Ольга Резниченко - Спиною к будущему (СИ)

Невольно закачала головой. Отворачиваюсь.

Это я-то?

Хотя…

Правду? Он... хочет правду?

Решаюсь на самое невероятное, на что, казалось бы, способна в этой жизни.

Глаза в глаза, и истина на ладони:

- Ты мне очень… дорог. Как никто и никогда... И даже не смотря на то, что ты для меня всегда был, в первую очередь, - бандитом, врагом,... я проиграла бой. Давно проиграла. Мертвая, говоришь? Мертвая... ? Наверно, - тяжелый вздох, продолжаю, - ты правильно подметил. А я все не могла разгадать свою апатию и жестокость.

А оно…

Мертвая..., - короткий взгляд на него, а затем округ. - Но ты каким-то чудом оживил меня. Не знаю, видимо... не я тебя тогда спасла здесь, пару лет назад, а... ты меня, явившись в мою жизнь.

И всё было бы хорошо. Просто... идеально.

Но...

Ты принял другое решение.

Да, я хотела уехать. Но куда я от тебя? Куда? Если... оживаю только рядом с тобой?

Не громогласное тому слово - любовь. Или ... зависимость.

Просто... просто, ты мне нужен, нужен как воздух. Нужен... был, пока не проявил свою слабость. И гнусность. Я бы просто съездила в Питер, как мы с батей когда-то мечтали, проветрила мозги, и вернулась, но нет - мой хозяин решил иначе. Вот только я - ничья. Давно ничья, и никому не могу принадлежать. И дело не в гордости или чести. Дело в том,... как ты верно подметил, что... мертвая. В том доме погибла и я, а то... что тело осталось жить - глупая ошибка судьбы. Пустая... надежда.

Ты думаешь, заарканив меня, посадив в клетку, - проявил силу? Это - трусость и слабость. Ты был сильным, ты был примером для меня, ИДОЛОМ моим, а потом всё рухнуло: ... ты испугался, причем не чего-то невероятного, что можно было бы принять, понять, а элементарного моего права… выбора, - болезненно рассмеялась. - Ты испугался лишиться давно уже сломанной, потрепанной игрушки, вредной привычки. Испугался одиночества. Но мы и так все... в сути своей одиноки, даже если просыпаемся в кровати с кем-то другим...

Ты - слабак. А значит, я не могу больше восхищаться и дорожить тобой. Ты меня потерял… из-за своей… смешной,

ребяческой трусости.

Внезапно дрогнул, невольно меня спугнув. Молча, ни роняя ни звука, достал из кармана пакет и протянул мне. Сквозь быстро образовавшиеся капли дождя на целлофане сложно различить буквы. Хмурюсь, пытаясь разгадать представленное. Бросает на колени.

Невольно поддаюсь интересу, раскрываю и быстро перебираю пальцами, скользя взглядом. Захлопнуть, замотать все обратно – и замереть в жутком прозрении.

- Сам это знаю. Потому и привез тебя сюда, где все началось, что бы уже со всем покончить. Поставить гребанную ЖИРНУЮ ТОЧКУ. Я тоже так больше жить не могу. И не хочу... Езжай,... куда ты там хотела. Паспорт. Билет на послезавтра. Дело замяли, а, вернее, уже полностью переключили свое внимание на настоящих подозреваемых. Больше никто не потревожит. Там кредитка: пароль - твой год рождения. Это – за моральный ущерб. Сними все деньги и переложи на свою, чтобы… я тебя не мог отследить по ней. Это так – чтобы не переживала зазря.

Прощай.

И удали мой номер. А я -…, - тяжело сглотнул, – удалю твой.

Дернулся к рукам, раскрыл наручники, спрятал трофей в карман.

Резвые шаги на выход, не оборачиваясь.

Чувствую, как по моим щекам, вторя холодному дождю, побежали горячие, жгучие слезы...

***

Несмело выйти, выбраться наружу, на улицу. Авто по-прежнему на лужайке, около колодца. Подошла ближе - внутри пусто. Ключи в замке зажигания.

Осмотреться по сторонам, покрутиться - нет его нигде.

Зарычала, завопила на всю глотку. Рухнула на землю, схватившись руками за голову. Ору, визжу, сумасбродно качаясь взад-вперед – да только… легче не становится. Обмерла, не дыша, еще раз пропуская через себя осознание того… что его больше нет в моей жизни. Прижалась спиной к колесу.

Лицо в ладони.

Больные рыдания, в очередной раз разорвав тишину, лихорадочно содрогая грудь. Мысли, чувства – всё вперемешку, целиком окутывая меня и погружая … в обреченность и беспросветное полное одиночество.

***

Не смогла исполнить просьбу, … и удалить его номер телефона. Не смогла… полностью и сразу вычеркнуть из своей жизни, как это он решил сделать со мной. И пусть не звонила, … заветная надпись среди списка контактов грела, словно самый нежный огонь, на который способна наша вселенная.

Хотя… не исключено, что он не изменил его, от греха подальше. От беды, которой я стала для него. Сплошным разочарованием.

Сказано, мертвая… и чего полезла в душу… к живому, тленом окутывая всё его бытие?

***

Уехала в Питер.

До этого - недели сомнений в желаниях. Потом добровольный поход к следователю (что от меня шарахнулся, словно от самого жуткого чудовища, одно только, что креститься не стал) за подтверждением, что запрет на выезд с места моей регистрации (прописки) снят. Причем, открыт теперь не только Питер, а любая заграница (делай только визу).

Дело, и вправду, перенаправили по основному руслу, а все документы, связанные со мной (даже как свидетелем) уничтожены подчистую.

Этому же Колмыкину и оставила его, Клёмина, тачку – не противился, обещал… передать ключи.

Деньги с кредитки - взяла. Но лишь в той сумме, что мои родители (опекуны) потратились на адвоката для всей этой бесшабашной истории. Естественно, Котовы всячески сопротивлялись этому моему решению, поступку: и мои собственные не нужны, и тем более те, когда созналась, что это "от человека, который и заварил всю эту кашу" (без подробностей). Последнее, конечно, еще больше усугубило ситуацию и даже до чертиков напугало их, но, в конце концов, я все разрулила и успокоила бедных.

Доводы и настойчивость мои оказались куда успешные, нежели "взрослых". В итоге сошлись на том, что они не отвергают "мой подарок", а я взамен - клятвенно обещаю в подобное больше никогда не ввязываться.

Обещаю... конечно, обещаю, что я... сама себе враг? Однако, никто же еще не отменял форс-мажоры?... которые за мной, почему-то, ходят, словно одержимый маньяк, по пятам.

И снова пауза в моей печальной интернатуре. Отец повторно прикрывает тылы, найдя даже какого-то там знакомого в Ленинграде, и обещает организовать продолжение учебы и работы уже там.

А я и не против.

Самое страшное, сложное и болезненное… сидеть здесь, в этом чертовом котле возможностей и былых чувств, да ждать… каждый день, каждую минуту, что кто-то нахально откроет с ноги дверь и силой, едва не за волосы, утащит тебя в неизвестном направлении вершись вновь свой странный, но такой приятный суд. Что кто-то сломает решетку твоей собственной тюрьмы… и поменяет всё к чертовой матери. Спасет. Исправит…

Кто-то… ?

Имя тому только Клёмин. Клёмин и только Клёмин. Ибо никто, кроме него, не нужен.