Гера Фотич - Секс под гипнозом

Нельзя сказать, что Стас огорчился или обрадовался. Он принял это как должное. Раз не поступил, помогай семье материально. К тому же появились свои денежки, правда, немного.

Библиотека была имени Горького. Состояла из трёх основных помещений. При входе налево находился абонемент, где посетители могли взять книжку домой. Там стояло множество стеллажей с книгами, расставленными по алфавиту. У выхода примостился низенький столик с множеством картотечных ящиков, где хранились карточки с данными записавшихся и получивших на руки книжку.

Направо от входа был читальный зал. Там стояло порядка десяти обычных письменных столов. В конце зала находилась стойка библиотекаря, у которого можно было отметить взятую со стеллажа книжку, после чего сесть за стол и читать. Здесь выдавали много редких книг, поэтому выносить их из библиотеки запрещалось.

Третье помещение, имевшее входы и с абонемента и с читального зала, находилось за стеной. Это был районный коллектор. Сюда поступали книжки с издательств. Здесь они нумеровались, регистрировались и далее распространялись по более мелким библиотекам.

В основные обязанности Стаса входило таскать пачки с книгами, уметь их перевязывать, и грузить или разгружать с автомашины.

Но это было раз в неделю, когда осуществлялся привоз, и в тот же день шла развозка предыдущего поступления книг. А между этими днями Стас проставлял на книги печати, раскладывал их по полкам, подклеивал порванные обложки. В общем, помогал женщинам, поскольку он оказался в библиотеке единственным мужчиной.

Женщины опекали его как могли. Каждая считала своим долгом посоветовать ему для чтения именно ею выбранную книжку. Из-за чего частенько возникали высокохудожественные споры. Поскольку все женщины окончили библиотечный институт. И каждая считала себя крупным специалистом в этой области.

Поэтому за год работы, Стас перечитал собрания сочинений: Франсуазы Саган, Фицджеральда, Ремарка, Хемингуэя, Голсуорси, Кобо Абэ, Гиляровского, Кафки, Воннегута, Пруста, Цветаевой.… И ещё целую кучу ранее незнакомых ему авторов. В голове была такая мешанина из всего прочитанного, что Стас начинал путаться. Постепенно в течение года они стали выстраиваться в ряды, колонны и Стасу казалось, что он мог узнавать принадлежность писателей к стране по его художественному стилю.

Мог отличить американских тяжеловесов от французской утончённости, или изящной швейцарской прозы, грубой скандинавской или трогательной японской. Хватало половины страницы, чтобы узнать немецкую отточенность или русскую динамичность, австралийскую расхлябанность. Африка с Индией отличались наивностью.

Женщины решили, что Стаса можно ставить на абонемент. Он достаточно подкован, чтобы рекомендовать читателю книжки.

Стасу нравилась эта работа. Он находил карточку очередного посетителя и клал к себе на стол. После того как читатель находил необходимую ему книгу, заносил её название в картотеку. Человек садился за любой стол и читал. Клиенты были совершенно разные. Поскольку в продаже книг было мало, самая читающая в мире страна сидела по библиотекам.

Как потом узнал Стас, издавалось очень много книг, но все они оседали в квартирах тогдашних мещан, торгашей, спекулянтов, расхитителей. Те ошибочно считали это накопительным капиталом. Надеясь в чёрный день продать задорого. Но ошибались — это был капитал другого свойства и, в конечном счете, денег им не принёс.

Стас уже освоился здесь и когда очередной клиент подходил к его столу, уже предполагал, что тот спросит. Приходили очкастые и лобастые в затёртой одежде интеллигенты. Читали Гегеля или переписку Каутского с Троцким. Наверно хотели понять, почему коммунизм из года в год откладывается. Их учили верить в светлое будущее, где всё будет общее. От всех по возможностям, всем по потребностям. Они трудились, как могли, но что-то случилось в этом механизме истории. Она словно забуксовала, и всё продолжало продаваться за деньги, которых уже не должно было быть вовсе!

Приходили подростки. Они брали на троих — четверых книжку «Тысяча и одна ночь». Садились за стол и начинали гадко хихикать. Было странным, что мусульманская страна строго следящая за нравами своих граждан, родила эти сказки, для того чтобы подростки из СССР видели в ней сгусток вожделения и эротики.

Большой популярностью пользовался у мужчин Мопассан. Все зачитывались его «Милым другом».

Однажды, когда Стас в очередной раз в коллекторе ставил на книжки печати, вбежала девушка с абонемента.

— Я не могу это видеть, как так можно! — кричала она, — надо вызвать милицию и посадить его в тюрьму!

Она была невысокая в очках с крупными диоптриями и стянутыми в пучок на затылке светлыми волосами.

Девушки ринулись в зал, но, заглянув внутрь, тут же вернулись.

Они хихикали между собой, подначивая друг дружку и девушку прибежавшую первой. Стас ничего не понимал. Он вышел в зал и встал за стойку. Увидел в зале мужчину лет тридцати пяти. Тот был один. И читая книжку за столом, так был увлечён, что его правая рука, оказалась в штанах и двигалась там с таким усердием, что периодически била снизу в стол. Пальцы левой руки, дрожа, держали страницу. Периодически он возвращался к началу текста, а затем снова переворачивал страницу, как будто заучивал её наизусть.

Он ничего не слышал и никого не замечал. Стасу пришлось взять книгу Горького «Мать» в старинном переплёте, размером как современные жёлтые страницы, и шарахнуть ею о стойку.

Парень вздрогнул. Выдернул руку из брюк и посмотрел в сторону шума. Стас, как ни в чём не бывало, раскладывал карточки по ящикам. Парень, видя, что на него никто не смотрит, снова стал засовывать руку в штаны. Стас поднял «Мать» Горького и снова громыхнул по стойке. До парня что-то дошло.

Женщины смотрели за происходящим через полуоткрытую дверь коллектора. Судя по всему им было интересно. Но их было так много, что дверь не выдержала и распахнулась, ударившись о косяк. Одновременно с ударом читальный зал наполнился женским хохотом. Парень мгновенно вскочил и, не успев застегнуть ширинку, подбежал к Стасу. Сунул ему книжку, это был «Милый друг» и бегом засеменил к выходу, пытаясь на ходу справиться с молнией.

После этого случая к Стасу стали относиться с большим доверием.

Спустя несколько недель после этого инцидента, в коллектор забежала девочка с абонемента.

— Это просто ужас! — кричала она, — зачем я заканчивала вышку на библиотекаря? Надо было всего лишь получить первый разряд по боксу! И работать спокойно!

Пришлось снова идти Стасу.

Он подошёл к стойке абонемента. На улице стояла тёплая весна. У стойки стоял парень лет тридцати, в зимней мохнатой шапке и затёртой замасленной фуфайке.