Энн Райс - Право на Спящую Красавицу

Принц взирал на них холодными злыми глазами, но лорда Стефана зрелище потрясло. Взгляд его оставался прикован к одному принцу, что стоял горделиво, не склонившись и даже не думая вымаливать прощение. Голубоглазый и словно высеченный из камня бог, он был не менее прекрасен, чем юный лорд. Из-за кляпа рот принца перекосило, однако лицо его излучало спокойствие. Впрочем, за маской спокойствия читалась сильная тревога.

Наконец пленный принц решил проявить каплю смирения и опустил глаза. Красавица же полным восторга взглядом скользила по его точеным мускулам и набухшему члену.

Лорд Стефан не выдержал и отвернулся.

— Будь мужчиной, — холодно произнес Принц. — Тристан заслужил ссылку.

Властным жестом он велел воющим принцам и принцессам замолчать.

Стража наблюдала за представлением, ухмыляясь и скрестив руки на груди. Красавица не смела взглянуть на солдат — вдруг те примутся ее унижать.

Принц велел ей подползти ближе, встать на коленях и слушать его указания.

— Взгляни на этих несчастных, — сказал он, не скрывая презрения. — Они отправляются в Деревню Королевы, самую большую и самую богатую в стране. Там живут семьи всех наших дворцовых слуг. Их мастера снабжают нас тканями, простой мебелью, вином, провизией, молоком и маслом. Выращивают скот, а заодно растят будущих селян для окрестных деревень.

Он даже не смотрел на принцев и принцесс, которые поняли, что вымаливать пощаду стонами и плачем бесполезно, однако продолжали стоять, опустив головы.

— Это, наверное, самая прекрасная деревня в королевстве, — продолжал Принц. — Ею управляет строгий лорд-мэр, в ней много харчевен, любимых нашими солдатами. Местные люди наделены особенным правом, которого лишены жители остальных селений: раз в год, в начале лета, мы устраиваем для них торжище. Любой, кому хватает золота, может купить себе ссыльного раба.

Одно упоминание о торжище заставило принцев и принцесс вновь умолять господина о прощении. Тот молча щелкнул пальцами, и стража при помощи ремней и длинных лопаточек принялась лупить рабов в загоне. Вой сделался громче и жалостливей; будущие ссыльные старались развернуться к мучителям передом, скрыть от ударов многострадальные зады.

Не шевелился один только светловолосый принц Тристан. Он стоял как вкопанный, пока другие толкались вокруг него, и смотрел на лорда Стефана. Потом вдруг перевел взгляд на Красавицу.

Сердце у нее замерло, голова чуть закружилась. Красавица смотрела в эти непроницаемые синие глаза и думала: «Вот я и узнала про ссылку».

— Порочный ритуал, — вступила в разговор леди Джулиана, надеясь, наверное, заставить юного государя одуматься. — Торжище начнется, как только мы доставим в деревню провинившихся. Не сомневайтесь, посмотреть на них придут даже распоследние попрошайки и бездельники. Да что там, окончание торжища праздновать будет вся деревня. Те, кто купят несчастных рабов, станут не просто унижать их и учить смирению, они отправят принцев и принцесс трудиться как низкорожденных. Деревенские — люди далекие от утонченных забав, они даже самых красивых принцев и принцесс держат не только ради удовольствия.

Красавица припомнила рассказ Алекси о том, как его выставляли на потеху толпе в деревнях. Ее лоно затрепетало, а сердце сжалось от ужаса.

— Полно, грубость и грязь, — вновь заговорил Принц, глядя на безутешного лорда Стефана, который так и стоял спиной к загону, — это на самом деле утонченная кара. Есть рабы, что за целый год при дворе не наберутся мудрости, как набираются ее за лето в деревне. К тому же, как и в Замке, в деревне им не посмеют причинить вреда. Для ссыльных действительны те же правила, что и для придворных пленников: ни стали, ни каленого железа или огня к ним не применят. Крови не прольют. Раз в неделю рабов отводят в баню, где их моют и умащают маслом. В деревне принцы и принцессы перерождаются. Из милых и смазливых робких пленников они становятся по-настоящему сильными и красивыми рабами.

«Как принц Алекси», — подумала Красавица; сердце у нее в груди бешено колотилось. Только бы никто не увидел ее возбуждения. Краем глаза Красавица следила за Тристаном, который не сводил глаз со спины своего господина, лорда Стефана.

В голове у Красавицы рождались страшные образы. Что там говорил Алекси? Жестокое наказание стало для него на самом деле милосердным? И если не можешь вытерпеть медленного и легкого обучения, всегда можно напроситься на более тяжелое?

Леди Джулиана, цокая языком, покачала головой.

— Лето еще не наступило, — заметила она. — Эти бедняжки так и застрянут в деревне. Жара, мухи, непосильный труд… Вы и представить себе не можете, как используют рабов деревенщины. Солдаты, которым случается забрести в корчму, за пару монет тоже могут прикупить раба. Хотя им, мужланам, пленников и трогать права не дано.

— Не преувеличивай, — отмахнулся Принц.

— Ты-то личного раба не сошлешь! — вновь взялся за свое лорд Стефан. — Я не хочу отпускать Тристана… зачем я только обругал его в присутствии ее величества?!

— У тебя нет выбора. И ты не прав: я бы свою рабыню сослал в деревню, пусть это даже против правил.

Принц с презрением отвернулся от загона, а Тристан тем временем выступил вперед.

Он приблизился к ограде, почти не замечая ударов, что сыпались на его зад. Надменный стражник, увлекшийся лупцеванием рабов, не смог заставить юношу даже мельком обернуться.

— Он молит вас, — заметила леди Джулиана, и лорд Стефан тут же обернулся. Раб и юный господин встретились взглядами.

Красавица, словно завороженная, следила, как Тристан медленно опускается на колени и целует землю у ног своего господина.

— Ты опоздал, — промолвил Принц. — Этот жест смирения и любви к хозяину тебе уже не поможет.

Тристан, само терпение, поднялся и потупил взор, а лорд Стефан метнулся к нему. Прямо через ограду обнял своего раба, прижал к груди и облобызал. Тристан, не в силах обнять хозяина, робко отвечал ему поцелуями.

Принц пришел в ярость, а леди Джулиана расхохоталась. Тогда его высочество отвел лорда Стефана в сторону, сказав: пора, мол, нам оставить этих презренных рабов, которые уже завтра будут в деревне.

Позже Красавица лежала у себя на тюфяке в Рабской, не в силах думать ни о чем, кроме небольшой группы ссыльных. По пути в Замок она видела кривые улочки деревень, постоялые дворы с вывесками над воротами, покосившиеся крестьянские домишки с крохотными окнами.

Она никогда не забудет мужчин и женщин в грубых штанах и белых фартуках, в рубашках с закатанными рукавами. Не забудет, как на нее глазели, как упивались ее беспомощностью.

Терзаемая непонятным новым страхом, девушка не могла уснуть.