Лейтон Мишель - Плохие парни. Спускаясь к тебе.

Интересно, он еще хоть когда-нибудь воспользуется телефоном Нэша, чтобы позвонить мне?

Меня пронзает чувство горечи. Такое сильное, что я почти ощущаю его на вкус. Игнорируя звонок, как и предыдущие полдюжины, иду дальше.

Пью кофе в гостиной и стараюсь думать о других вещах, но мысли неизменно возвращаются к самому важному вопросу в моей жизни. К Кэшу.

Как ему удалось стать ключевой темой моих раздумий? Когда я успела так подсесть на него? Почему не заметила, как это случилось?

Ответ? Я все знала. Знала, что влюблюсь в него. Лгала себе, чтобы смягчить удар, а сама прекрасно понимала, что все именно так и закончится. Такова история всей моей жизни.

Очередной приступ ярости. И горечь.

Страстное желание. И одиночество.

Потом опять злость. На Кэша – за то, что позволил мне так сблизиться с ним. За то, что заманил меня в это, как паук в паутину.

В паутину лжи!

По крайней мере, я не плачу. Спасибо и на том. Слезы лишают сил. А злость – она как ракетное топливо. Может быть, я не плачу, потому что мячик на моей стороне. Потому что я знаю: стоит мне взять телефон и ответить хотя бы на одно из сообщений, которые он мне оставил, и я снова буду с ним. Хотя бы на какое-то время.

В другой сети, сотканной из вранья. В отношениях без будущего.

Нажимаю красную кнопку «отбой» на телефоне. Само слово – насмешка. Неужели я и правда разрушил все и шансов вернуть Оливию нет? И что, меня это правда беспокоит?

Ответы: «Не знаю» и «Да».

Надеюсь только, что решение сказать ей все начистоту было правильным. Я рассчитывал, что такой человек, как Оливия, в конце концов оценит широту моего жеста, значительность поступка. Но, может быть, я ошибся. Я никогда не испытывал чувств к такой девушке, как она. Черт, я никогда ни к какой девушке не испытывал серьезных чувств. Точка. Таких точно не испытывал.

Хочется швырнуть телефон о стену. Отказываю себе в этом удовольствии. Следующий ход за Оливией. Ей решать. А мне остается только принять это решение и смириться с ним. Потому что упрашивать ее я не буду. Никогда не стану вымаливать что-либо ни у одной женщины.

Просто не стану.

Вторник перетекает в среду. Злость и горечь перерастают в депрессию и опустошенность. В каком-то смысле Кэш действительно совершенство. Я хотела, чтобы он был больше похож на Нэша, а оказалось, он и есть Нэш. Этот парень полностью изменил свою жизнь и переделал себя ради отца и брата. Ради семьи. Кэш – превосходная смесь плохого парня и преуспевающего, владеющего собой взрослого. В нем есть все, чего я хотела, все, что мне нужно. Завернутое в одну упаковку – эффектную, сексуальную. Правда, эта упаковка перетянута нитями лжи, обмана и опасности.

Если это не пинок под зад, тогда я не знаю, что это такое.

Думаю, правильно говорят: «Никогда не говори „никогда“». Сказал, что никогда не буду умолять. Это смешно. Еще только среда, а я уже со счета сбился, сколько же раз позвонил Оливии. Стыдись, приятель.

А мне не стыдно.

Я в отчаянии. День ото дня все в большем. Я боюсь потерять ее. Но не знаю, что делать дальше. Идти к ее дому, заставлять ее говорить со мной. Ненавижу это. Но сделаю. Я дошел до точки, когда уже не знаю, чего бы я не сделал ради нее. Ради того, чтобы ее увидеть, поговорить с ней. Прикоснуться и попробовать ее на вкус.

О черт, это плохо!

