Анастасия Трусс - Танец на осколках души

— Прости, Милена. Я сильно тебя напугал.

— Всё… всё хорошо, — я слабо улыбнулась ему. — Ты же предупреждал меня об этом. Всё хорошо. Поэтому… давай, продолжим?

— Ты уверена?

— Конечно. Не волнуйся за меня.

Страх ушёл. Удовольствие осталось. Те чувства ужаса и безысходности больше не возвращались. И, до полного изнеможения, мы наслаждались друг другом.

— До сих пор думаешь, что можешь меня разочаровать? — поинтересовался Самаэль, когда мы лежали в постели.

— Тебе виднее. Но, ты сам меня, нисколько, не разочаровал, — я поднялась, а потом села на мужчину сверху.

— Что ты задумала? — с интересом спросил он.

— Хочу найти твои чувствительные точки. Ведь, это так интересно…

— Знаешь, о чём я, вдруг, подумала? — повернулась я к Самаэлю, одеваясь.

— О чём? — он смотрел на меня, словно, любуясь.

— О том, что… что если так задуматься, то я должна быть благодарна Фероксу. В какой-то мере.

— Почему?

— Если бы я не была нужна повелителю драконов для продолжения рода… В таком случае, Люциферу не было бы никакого смысла спасать меня от договора с Аббадоном. Люцифер не признал бы мой договор с Анхелем действительным, если бы это было не нудно ему самому. Повелителю демонов было бы плевать на то, что какая девчонка (пусть и необычная полукровка) станет игрушкой Аббадона. Но, в дело вмешался Ферокс.

— Ты так думаешь, Милена? Нет, если бы Ферокса не было, а Люцифер увидел бы тебя… С такой же внешностью, как у Адалиссы… Чёрная богиня дала ему всё то, что он имеет сейчас. Этот мир, его трон… Я не знаю, как он лично относился к Адалиссе, но Люцифер не отдал бы тебя Аббадону. Он бы взял тебя себе.

— Значит, я стала бы не игрушкой Аббадона, а игрушкой владыки Ада? Можно сказать, что я и так ею стала, — я усмехнулась. — Но, всё же… без Ферокса моя судьба могла бы быть намного хуже.

— Ты пытаешься найти что-то, что позволило бы тебе лучше относиться к своему мужу? — Самаэль подошёл ко мне сзади, приобнял за плечи.

— Может быть, — я позволила своему телу расслабиться, облокотившись на мужчину. — Жить в постоянной ненависти, конечно, вполне, возможно, но… Я всегда буду ненавидеть Люцифера, Аббадона, Абигора, Асмодея… и очень многих других. Я ненавижу даже своего ерата, несмотря на то, что его безумие меня, не раз, выручало. И, несмотря на то, что я, периодически, сплю с ним, и мне это нравится. Я, всё равно, его ненавижу. В моей жизни так много ненависти, что…

— Что ты хочешь вычеркнуть кого-то из её списка? Но, почему Ферокса? Он же был тем…

— Тем, кто убил Кая и многих других, — закончила я. — Да, я помню. И никогда этого не забуду. Но, как ни крути, он будет отцом моих детей. И он дал мне шанс на то, чтобы не быть просто постельной игрушкой для него. А в убийстве… Ферокс действовал, как истинный чёрный дракон. Я не оправдываю его. Но теперь, столько времени проведя среди драконов и демонов… я его понимаю. Ведь, я поступила так же, как он. Со светлыми эльфами, в Светлом лесу. Те, с кем я связывала свою жизнь в Дуалоне, мешали Фероксу. Вот и всё.

— Даже если ты можешь понять его, Милена, это не означает, что ты сможешь заглушить в себе свой гнев и ненависть к нему.

— Даже несмотря на то, что часть меня его обожает, а кровь драконов закипает в его присутствии так, что я теряю над собой контроль?

— Ты так сильно желаешь научиться испытывать к Фероксу нечто, вроде, симпатии?

