Соммер Марсден - Любовь на десерт (сборник)

— Я все еще в обуви. — Она пыталась не рассмеяться, потому что у него был очень серьезный и развратный вид.

— Легко исправить.

Он опустился на пол и дотронулся до обратной стороны ее колена, чтобы девушка присела. Стянув один ботинок, Коул задержался взглядом на ее высоком носке с изображением суши.

— Думаю, тебе лучше остаться в носках, — произнес он, целуя ее в бедро. Ощущение его губ на разгоряченной плоти сводило с ума.

— В душ тоже в них идти?

— Нет, это только пока.

Коул прошелся кончиком языка по клитору, и у нее задрожали колени. Он только крепче взял ее и прижал к стене спиной. Язык двигался дальше, дальше, пока не вернулся к напряженному узелку у свода губок.

— Я хочу только один оргазм от тебя, шеф. Ты очень сладкая. Как сироп агавы и кусочки спелой дыни. И, наверное, немного жимолости.

Своими подвижными пальцами он погладил внешние губки и слегка ущипнул, отчего девушка вздрогнула, зашипела и еще больше намокла. Тогда он просунул в нее три пальца и стал массировать точку G твердыми, уверенными движениями.

— О, шеф! — как ни смешно, но это слово первым срывалось с ее губ.

— Да, шеф?

Джилл была близка к оргазму.

— Это очень, очень здорово.

— Нет такого понятия ни в кулинарии, ни в сексе.

Коул замолчал и принялся яростно сосать ее клитор и одновременно с этим стимулировать точку G. От этих ласок Джилл просто обезумела и принялась извиваться, прижимаясь к стене, будто пьяная.

Никто не доставлял ей удовольствия таким способом, и от этой мысли она уносилась еще дальше. Забавно, но, в отличие от многих других мужчин, Коул не вызывал у нее смущения, отчего в сексе они не видели никаких границ. Он принимал все, что она давала. Джилл поняла: она тоже примет от него все.

Коул остановился и приподнял ее.

— Куда мы идем? — спросила она, трезвея и возвращаясь в привычный мир.

— Отпраздновать, какие мы замечательные: в душ. Потом есть — на кухню, а после…

— Мы снова отмечаем? — засмеялась она.

— Смотри-ка, мы одинаково мыслим. Вот почему я уверен, что… — он остановился. Джилл затаила дыхание в страхе и надежде. — Что ты мне нравишься.

— Ты тоже мне нравишься, — испуская вздох разочарования и облегчения. Странная смесь.

«Что, если ты выиграешь, и это уничтожит его?»

Джилл застыла, но помотала головой, чтобы прогнать ненужную мысль.

— Возьми меня, — произнесла она, имея в виду не только «в душ», но и кое-что другое.

Коул лаконично качнул головой, включил воду и сумел вытащить ее из носков и бюстгальтера, не отымев прямо там на полу. Он очень хотел этого, но они играли в игру, правила придуманы, значит, надо их соблюдать.

Джилл шагнула под струю теплой воды. Она была тут вчера, но тогда жутко нервничала, покрытая мыльной пеной с ног до головы. Тогда она стояла тут одна. Сейчас девушка прижалась спиной к стене, чтобы освободить место мускулистому мужчине, шагнувшему следом за ней.

— Повернись, — пробормотал он.

Коул знал ее тайну. Она действительно сходит с ума, если ласкать ее со спины. Ощущение человека, стоящего сзади и проникающего в нее оттуда, доводило ее до головокружения от возбуждения. Во рту пересыхало, а соски становились почти каменными.

Джилл повернулась к нему спиной и прерывисто вздохнула, когда он коленом раздвинул ее ноги и коснулся промежности. Он ввел в нее только один палец и сделал несколько вращательных движений.

— Неплохо, ты вся мокрая, — сказал Коул, и каждое слово обожгло ее сознание, как горячие угольки.

Он отстранился немного и принялся направлять ее, чтобы она целиком попала под теплые струи воды.

— Что ты делаешь?

— Мою тебя перед тем, как ты превратишься в грязную шлюшку. Мы пропахли стрессом и переживаниями.

— А!

Но все ее смущение от происходящего испарилось, когда он стал медленно намыливать волосы шампунем, массируя кожу головы. После косичек волосы спутались, и теперь каждая струйка воды снимала напряжение дня с ее прядей.

— Мне нравится, когда ты такая мокрая. — Коул уткнулся носом в ее шею и ущипнул за соски, стоявшие смирно, как солдатики. Когда мыльная пена была смыта, он принялся их сосать. Его язык обжег кожу сильнее, чем горячая вода.

— Я могу тебя трахнуть здесь и сейчас.

— Но, — выдохнула она, — есть проблема?

Их взгляды встретились. В его глазах царил мрак и ураган. Джилл задавалась вопросом, какой же силы могут быть чувства мужчины.

— Нет презерватива, — вздохнул он. — Я забыл. Из-за тебя вылетело напрочь из головы.

Она притянула его лицо к себе, пристально рассматривая.

— Ты выглядишь по-другому без очков.

— Это называется «слепой крот».

— Ты меня видишь?

— Да, детка. У меня дальнозоркость, — сказал он и покрутил ее соски.

Его член торчал твердо и неумолимо, и девушка, не отрывая взгляда, взялась за него обеими руками.

— Я чистый. У меня не было отношений — никаких — последние полгода. Я проходил осмотр у врача. — Джилл сглотнула. — И… если ты тоже… и доверяешь мне… мы могли бы…

Джилл сжала член по всей длине достаточно крепко, чтобы Коул со свистом втянул воздух в легкие. Она чуть не рассмеялась. Вот она — власть над возбужденным мужчиной.

Он замер, глядя ей в глаза и пытаясь найти там отголоски тайн из прошлого.

— Повернись, — сказал он низким голосом.

— Я…

— Год. Я не был с женщиной целый год. С тех пор, как решил завязать с выпивкой. После этого я сдавал анализы и прошел осмотр. Я чист. Ты первая, с кем я был после своего решения исправиться и наладить жизнь. — Все это он вывалил на нее, путаясь в словах, и она на секунду почувствовала, что не может дышать.

Молниеносно он развернул ее лицом к стене, отчего девушка оказалась прижатой щекой к мокрой черно-белой плитке. Коул приставил скользкую головку члена к ее киске и начал подразнивать ее мягкими касаниями, пока Джилл не просела назад и не попыталась рукой направить его в себя. Тогда он вошел до самой мошонки.

— Ты такая узкая. И сладкая. И крутой повар. И великолепная женщина… — с каждым толчком шептал он ей в ухо. Джилл выгнулась, разбрызгивая воду и истекая соком.

Боже, как она хотела ощутить этого мужчину целиком внутри себя! Он так крепко схватил ее за бедра, что они слились в одно целое, не в силах оставить пространство между телами. Он прижимал ее к себе, прогибал назад, глубоко засаживал ей, пока Джилл не застонала и не кончила. На ее губах застыло только одно слово.

— Коул.

Она не поняла, слышал ли он это, потому что с глухим рычанием Коул кончил в ту же минуту. Упругие струи воды приводили их в чувство, пока они целовались и терлись телами друг о друга.

— Вода остывает, — сказал он.

— Пойдем поедим.

— А потом снова продолжим кувыркаться.