Лейтон Мишель - Плохие парни. Спускаясь к тебе.

Подъезжаю к знакомой стоянке у дороги, обсаженной деревьями, сворачиваю на нее, торможу с хрустом на гравии. Сердитым рывком перевожу передачу в положение «парковка», выключаю фары и вылезаю из машины, захлопывая за собой дверцу. Не прошло и нескольких секунд, как на стоянку въезжает Кэш, тормозит рядом со мной и тоже выключает мотор.

Я решительным шагом подхожу к тому месту, где он остановился. Кэш снимает шлем и слезает с мотоцикла.

– Какого черта тебе от меня нужно? – кричу я – ярость внезапно прорывается наружу. Я кидаюсь на него, упираюсь ладонями в его широкую грудь и толкаю что есть силы. Кэш едва шелохнулся. – Чего ты добиваешься, а?

Чувствую, что вот-вот расплачусь, отворачиваюсь и быстро иду к машине. Обхожу ее спереди и вдруг чьи-то крепкие, как стальные щипцы, пальцы хватают меня за предплечья и принуждают остановиться. Кэш разворачивает меня лицом к себе. В серебристом свете луны черты его лица искажены гневом, в глазах сверкает ярость.

– Стой! Просто остановись! – рычит он.

– Зачем? О чем еще нужно говорить? Думаю, ты уже наговорил мне столько лжи, что на всю жизнь хватит.

– Больше ни слова лжи, – сердито обрывает он. – Я даже не хочу больше с тобой разговаривать. Мне только нужно услышать, как ты скажешь, что абсолютно равнодушна ко мне. Что ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое и никогда не показывался. Тогда я уйду. Если это то, чего ты действительно хочешь, то я уйду.

Я понимаю: вот для меня открылась возможность. Нутром чувствую: он сделает так, как сказал, – уйдет из моей жизни навсегда, если я прикажу ему уйти.

Открываю рот, чтобы заговорить, но слова застревают на языке. Слышу, Кэш хватает воздух, как будто собирается с духом, чтобы вынести мой приговор: «Уйди из моей жизни навсегда».

В его лице больше нет ярости. Вместо нее появляется нечто вроде немой мольбы. Потом он шепчет:

– Нет. Пожалуйста, не говори этого.

Я ищу его глаза. Зачем – не знаю.

– Почему?

– Потому что я этого не хочу. Ты нужна мне. Возвращайся. Не для того, чтобы помочь мне или моему отцу. Я с этим покончил. Мне не нужна твоя помощь. Все сводится к тебе. Я просто хочу тебя.

Сердце дико бьется в груди. Я ничего не слышу, ничего не чувствую, ничего не вижу, кроме Кэша. И несмотря на это, едва различаю слова, когда он снова произносит шепотом:

– Я просто хочу тебя.

Не успев ни о чем подумать, ни передумать, ни помучить себя рассуждениями о том, как следует поступить, вместо того чтобы потакать своим желаниям, я отвечаю быстро и коротко:

– Ладно.

Вижу, как на лице Кэша загорается одновременно несколько эмоций, но больше не вижу ничего. Потому что оказываюсь в его объятиях.

Он впивается губами в мои губы, и мир исчезает. Я вцепляюсь пальцами в его волосы и тяну его к себе. Его руки блуждают по моей спине и бедрам.

А потом он поднимает меня и сажает на капот машины. Целуя в губы, задирая футболку, прикасаясь к грудям.

Я обвиваю ногами его узкие бедра и вжимаю в V-образный разлет своих. Он ударяется о то место, где я жду его больше всего.

Он расстегивает пуговицу и молнию на моих шортах. Где-то в глубине сознания мелькает мысль: хорошо, что мы скрыты от дороги.

Кэш ладонями отодвигает меня от края капота и стягивает с меня шорты и трусы. Бросает их на капот рядом со мной, кладет мои ноги себе на плечи и зарывается лицом в промежность.

