Сильвейн Рейнард - Инферно Габриеля

Когда они прибыли в аэропорт имени Пирсона, Габриель, минуя очереди возле стоек регистрации пассажиров экономкласса, подошел к стойке, где регистрировали пассажиров первого класса.

— Что ты делаешь? — прошептала Джулия.

— Регистрирую наши билеты, — тихо ответил Габриель.

— Но у меня есть деньги только на экономкласс, — всполошилась Джулия.

Габриель провел большим пальцем по ее щеке:

— Хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно. К тому же в прошлый раз я в полной мере вкусил все прелести полета экономклассом. Один невинный младенец обильно помочился мне на брюки, и почти тысячи долларов как не бывало. — (Джулия недоверчиво смотрела на него.) — Ну что ты волнуешься? Мне приходится часто летать, и у меня есть бонусы. Я заказал билеты экономкласса, а разницу покрыл за счет бонусов. И пожалуйста, не говори мне, что должна немедленно отдать деньги за свой билет.

— Ты это серьезно… про младенца? А почему же мамочка не надела на него памперсы?

— Потому что он летел с папочкой. В первом классе нам такой кошмар не грозит. И кормят там лучше. Нет ничего противнее самолетных коржиков и растворимого кофе. — Габриель нежно поцеловал Джулию, и она улыбнулась.

Полет в Филадельфию протекал спокойно и без приключений. Вспомнив, что показал Джулии далеко не все возможности ее нового айфона, Габриель достал свой и начал открывать различные приложения, спрашивая, хочет ли она задействовать такие же. Потом он передал айфон Джулии, а сам углубился в искусствоведческий журнал.

Джулия с удовлетворением обнаружила, что айфон имеет функцию плеера и по емкости намного превосходит ее старый мобильник. У Габриеля была прекрасная подборка музыкальных произведений: Моцарт, Шопен, Берлиоз, Рахманинов, Бетховен, Мэттью Барбер, Стинг, Диана Кролл, Лорина Маккеннитт, «Колдплей», «У-2», Майлс Дэвис, «Аркейд файер» и даже «Найн инч нейлз»…

Ошибочно коснувшись не той сенсорной клавиши, Джулия попала в почтовую программу, привязанную к университетскому электронному адресу Габриеля. Она обомлела, увидев среди отправителей электронных писем профессора Сингер и некую Полину Грушеву. Обе писали ему на прошлой неделе. Джулия подавила настойчивое желание открыть их письма и украдкой взглянула на Габриеля. Тот был поглощен журнальной статьей и ничего не заметил.

«Зачем они ему пишут?» Ответ был очевиден, однако Джулия мысленно повторяла вопрос, покусывая ноготь.

Открыв фотоальбом, Джулия нашла там свои черно-белые фотографии. Часть она уже видела, но были и те, что Габриель утаил от нее. Тем временем Габриель каким-то образом понял, чем она занимается, и попытался деликатно забрать телефон. Но Джулия не выпускала аппарат из рук. Более того, она еще и хихикала. Наклонившись к ней, Габриель пригрозил зацеловать ее до потери сознания, если она немедленно не отдаст ему айфон. Угроза подействовала.

Искусствоведческий журнал утомил Габриеля. Зевнув, он убрал его в портфель и достал книгу. Джулия, пристроившаяся у него на плече, вопросительно посмотрела на твердый переплет.

— Что это? — поинтересовалась она, прервав его размышления.

— Грэм Грин. «Конец одного романа», — пояснил Габриель, показывая ей обложку.

— Интересная вещь?

— Я только что начал. Грин один из лучших писателей. Кстати, он сам написал сценарий по своему роману «Третий». Я очень люблю этот фильм.

— Название угнетающее.

— Фильм не о том, о чем ты подумала. Вроде бы о том, но не совсем. Это фильм о вере, Боге и плотских страстях… А эту книгу я дам тебе почитать, когда сам закончу. — Наклонившись к ней, Габриель добавил: — А еще лучше, я буду читать ее тебе вслух. В постели.

Щеки Джулии мгновенно порозовели, но она улыбнулась:

— Звучит заманчиво.

Он поцеловал ее в макушку. Джулия положила голову Габриелю на плечо и закрыла глаза. Он продолжал читать, но то и дело отрывался от страниц и смотрел на нее поверх очков.

Габриель умел четко формулировать свои мысли. Однако то, что он испытывал сейчас, шло не от головы, а из сердца. Эти ощущения трудно переводились в слова. Как высказать словами тихую радость от того, что Джулия сейчас дремлет у него на плече? Конечно, романисты находили слова, и даже очень красивые. Но книжные чувства очень сильно отличались от реальных, и в этом он убеждался едва ли не каждый день. Реальные чувства не любили словесного выражения.

«Наверное, это и есть счастье, — думал он. — Почти такое же, как было у Ричарда с Грейс».

Эта мысль заинтриговала Габриеля. «Да ты любишь ее».

Габриель оторвался от книги. Ему показалось, что фраза прозвучала не у него в мозгу, а в окружающем пространстве, будто ее произнесли вслух. Он оглядел салон. Пассажиры дремали, читали, переговаривались. Никто не обращал внимания на беспокойного профессора и красивую девушку, прикорнувшую у него на плече.

«Слишком рано. Такое просто невозможно. Я еще не могу ее любить», — мысленно ответил Габриель неведомому голосу и заставил себя вернуться к чтению. Но прежнего спокойствия как не бывало.

В Филадельфии Габриеля уже ждал арендованный «гранд чероки».

— В какой отель мы едем? — спросила Джулия, поглядывая на уличные огни.

— В «Фор сизонс». Знаешь такой?

— Знаю, где он находится, но никогда там не останавливалась.

— Приятное место. Думаю, тебе понравится.

Желая сделать ей сюрприз, Габриель умолчал, что забронировал не просто номер, а шикарный номер с потрясающим видом на площадь Логан-серкл. Не стал он пока говорить и о том, что в номере их ждет роскошная, вся в мраморе, ванная комната с великолепной ванной. Именно ванну Джулия заметила раньше, чем потрясающий вид из окон. Не ускользнула от ее внимания и корзина с фруктами — подарок администрации отеля именитым гостям.

— Габриель, как здорово, — по-детски хлопая глазами, прошептала Джулия. — Я такие ванны только в фильмах видела. Я уже хочу туда забраться. И чтобы было много душистой пены.

— Так в чем же дело? Наслаждайся купанием в пенистой ванне. Твой спутник — человек вполне приличный и ломиться к тебе не станет. Только если тебе понадобится потереть спинку. Но в таком случае тебе придется завязать мне глаза.

— Я возьму самый элегантный твой галстук, — засмеялась Джулия.

Габриель тоже засмеялся, но вдруг почувствовал, что с трудом выдерживает ее кокетство. Он сосчитал до двадцати, гася волну желания. Однако пытки продолжались. Джулия как ни в чем не бывало вытащила из чемодана фиолетовый халат и шлепанцы на каблучках. Габриель понял, что ему не высидеть в гостиной, дожидаясь, пока Джулия вдоволь наплещется. Он почему-то чувствовал себя царем Давидом, но в отличие от древнего царя ему пока не суждено было вкусить радостей ложа. Сообщив, что сходит за газетой, он ретировался из номера.