Тальяна Орлова - Подчинение

— Не топил. Может, закуски возьмем?

Я помахала рукой перед его носом — пусть с мысли не сбивает!

— Я еще раньше все на вас смотрела! Вот, думаю, какой-то девушке повезет — такого хахаля отхватить! Вы же в офисе такой восхитительный, что челюсти сводит!

— То есть я тебе с самого начала нравился?

— Еще как! Но со стороны… вы были как актер на плакате: зубы там белые, улыбка из рекламы зубной пасты, волосы по ветру развиваются, мускулы блестят на солнце отдельными кубиками, все дела… Но плакат — он ведь плакат и есть! Вот и я так же… на вас. У вас, если хотите знать, глаза красивые! И руки. Руки даже покрасивее глаз, если хорошо приглядеться.

— Так-так, рюмку поставь.

— Да и все на вас, как на плакат! Они ж не знают, что под плакатом скрывается… маньяк-рецидивист! Простите, Макс Саныч, называю вещи своими именами! Без обид?

— Без обид. Я сейчас тебе нарезку какую-нибудь возьму. Ты только на месте сиди.

Я и сидела на месте. Успела, правда, допить оставшееся в рюмке, потом еще подлить и опрокинуть. Зачем нам нарезка, если у нас лимон закончился?

Зацепила с принесенной тарелки ломтик мяса:

— Спасибо, господин! Вот прям то, что надо! Угодили!

Он налил себе, но почему-то отодвинул бутылку подальше от меня.

— Ладно, искренняя моя, и маньяк-рецидивист тебе уже очень не понравился?

Я развела руками:

— А вот тут сложно сказать! Само собой, я его возненавидела! Вот прямо до желания убить. Но иногда он делал со мной так… — я никак не могла подобрать нужные слова, поэтому подключила жестикуляцию, — что меня внутри как скрючит и вверх поднимается.

Я старательно напрягла кулак и провела снизу вверх, чтобы продемонстрировать процесс скрючивания наглядно.

— То есть тебе было хорошо?

— Не всегда, скажу я вам, не всегда. Но иногда было так хорошо, что у меня уши закладывало. Может, мы пива возьмем? В горле сушит!

— В другой раз. Ты лучше съешь что-нибудь.

Но вместо этого, я уперлась локтями в стол и наклонилась, чтобы перейти к доверительному тону:

— Позвольте, я вам один совет дам! — не дождалась его реакции, потому продолжила: — Вы в другой раз, когда вам девушка сильно понравится, ей букетом в морду… или конфетами там. Я вам точно говорю — девушки это любят. Вы прям чудовищно красивый, а с букетом так вообще ахтунг. А вот по роже сразу не бейте

— подождите, пока она от букетов голову потеряет! И вот тут, когда она уже на седьмом небе от счастья и беды не подозревает, хрясь! Если возмутится, то снова букетом прикройтесь. Так любую можно запутать!

Если я правильно помню, он не злился. Если я правильно помню, он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в полный голос.

— Ну вот что вы смеетесь? Я же откровенно говорю! Давайте теперь и вы откровенно — почему именно меня захотели? Я ведь не такая, чтоб уж сильно яркая.

— Ты красивая, но дело не в этом. Ты смотрела так… как ты там показывала свое скрючивание?

— Красивее Аньки нашей?

— Не знаю, никогда не думал о ней в таком ключе. Как тебя увидел, так сразу и захотел. Словно каким-то органом почувствовал, что ты моей станешь.

Я только пьяно отмахнулась:

— Знаю я этот ваш орган! Со всех сторон, можно сказать, изучила… Вот это просто животное желание, скажу я вам! А мы-то люди!

— Захотел и хочу… даже сейчас хочу, несмотря на твое поведение.

— А что не так с моим поведением?

— Пойдем уже домой.

— Ну уж нет! Я ведь еще не танцевала! А вы умеете танго, господин? Научите меня танго, а?

И снова провал. Я не помню тот момент, когда перестала болтать без умолку и уже шла с ним по улице, вдыхая прохладный вечерний воздух. Максим Александрович меня приобнял — скорее всего только для того, чтобы я не ушаталась в какой- нибудь канализационный люк.

— Я тебе нравился, но ты даже не захотела меня выслушать. И не пришла бы, если бы не прижало?

— Совершенно точно, Макс Саныч. Ни за что бы не пришла!

— А теперь чего хочешь?

До подъезда оставались считанные метры — жаль, я бы еще прогулялась. Он, кажется, спрашивал меня о планах: на остаток нашего договора или вообще, на будущее. Но в тот момент я не поняла подоплеки. Вывернулась и вышла вперед, повернулась к нему лицом.

— А можно?

Максим Александрович только бровь приподнял, ожидая.

— Не переживайте, не целовать! Помню же, что нельзя, — я потрясла головой, но мысли никак не хотели вставать на место. — Я вот всегда мечтала, чтобы у меня был любимый человек, который носил бы меня на руках!

— Ты хочешь, чтобы я тебя взял на руки? — он снова смеялся. — Или мне какого-нибудь прохожего заставить?

— Я вам вот что скажу: все хотят! Даже если говорят, что не хотят, все равно хотят! Вы им не верьте, если говорят, что не хотят…

И тут же. пока он не успел остановить, с разбега запрыгнула на него, обхватывая руками и ногами. Максим Александрович пошатнулся, но удержал, подхватил меня одной рукой под попу, а другой придерживал за спину, чтобы не упала. Я устроилась уютнее и уткнула нос в его шею.

— А уснуть можно? Кажется, мне очень надо теперь уснуть… От вас даже пахнет здорово — вот точно, все есть для того, чтобы запутать противника!

— Спи. Только замолчи.

Дальше ничего и не было. Вот только проснулась я в своей постели, переодетая в красное платье. Ужас какой… Я действительно не умела пить, но таких приключений от себя не ожидала. Что он теперь со мной сделает? Я прокручивала в голове то, что могла вспомнить, зарывалась под одеяло все глубже, но оно уже не дарило чувства защищенности.

Когда я вышла из спальни, Максим Александрович уже сидел на диване, расслабленно раскинув руки по спинке. Я встала перед ним. Он скользнул взглядом по моему обнаженному и дрожащему телу с ног до головы.

— Господин… Я… мне очень стыдно.

— Доброе утро, пьянчужка.

Даже если я уже была красной как рак, то после этого смогла покраснеть еще сильнее. Упала на колени, не смея поднять лицо.

— Накажите меня.

Он резко наклонился вперед, ухватил за подбородок и заставил смотреть на него.

— Почему? Твоя болтовня была вне квартиры. Хотя немного неуважения все же прозвучало, но ничего из ряда вон.

— Я… накажите. Тогда, возможно, мне не будет так стыдно. И если вы накажете, то тема закончится, будет закрыта раз и навсегда.

В темных глазах блеснул огонек, но он не улыбнулся:

— Хорошо. Встань в центр, отвернись, наклонись и упрись руками в колени. Десять ударов.

Я слышала, что он вытаскивает ремень из штанов. Зажмурилась. От первого, хоть не такого уж сильного, удара вскрикнула.

— Не кричи. Считай.

— Один.

Он бил с небольшим размахом. Было немного больно, но я терпела.

— Два.

— За что я тебя наказываю?

— Три. За то, что я напилась.

— Нет. За то, что ты пользовалась тем, что я не поставлю тебя на место прямо там.