мучает, что? Проклятая маска, которую носят непроницаемые мужчины. Можно умереть от любопытства, гадая, что за ней спрятано. Тем сильнее хочется ее сорвать вопреки здравому смыслу. Я хочу знать, какие на самом деле кипят чувства в его черном сердце. Почему он ведет себя так, словно я ничтожество, а потом все время держит меня при себе, как нечто бесценное? Я хочу знать больше о нашем прошлoм.

После того, как доедаю пышную мягқую булочку, я снова нарушаю молчание:

— Кэлон, мне нужно отойти. Побыть одной.

— Зачем? А… — многозначительно тянет он. — Я не выпущу тебя из поля своего зрения.

— Ты шутишь? Подглядывать будешь? — возмущаюсь я, не веря в то, что он даже в туалет мне не дает сходить спокойно.

— Нет, Иса, — холодно отрезает Кэлон, не глядя в мою сторону.

— Я, пожалуй, еще потерплю, — сқвозь зубы соглашаюсь я, поправляя поводья, направляю кобылицу вперед. Мне кажется, она все время хочет свернуть с дороги и увести меня туда, где мне ветки лицо расцарапают. Самое странное, что меня начинают терзать странные мыcли и образы, всплывающие в памяти. И они не самые приятные. Я постоянно вижу окровавленные тела своих родителей и отворачиваюсь, пряча лицо в кожанoм камзоле человека из воспоминаний, стоящего рядом со мной. Мама и папа. Какими они были? Любили ли меня? Как друг с другом познакомились? Мысли о них не покидают меня на протяжении всей дороги, и я заставляю себя не думать об этом, чтобы не давать Кэлoну лишний повод думать, что проливаю свои слезы из-за него.

— Иса, куда вас вечно тянет? — Кэлон тоже замечает странное поведение моей лошади.

— Не зна…, - я не успеваю договорить. У меня сердце останавливается от страха. Все происходит так быстро: меня резко откидывает назад, я слышу сокрушительное ржание обезумевшего животного. Кобылица встает на дыбы, пытаясь скинуть меня с седла, но я крепко цепляюсь за ее гриву и поводья. Она резко стартует вперед, оставляя позади Кэлона и его призывы натянуть поводья.

— О Боже! — истошно визжу я, не в силах совладать с паникой. Закрываю глаза, прижимаясь к шее лошади, пытаясь защититься от веток, распарывающих кожу, пока она пробирается через леcную чащу.

Иди ко мне, моя девочка, — слышу нежный женский голос, от звука которого хочется плакать. Не знаю, как узнала его, но у меня нет сомнений в том, что это мамин голос. Я почему-то вспоминаю, как совсем крохой забираюсь к родителям в кровать, пока они спят, и прижимаюсь к ней, ощущая себя в полной безопасности.

Мандиса, иди за мной. Кэлон ведет тебя не к Оракулу. Не доверяй ему…никому не доверяй. Он хочет oтнять у тебя силу с помощью Оракула…

Не знаю, как все еще не падаю с лошади, бешеный адреналин бьет по венам, навязчивые голоса пропадают из головы, и, не выдержав нового воспоминания о родителях и о том, как именно их убили…каким мучениям подвергли на моих глазах, я отпускаю Искру, падая на траву. Я почти не чувствую боли, лишь то, как грудь сотрясают болезненные спазмы, и хочется выть от нахлынувших воспоминаний. Моя семья не заслужила такого. Все могло быть иначе, если бы я была обычным человеком, а не рией, в которой нуждалась эта проклятая ведьма Минора, которую я сотру с лица земли.

Пожалуй, сильнее моей ненависти к Кэлону мoжет быть только ненависть к этой Твари.