После среды наступает четверг. Экран телефона начинает загораться с повышенной частотой. Я держу мобильник под рукой, чтобы не пропустить звонок отца. Но он не звонит. Каждый раз, как я говорю с ним по телефону, он уверяет меня, что с ним все хорошо и, если что-то понадобится, он обязательно позвонит. Но он никогда не звонит.

Может быть, мне просто уехать домой ненадолго? Сделать перерыв в занятиях. Отдохнуть от жизни. От сердечной боли. От Кэша.

Осталось всего несколько дней до приезда Мариссы. И что будет потом? «Нэш» так и останется частью ее жизни? Будет приходить в гости? Поднимать ее на руки? Целовать? Говорил ли он ей, что любит? Планировал ли какое-то будущее с ней?

Эти мысли регулярно отправляют меня в пике. Мне известно, что «Нэш», вероятно, спал с Мариссой. То есть у них были свидания. Конечно, они занимались сексом. Но я думаю, Кэша это не задевало. Кэш всегда был занят мной. Думал обо мне. По крайней мере, в последнее время. И настолько, насколько такой парень может быть занят какой-то одной девушкой. Но все это была ложь.

Все это была одна сплошная ложь.

Разве нет?

Знакомой дорогой еду к тюрьме. Я на грани. Единственное, что могу сделать, чтобы не идти унижаться перед Оливией, – это поговорить с отцом. Пару дней назад мне стало ясно: я уже сам не знаю, что творю. Надеюсь, отец что-нибудь посоветует, предложит какой-нибудь выход. Мне нужна помощь, любая. И кроме Оливии, на всем белом свете есть только один человек, который понимает, что происходит.

Расписание приемных часов, когда разрешены посещения, я выучил много лет назад. Я приходил к отцу и как Кэш, и под видом Нэша. Никогда не пытался скрывать прошлое своей семьи от верхнего слоя общества Атланты. Просто старался войти в него совершенно другим путем, в образе Нэша.

Как Нэш, я всегда приближался к нему, скажем так, с легальной стороны, показывая, что помогать отцу – мой долг, и поэтому я учусь и стараюсь делать все возможное. Легально.

Как Кэш, я никогда ничего по-настоящему не делал. Я взял единственное, что оставил мне отец, – «Дуал», нечто купленное на сомнительные деньги у сомнительных людей, – и превратил клуб в успешное, респектабельное заведение, с каким может управиться парень без аттестата. Чего еще людям ожидать от такого, как я. Я отлично сыграл роль Кэша.

Но как-то между делом я стал другим. Немного не таким. Что-то вроде гибрида. Меня больше не устраивает роль неудачника Кэша. По крайней мере, я не хочу быть только Кэшем. Мне нравится быть солидным, вызывающим уважение и заслуживающим его. Приятно, когда на тебя смотрят как на человека сто́ящего, прислушиваются к твоему мнению. Просто здорово, когда люди признают, что я умен, и мне не приходится убеждать их в этом. И терпеть поражение. Мне нравится быть победителем, как мой брат.

Только я не мой брат. Я сам по себе победитель. Да, его смерть дала мне еще один шанс в этой жизни, но я достиг всего этого сам, своими усилиями.

И знаю об этом один только я. За исключением моего отца.

И Оливии.

Охрана по звонку пропускает меня в ворота. Регистрируюсь, заполняю бланки, подписываюсь, указываю фамилию и номер заключенного, к которому я пришел. С формальностями покончено, и меня ведут в знакомую комнату с длинным столом, рассеченным вдоль стеной из стекла. Через равные промежутки стол разделен на отсеки – маленькие прозрачные кубики. Это сделано, чтобы создать иллюзию уединения. Но никакого уединения тут нет. Стоит ли сомневаться: все, что я говорю в неописуемого вида черный телефон, записывается и где-то сохраняется. К счастью, мой отец невиновен. А все прочее, о чем мы говорим, обрисовываем полунамеками, так что никто не догадается, о чем, собственно, речь.