— Я… я начинаю захлёбываться в ненависти, — призналась я. — Я тону в ней. Во мне умерли многие чувства. Кроме неё — ненависти. И её… слишком много. Она в каждой моей мысли, в каждом моём сне. Раньше, я думала, что это — правильно. Что так и должно быть. В моей жизни не должно остаться ничего, кроме ненависти и жажды мести. Но, теперь… я этого боюсь, Самаэль.

— И поэтому ты хочешь вырваться из моря этой ненависти за счёт Ферокса?

— Наверное. Осуждаешь меня за это?

— Нет, — он замолчал на какое-то время, а, затем, продолжил. — Если бы ты узнала, что Ферокс не убивал твоего возлюбленного, тебе было бы лучше с ним? Твоё отношение к повелителю драконов изменилось бы?

— Не знаю. Ведь, кроме Кая, Ферокс убил многих других. Но, почему ты задал этот вопрос? — я посмотрела на мужчину более внимательно. — Неужели… неужели Ферокс не убивал… не убивал Кая?!

— Да. Хотя, сам повелитель драконов об этом и не знает. Он нанёс Кайоме Макфею серьёзную рану, но не смертельную. И оставил его умирать. Добил Макфея другой.

— Ты… ты знал об этом?! — я вырвалась из объятий Самаэля (он и не пытался меня удержать). — Всё это время… ты знал, что Ферокс не является убийцей Кая! Почему… почему ты ничего мне об этом не сказал?! Почему говоришь только сейчас?!

— Потому, что к тебе вернулась память Кэтэрины. И потому, что мне пришлось сказать тебе о нелюбви Савариса Кавэлли к Ребекке Деланье. О любви Савариса к Адалиссе. Если бы ты ничего из этого не знала… Я хотел, чтобы ты могла верить хоть во что-то. Любовь демона и человека… Красивая легенда, которая, благодаря твоей вере в неё, была реальностью. Легенда, которой в твоей жизни теперь не существует. А поэтому и покрывать Савариса для меня уже нет никакого смысла. Это он является убийцей твоего возлюбленного.

Сложно было поверить в услышанное. Практически — невозможно. Всё это время я была уверена, что это Ферокс убил Кая. А теперь… оказывается, что это сделал тот, кому я, как я считала, могу доверять больше, чем кому бы то ни было.

— Отец… Саварис… Самаэль, скажи мне… В тот день, когда ты выпроводил Савариса из мира драконов… Ферокс был прав, да? Он не лгал. Саварис… желал меня?

— И сейчас желает, Милена. И будет желать всегда. Ты для него не дочь. Ты для него — возлюбленная Адалисса. Мне, действительно, жаль…

Гнев… Ярость… Отчаяние… Но, вместе с этим, осознание, что меня больше не будут обманывать. Не будут изображать доброго заботливого папу. Я этого больше позволю.

— А мне — нет! — заявила я, подошла к Самаэлю вновь, взяла его лицо в ладони и, глядя в глаза, сказала. — Я не жалею о том, что узнала правду. Я не жалею о том, что я теперь всё знаю. Саварис Кавэлли, Ребекка Деланье… По сути, они даже не являются моими родителями. Они, лишь, породили оболочку. Тело. Моей матерью была Адалисса. А в этой жизни… я тебя, в большей степени, могу считать своим отцом. Хотя… ты явно будешь против такого отношения к себе, — я улыбнулась. — Самаэль… ты так много сделал для меня. Ради меня ты пошёл на такое, чего нельзя даже представить. Рискнул очень многим. И это несмотря на то, как я поступила, когда была Кэтэриной. Не знать всего этого… было бы нечестно. Не знать о моей матери, о тебе — кому я обязана жизнью… Я не жалею. И я не жалею о том, что ты мне рассказал о моём, так называемом, отце. Ты открыл мне глаза на него, только и всего. И я благодарна тебе за это. Одной привязанностью в этой жизни стало меньше. И это хорошо. Мне не нужны привязанности. Ни к кому, кроме тебя. Ты, ведь, всегда будешь со мной, правда?