Ульяна Соболева - Одержимость

Призрак смотрел мне в глаза и на сжатых челюстях играли желваки.

— Когда?

— Чем быстрее, тем лучше. Ты должен отвести меня туда.

— И? Что должна сделать ты? Потом…когда получишь носитель?

Он прекрасно знал ответ на этот вопрос. Мы оба его знали.

— Убить тебя.

Он истерически засмеялся, его хохот разносился эхом по номеру, звенел в хрустальных люстрах, отражался от стен, дребезжал в стёклах на окнах, а мне хотелось зажать уши руками и выть, орать.

— Отлично. Значит так ты и сделаешь.

Схватил меня за шиворот и приподнял так, что я едва касалась пола кончиками пальцев.

— Сделаешь все, как я тебе скажу, а потом приведёшь меня к нему поняла?

Я кивнула и перевела взгляд на картонную коробку. Медвежонок валялся на полу вместе с запиской, снова посмотрела на Призрака.

— У Макара есть то, что мне нужно забрать.

Тот резко перестал смеяться и впечатал меня в стену.

— Что-то или кто-то? Игра дала сбой? Объект перестал быть объектом? Заигралась? Влюбилась? Да, Кукла? Попалась в собственную ловушку?

Как же он прав и близок к истине. Да, заигралась, но не сейчас, а много лет назад.

— Да! Дала сбой! Влюбилась! В тебя!

Он вдруг схватил меня за горло и сильно сжал, серые глаза сверкнули яростью. Он словно не слышал моих последних слов.

— Тварь…какая же ты тварь…Я любил тебя…Хотел…не просто влезть тебе под юбку и трахать красивый манекен…а любил, понимаешь?

— Да!

Заорала ему в лицо.

— Оказывается, тебя можно любить, представляешь? Можно! Не нужно, бл***ь, но можно. Я тебя суку любил.

Он шумно выдохнул и впился в мой рот жадным поцелуем, заставляя закричать ему в губы, дёрнуться навстречу. Я была близка к взрыву от всех острых и диких эмоций которые меня переполняли. От его бешеной страсти, которую он обрушил на меня так внезапно и неожиданно, после всей грубости и побоев…

Оторвался от моих губ и посмотрел мне в глаза:

— Любил по-настоящему…

Мне показалось, что я лечу в пропасть, падаю вниз на невероятной скорости от которой взрываются лёгкие и кислород раздирает горло.

— Я голодаю по тебе, — всхлипнула и прижалась к нему сильнее, — голодаю по твоим губам и рукам…пересыхаю без тебя…не живу…Лешааа.

Он прижался лбом к моему лбу в изнеможении закрывая глаза. На доли секунды я узнала моего Лёшу…не Призрака, а мужчину, который умел любить меня, когда-то, давно, в прошлой жизни.

— Молчи, — попросил очень тихо, — молчи! — Заорал мне в лицо и схватив за волосы, заставил посмотреть себе в глаза.

Я всхлипнула, впиваясь дрожащими пальцами в воротник его белоснежной рубашки:

— Я не хочу молчать…я устала молчать…устала врать…Леша…пожалуйстааааа. Перестань мучить…хватит…умоляю…

Он вдруг резко привлёк меня к себе, прижал к груди, сжимая до боли, до синяков.

— Тогда не молчи…кричи…давай, ори…я хочу знать как сильно ты меня хочешь. Сыграй для меня, Кукла! Давай, последний выход, я разрешаю, обещаю быть благодарным зрителем и поаплодирую стоя. А потом мы доиграем эту партию. Вдвоём.

Сорвал с меня футболку и рывком прижал к себе. Я заплакала, просто обняла его за шею и заплакала. Боже, как же сильно он меня ненавидит. Нет мне прощенья в его глазах…каждое моё слово ложь для него…я просто мразь и грязь…Конченная тварь, которой нельзя верить. Раньше он безумно любил меня, а сейчас…сейчас просто трахает, когда хочет и как хочет. Нет, не берет меня, а искусно трахает мне мозги, ломает, рвёт на куски. Как же больно.

