Кристен Каллихен - Стратегия [ЛП]

Я ощущаю тепло от самой идеи того, что папа надерет зад кому-то ради меня.

- Думаю, ты прав. - Я рассказываю ему, почему уволилась, все это время ощущая дрожь в глубине живота. Я ненавижу признавать свой провал. Но эту ситуацию ненавижу сильнее.

Пока я рассказываю, официантка ставит на стол миски со свежим пельменным супом.

Папа набирает в ложку аккуратную, бледно-розовую пельмешку. Аромат куриного бульона и имбиря наполняет воздух, когда он откусывает кусочек и втягивает в рот юшку супа.

- Итак, - говорит он, - урок усвоен. Не доверяй тем, кто ни с того, ни с сего с тобой дружит, особенно тем, кто занимает ту же должность, что и ты.

У меня во рту пельмени, потому я использую этот момент, чтобы глотнуть и взглянуть на него.

- Ты собираешься отчитать меня?

- Зачем мне это делать? - Его лоб приподнимается, отчего морщины на лице отца становятся глубже.

- Гм, потому что ты всегда отчитываешь меня на счет моей... - Я поднимаю вверх палец, цитируя. - "Ветреной натуры".

Он хмурится, словно не может понять, что я только что сказала.

- О, да ладно, пап, - говорю я сейчас нетерпеливо. - Ты называл меня Ветреной Фи с самого детства.

- Эй. Это было прозвище. Ласкательное слово.

- Твои ласкательные слова полный отстой, пап.

Он еще сильнее хмурится.

- Ладно, хорошо. Прости меня за это ласкательное слово. Но... - он пожимает плечами. - Ты вроде как ветреная.

Дерьмо. Это не должно ранить, но ранит. Достаточно, чтобы я начала моргать, пытаясь прочистить затуманенный взгляд.

Я отодвигаю тарелку.

- У тебя есть причины, по которым ты так считаешь?

Папа замирает с ложкой на полпути ко рту. Медленно он опускает ее на свою тарелку.

- Сладкая... - он выдерживает паузу, его рот кривится, словно он пытается подобрать какие-то банальности, чтобы успокоить меня.

Мне хочется уйти отсюда, но я не могу сбежать от этого.

- Это ранит, папа. Ты и мама, вы оба гордитесь Айви. Но мной? Я для вас печальный случай, который все время тянет вас вниз.

На болезненное мгновение, я правда сопереживаю гребанной Елене. Отчего чувствую укол боли еще сильнее. Уверена до чертиков, что не хочу искать наши с ней точки соприкосновения.

Папа бросает палочки на стол, и они падают, издавая стук.

- Ты не тянешь нас вниз. Ты просто... У тебя так много потенциала. Мы хотим увидеть, как он увенчается успехом. - Он наклоняется вперед, старая кожа кабинки скрепит под ним. - Фиона, ты мой ребенок. Каждый отец хочет видеть, как его дитя обустраивается. Или по крайней мере должен хотеть.

Прерывистое дыхание булькает у меня в горле.

- Желать видеть то, как я обустраиваюсь, и сомневаться в моей способности направить жизнь в нужное русло - это две разные вещи. Я знаю, что не похожа на Айви...

- Нет, - перебивает он. - Ты похожа на меня.

- Тебя?

- Не надо так ужасаться, - говорит он сухо.

- Это просто... Ты успешен, папа. Люди стремятся быть похожими на тебя.

Клянусь, он краснеет. Он не встречается со мной взглядом, пока трет затылок.

- Я удачливый ублюдок, которому повезло быть высоким и достаточно координированным, чтобы играть в футбол. Агент в сфере развлечений, ну... - Он пожимает плечами, хватая свои палочки и засовывая их в пельмени. - Я знал этот бизнес, поэтому воспользовался возможностью. - Не могу поверить, что он принижает свою значимость. - Хотя, ты, - он смолкает. - Как я. Я тоже всегда искал того, что бы вдохновило меня, чего-то возбуждающего.

У меня отвисает челюсть. Я знаю это о самой себе. Но каким хреном он это узнал? Как? Я же думала, что он никогда внимания не обращал. Мой отец продолжает говорить.

- Моя проблема в том, что я также облажался и с твоей мамой. Напиваясь и кутя слишком много. А ты? - Он встречается со мной взглядом, хотя, могу сказать, что для него это сложно, так как отец морщится. - Ты более конструктивна. Ты ищешь смысл жизни. Я горжусь тобой из-за этого, Фи. Всегда гордился.

- Пап... - Слезливый смешок срывается с моих уст. - Дерьмо, я из-за тебя подавлюсь этими пельменями.

- Никогда не трать даром хорошие пельмени, Фиона.

Теперь я смеюсь, и он натянуто улыбается в ответ. Легкое общение и шутки с папой - это что-то новое. И до меня доходит догадка, может он тоже стеснительный. Я протягиваю руку и ударяю кулаком его костлявое запястье.

- Я тоже горжусь тобой, папа.

- Помни о пельменях, - говорит он, хотя снова краснеет. - И никогда не забывай об этом. Так же сильно, как я хочу твоего уважения, я хочу, чтобы ты никогда не жила жизнью, которая делает счастливым кого-то другого. Понимаешь меня?

Он смотрит на меня, его выражение лица столь искренно, что я вижу это. Ком встает в горле, когда киваю. Он тоже кивает.

Какое-то время мы молча едим, заказываем тарелку с булочками со свининой. Вокруг нас нью-йоркские китайцы болтают и заглатывают пельмени с такой ловкостью, что мы с отцом выглядим на их фоне, как неуклюжие аматоры. За прилавком возле переднего окошка пожилой мужчина делает потрясающие маленькие связки украшений из еды, время от времени крича что-то на мандаринском языке хостес в зоне регистрации.

Я погружаюсь в эту атмосферу, с удовольствием поглощая еду. Четыре года я провела на юге, играя роль тусовочной студентки. Это было весело, но здесь в Нью-Йорке? Я чувствую себя дома. Люблю этот город. Он гудит в моих венах и заставляет сердце биться. А я собираюсь его покинуть.

Потому что хочу чего-то большего.

Я собираюсь рассказать об этом папе, когда он снова начинает говорить.

- Я... гм... кое с кем встречаюсь. - Ладно, теперь он определенно покраснел. - Женивьева. Она занимается PR для Ястребов.

На это я ухмыляюсь.

- Должно быть, все серьезно.

Папа наклоняет голову в знак подтверждения до того, как хлебнуть еще супу с пельменями.

- Она переехала в дом, - говорит он спустя мгновение.

- Хорошо. Мне не нравится идея, что ты мечешься один по этому большому пространству. Просто, прошу, скажи, что она не одного со мной возраста.

Папа закатывает глаза.

- Мило, Фи. И ты обвиняешь меня в нотациях.

- Прости. - Это было низко.

- Она всего на пять лет меня младше. Это допустимо? - Он не улыбается, но могу сказать, что хочет.

- Ага. Конечно же. Я повела себя, как сучка.

- Ты бы не была моей дочерью, если бы повела себя иначе.

Теперь моя очередь опустить голову в смущении.

- Итак, что собираешься делать дальше? - спрашивает папа.

- Декс.

Его голова резко поднимается.

- Что?

- Дерьмо. Нет. То есть... - Я прикусываю нижнюю губу до того, как закончить фразу. - Я тоже встречаюсь с кое-кем. С Итаном Декстером. - Худшее продолжение всех времен, даже если оно сложено в правильные предложения. Я правда не могу дождаться, чтобы что-то с ним сделать снова. И снова. Дерьмо. Теперь я краснею.