Тори Озолс - Зависимая

– На кого? – с грустью спросила она. – Девилу я не нужна, да и ты вряд ли рискнешь чем-то ради моей жизни. Я не представляю ценности ни для кого.

– Тебе нужно больше уверенности.

– Здесь дело не в уверенности, а в чувствах, которых у Девила нет.

– А если они есть у меня? – вдруг тихо спросил Даян, и Алекс подняла голову, удивленно смотря в его глаза снизу вверх, пытаясь понять, серьезен ли он.

Мужчина слабо улыбнулся и, наклонившись, запечатлел легкий поцелуй на ее лбу.

– Давай поужинаем вместе, – он направился на кухню, держа в руке пакет с продуктами, который Алекс не заметила за спинкой дивана.

Вздохнув, она решила не задумываться над словами мужчины и, отложив журналы, поднялась и подошла к Даяну, который уже начал выкладывать на стол продукты. Их ужин прошел спокойно, уютно и в почти домашней обстановке. Ей всегда было спокойно рядом с ним, словно с близким человеком. Его рассказы увлекали, и время пролетало незаметно. Возможно, если бы она встретила его при других обстоятельствах и до того, как узнала Девила, то смотрела бы на него как на желанного мужчину. Но сейчас, кроме братской симпатии, он ничего в ней не вызывал.

А был ли в его словах истинный намек, понять девушка не смогла. Даяна на самом деле было разгадать труднее всего. Он всегда маячил в тумане загадочности. Его поступки часто противоречили ожидаемому, а слова оглушали и заводили в тупик. Какую цель он преследовал? И чего стремился добиться своими действиями? На эти вопросы у нее не было ответа. Но девушка доверяла интуиции, которая шептала ей: просто доверься ему. В конце концов, выбора у нее все равно не было.

Во второй раз Алекс покинула квартиру вечером почти через неделю после первой попытки. Зная, что Даян снова придет в негодование, она ни капли не боялась. Прочитав в журнале об очередном приеме, на котором будет присутствовать Девил, она неожиданно поняла, что может увидеть его. Для этого ей просто нужно затеряться в толпе фанатов, которые ждут под зданием, ожидая увидеть своего кумира. Так она и поступила. Спрятаться, словно тень, за спинами журналистов и фотографов, рассматривая своего любимого, не составило большого труда. И даже толкотня, крики и вспышки не помешали ей насладиться его гордым профилем и властной походкой и почувствовать боль от вида известной модели, которая держала его под руку и счастливо улыбалась в камеры.

Похоть. Обычная животная похоть. Вот что он чувствовал к ней. «Просто похоть», – снова убеждал себя Девил, когда лежал на кровати, уставившись в потолок вместо того, чтобы спать спокойно. Ее большие невинные глаза преследовали его постоянно, даже во сне, раня и убивая. Ему всегда казалось, что он неподвластен этим чувствам. Сколько раз он убеждался, что отец его хорошо вымуштровал, искоренив обычные человеческие слабости. Ни одна любовница не смогла разбить эту стену, ни одна не встала между ним и его господством, ни одна не заставила пожалеть о том, кем он стал. Поэтому сейчас ему было смешно от того, что он не мог перестать думать об этой простой девушке. Только смех его был горьким.

Он снова усмехнулся, но тут же уголок рта скривился от боли. Черт, вчерашняя потасовка была доказательством того, как задел его поступок Алекс. Злость и ярость он выплеснул на мелкой группировке, от которой желал получить информацию. Позволить своим кулакам поработать тогда, когда за него это могли сделать его люди, было в высшей степени неразумно, но он желал выплеснуть свою злость и выбрал их в качестве боксерской груши. Устав, он не успел увернуться от удара в челюсть. Уолтер дал приказ подчиненным закончить его работу. Ярость ушла, но злость осталась. Такая же злость, которую он испытал в детстве, когда узнал, что мать продала его отцу за пятьсот тысяч долларов. Но эти деньги не принесли ей ничего, кроме смерти. Ведь отец никогда не платил за то, что принадлежало ему.

Похоть, это просто похоть. И вчера он пытался убедить себя в этом. Все, что требовалось, – просто зайти к одной из своих бывших шлюх, расстегнуть штаны и смотреть, как миниатюрная блондинка опускается перед ним на колени. Она делала минет великолепно, ощущения от ее горячего рта и мягких губ заставляли кровь быстрее бежать по венам; так почему же, когда он опустил голову и посмотрел на ее шелковистые белокурые волосы, которые закрывали опущенное лицо и его пах, он представил перед собой Алекс? Сжав затылок женщины, он кончил, все еще думая о своем Ангеле, а после просто застегнул молнию и покинул квартиру. Почему он не остался дальше утолять свой физический голод, как делал много раз до этого? Почему вместо ощущения легкости и послевкусия наслаждения на него накатили злость и раздражительность?

И вот он вернулся домой, как никогда ощущая пустоту внутри и вокруг себя. Он и не думал, что Алекс так заполняла собой этот дом. Везде все еще витал ее запах, чувствовалось ее присутствие. Вот-вот она спустится по ступенькам, выбегая к нему навстречу, но вместо этого его встретила тишина. Такая же тишина заполнила его комнату. Она сводила его с ума, и даже глоток виски не согревал от холода, который поселился внутри.

Его старик назвал бы его слабаком. Он бы мучил его снова и снова, показывая, как низко он пал, когда стал зависеть от низшего существа – женщины. Как хорошо, что тело этого говнюка давно поедают черви, а душа его, он надеялся, горит в пламени ада. Это было то, что он заслужил. Смерть от руки собственного сына, которого он воспитывал как свое подобие. Думал ли его отец о таком конце?

А может, он ждал его? Может, именно к этому готовил Девила? Чертов ублюдок даже в аду мог бы гордиться им. Его сын создал империю в два раза сильнее, чем была у него. В его руках была сосредоточена власть над различными отраслями – от работорговли до политики, от наркотиков до фармацевтики, от оружия до шикарных больниц. Казалось, он был всесильным и неуязвимым. И вот теперь он лежит на своей постели, думая о женщине, которую сам же выставил из жизни, вместо того чтобы предаваться плотским утехам с очередной пассией. Да и когда он в последний раз менял женщину? Когда он стал верен одной? Когда такое случилось? И самое смешное во всем этом – то, что он сам накинул себе на шею эту петлю. Собственноручно.

Понимая, что не уснет в эту ночь, Девил резко поднялся с постели и, ведомый неожиданным желанием увидеть ее, узнать, одна ли она ли проводит ночь, направился в комнату Даяна. О любви этого мужчины к видеокамерам знали все. Но, кроме самого Даяна, только Девил имел к ним доступ. Захватив с собой бутылку любимого виски, которая стала в последнее время его вечным атрибутом, он спокойно вошел в пустую комнату и подошел к висевшему на стене циферблату с изображением на белом фоне смерти с косой и надписью: «Мы распяты на циферблате часов (Ст. Ежи Лец)». Даян часто выделялся в деталях и в то же время был прозаичен в остальном.