Я зарыдала содрогаясь всем телом, захлёбываясь, чувствуя как он ослабил хватку, как смотрит на моё лицо. А я больше не могла, меня разрывало на части…на мелкие осколки отчаянной безумной боли и тоски. Тоски по той любви, которая была между нами и которую мы убивали по очереди. Умертвляли друг друга. Тогда я его, а сейчас он меня…хоронил заживо своей ненавистью и холодным, ледяным презрением. Заставлял желать его до одури и отталкивал, грубо отшвыривал, как тряпку и вытирал об меня ноги. Я проиграла в этой войне…меня больше нет. Он победил. Я истекаю кровью…подыхаю, тлею.

— Не могу больше…Лёша…не могу так. Пристрели. Убей меня. Я больше так не могу.

Он вдруг обхватил моё лицо большими ладонями, его брови сошлись на переносице, взгляд затуманился, а потом вдруг осторожно поцеловал меня в разбитые губы, очень нежно, едва касаясь и я прижалась к нему всем телом.

— Не могу, — прошептал очень тихо, провёл рукой по моим волосам, щеке, шее, нежно касаясь обнажённой груди кончиками пальцев, — не могу…

Наклонил голову и осторожно сомкнул губы на соске, лаская языком, касаясь моей спины, заставляя прогнуться невольно навстречу.

— Хочу и …не могу…без запаха твоего…голоса…ненавижу и с ума схожу…Маша….маленькая моя…что же ты сделала с нами?

Я в изнеможении закрыла глаза, чувствуя как мокрые ресницы касаются щёк. Наслаждение лаской было недолгим Призрак снова сомкнул пальцы на моем горле и сильно сжал, заставив меня распахнуть глаза и приоткрыть рот в попытке вздохнуть.

— Сейчас не могу…но это лишь вопрос времени. Тебе ещё рано умирать. Я пристрелю, обещаю. Позже. Когда больше не будешь мне нужна, а пока что я буду тебя трахать…ты ведь хочешь, чтобы я тебя трахал, Кукла?

— Нет, — я всхлипнула цепляясь за его запястье, — я хочу, чтобы ты меня любил.

Несколько секунд…Глаза в глаза…Вдох-выдох и снова вдох…

— Один раз…Лёша, пожалуйста…как когда-то…а потом будь что будет.

Не знаю, что именно все изменило, мои слова или слезы на моих щеках, а может то, что я просила, но он вдруг очень нежно прижался губами к моим губам, зарываясь пальцами в мои волосы, притягивая к себе, приподнял заставляя обвить его торс ногами и понёс к постели.

Тягучая нежность, похожая на прощание, болезненные ласки, хаотичные и медленные, пронизывающие и такие острые, словно по телу скользит тонкое лезвие наслаждения, опьяняющего и чувственного. В этот раз он не рвал меня на части, казалось я плавлюсь и таю, от каждого касания. Медленно расстёгивая пуговицы его рубашки и провожу по груди горячими ладонями, изучая каждый шрам под натянутой бронзовой кожей, под кончиками моих пальцев, которыми я несмело касаюсь его груди, познавая заново, а в ответ этот взгляд — расплавленное серебро, тёмное, страшное, позволяющее трогать и касаться. Словно там, внутри невидимая пружина, которая может взорваться от одного моего неверного движения. Тянусь губами и нежно ласкаю каждый след, оставленный жизнью на его сильном теле. Последняя игра. В живых останется только один из нас. Это буду не я.

Чувствую, как он вздрагивает от моих прикосновений, как учащается его дыхание и сжимаю руками сильнее, впечатывая жадные пальцы в кожу, ищу его губы и когда нахожу, слышу собственное рыдание.