Не могу сдержать стонов от удовольствия, которое доставляет мне его язык. Чувствую, как он описывает маленькие круги около клитора. Потом забирается глубже и проскальзывает внутрь меня так глубоко, как только может. Кэш трется о меня лицом. И потом мир взрывает вокруг него фейерверком оргазма.

Кэш шевелится, и я слышу, как расстегивается молния у него на брюках. Он проникает в меня, и спазмы оргазма продолжаются. Кэш берет меня за бедра и придвигает ближе к себе, моя спина прижата к теплому капоту машины.

Смотрю вверх сквозь полузакрытые веки и вижу, что Кэш не сводит с меня глаз, его взгляд серьезен, полон чувства. Кэш кладет свою руку между нами, и я вздрагиваю, когда он большим пальцем прикасается к клитору. Но он действует нежно, и очень скоро я ощущаю новое напряжение. Закрываю глаза и отдаюсь на волю чувств.

Волны одного оргазма плавно перетекают в следующий. Сжимая своим телом Кэша, чувствую, как он пульсирует внутри меня, распространяется по мне, наполняя меня, кончает где-то в глубине моего тела.

Открываю глаза и вижу Кэша: спина выгнута, голова запрокинута. Страшно заводит это зрелище – как он кончает. Я чувствую, как реагирует на это мое тело, выдаивает его, требует отдать все, что у него есть. Я хочу это все. Все, что он может мне предложить. Хочу, чтобы это излилось в меня.

Пока его тело продолжает наполнять меня горячей жидкостью, Кэш открывает глаза и берет меня за руки, поднимает и притягивает к себе. Мы соединены в одно, как могут быть соединены люди. И не только физически.

Он осыпает мое лицо поцелуями и гладит меня по спине. Ему не нужно ничего говорить вслух. Я знаю, что он думает. Воспринимаю без слов. Чувствую. И сама испытываю то же.

Открываю глаза. Яркие лучи солнца пробиваются из-под занавесок в комнате Оливии. Не надо было мне оставаться здесь так долго, но я хотел держать ее в объятиях, пока она спит. Хотел, чтобы она знала: я никуда не уходил. Она в безопасности со мной, в моих руках.

К несчастью, я сам заснул. Три незабываемых соития за короткий срок сделали свое дело.

С улыбкой смотрю на Оливию: она свернулась калачиком и прижалась ко мне, лицо спокойное и расслабленное во сне.

Не стану называть словами, что чувствую по отношению к ней. Просто хочу, чтобы она знала: я никуда не уйду и хочу заботиться о ней, сделать ее счастливой. Надеюсь, этого достаточно. Должно хватить.

Она ворочается рядом со мной, и мое тело отзывается. Я понимаю: если сейчас не встану, то кончится тем, что разбужу ее. Хотя для меня это лучшее начало дня, я знаю, она будет чувствовать себя неважно, если я не дам ей передышки. Кроме того, ее отец скоро проснется, так что надо возвращаться в свою комнату.

Выбравшись из кровати, тихонько натягиваю джинсы, беру остальную одежду и на цыпочках крадусь к двери. Открываю ее чуть-чуть и прислушиваюсь. Кажется, отец Оливии уже ворочается в постели.

Бесшумно пробираюсь в ванную и наскоро принимаю душ. Покончив с этим, спускаюсь. А Оливия пусть спит, сколько захочется.

Даррин, отец Оливии, сидит за кухонным столом и смотрит на меня так, что я не сомневаюсь: он меня дожидается.

Я киваю:

– Доброе утро, сэр.

Он кивает в ответ.

– Ты, значит, тот самый, – загадочно произносит Даррин.

Смотрю ему в глаза – такие же, как у Оливии, только более темные и менее блестящие, – и понимаю, к чему он ведет речь, что хочет знать. Вытягиваясь в полный рост, закладываю руки за спину и снова киваю: