Сильвейн Рейнард - Инферно Габриеля

— Проходите, мисс Митчелл. Прошу садиться.

Голос Эмерсона был холодным и жестким. Вместо кресла профессор указал на такой же жесткий металлический стул.

Вздохнув, Джулия направилась к неприглядному стулу, стоявшему возле одного из массивных встроенных книжных шкафов. Ей хотелось пошутить, сказать, что обвиняемым мягкие кресла не полагаются, но она решила не усугублять свое и без того шаткое положение.

— Передвиньте стул к моему столу. Я не собираюсь вытягивать шею, чтобы вас видеть.

Джулия послушно понесла стул к письменному столу, умудрившись ножкой задеть за свой ветхий рюкзак. Один карман раскрылся, и его содержимое вывалилось на пол, в том числе и тампон. Джулия покраснела с головы до ног, видя, как чертов тампон закатился под стол и остановился в каком-нибудь дюйме от профессорского кожаного портфеля.

«Может, он обнаружит тампон уже после того, как я покину его кабинет».

Удрученная своей неловкостью, Джулия присела на корточки и стала торопливо собирать рассыпавшиеся предметы, запихивая их обратно в карман. Она собрала почти все, но тут рюкзак преподнес ей новый сюрприз. У него вдруг с треском оборвалась лямка, и он с грохотом шмякнулся на пол. Тетради, ручки, iPod, мобильник и большое зеленое яблоко разлетелись по красивому персидскому ковру. Зрелище было столь же нелепое, как компания хиппи в интерьере старинного особняка.

«Боги всех аспирантов и вечных неудачников, покарайте меня на месте», — мысленно взмолилась Джулия.

— Мисс Митчелл, вы никак еще и комедиантка?

От его саркастического тона Джулия словно окаменела. Она все-таки решилась поднять глаза и взглянуть на него. Увиденное едва не заставило ее разреветься.

Как человек, носящий ангельское имя, может быть таким жестоким? Как его мелодичный голос может быть таким суровым? Джулия тут же утонула в его холодных синих глазах. Она с тоской вспоминала, как однажды эти глаза смотрели на нее с нежностью и добротой. Нет, она не имела права поддаваться отчаянию. Лучше привыкнуть к его нынешнему поведению, как бы больно ей ни было.

Запоздало ответив на его вопрос мотанием головы, Джулия вновь стала запихивать рассыпавшиеся вещи в рюкзак.

— Когда я задаю вопрос, то жду, что мне ответят не какими-то невразумительными жестами, а голосом. Неужели вы до сих пор не усвоили этот урок? — Бегло взглянув на Джулию, профессор Эмерсон вернулся к папке, которую держал в руках.

— Простите меня, доктор Эмерсон.

Джулия удивилась собственному голосу. Слова были произнесены тихо, но теперь в них ощущался металл. Она не знала, откуда в ней появилась смелость, и мысленно поблагодарила богов, явившихся ей на помощь. Очень вовремя.

— Вообще-то, я профессор Эмерсон, — отчеканил он. — Докторов везде пруд пруди. Сейчас даже мануальные терапевты и ортопеды именуют себя докторами.

Больно отшлепанная его словами, Джулия склонила голову и попыталась застегнуть молнию своего предательского рюкзака. Увы, бегунок молнии не желал соединять зубцы. Джулия мысленно уговаривала его, чередуя уговоры с проклятиями, будто это могло магическим образом заставить бегунок исправно работать.

— Может, прекратите возиться с вашим рюкзачным недоразумением и сядете на стул, как и подобает человеку?

Джулия поняла: Эмерсон на грани срыва и лучше его больше не злить. Перестав возиться с «рюкзачным недоразумением», она уселась на неудобный стул. Руки она сложила на коленях, поскольку каждый ее жест только раздражал профессора.

— Должно быть, вы уверены в своем таланте комедиантки. И ваш прошлый трюк наверняка считаете весьма остроумным.

Он бросил ей клочок бумаги, приземлившийся рядом со стулом. Джулия нагнулась и сразу узнала ксерокопию своей записки.

— Я сейчас объясню. Это была ошибка. Я не писала обе…

— Меня не интересуют ваши объяснения! Помнится, после семинара я просил вас зайти ко мне. Вы ведь не соизволили явиться?

— Я приходила. Но вы говорили по телефону. Дверь была заперта, и…

— Дверь не была заперта! — Эмерсон бросил ей белый картонный прямоугольник, похожий на визитную карточку: — Это, полагаю, тоже из вашего комедийного репертуара?

Джулия подняла карточку и чуть не вскрикнула. Это была маленькая открытка со словами соболезнования. Деб выполнила ее просьбу, приложив к цветам открытку.

Вместе с вами оплакиваю вашу потерю.

Примите мои искренние соболезнования.

С любовью,

От злости он едва не брызгал слюной. Джулия захлопала ресницами, пытаясь найти точные слова.

— Это совсем не то, что вы думаете. Я хотела сказать, что скорблю…

— Вы уже красноречиво высказались в своей записке!

— Но открытка предназначалась не вам, а вашей семье, которая…

— Не смейте приплетать сюда мою семью! — заорал профессор Эмерсон.

Он сорвал очки, бросил на стол и принялся растирать виски.

Удивление Джулии сменилось неподдельным изумлением. Как такое могло случиться? Почему никто ему не объяснил? Почему он воспринял ее слова соболезнования как насмешку и никто не вправил ему мозги?

У нее противно засосало под ложечкой. Что же могла означать эта история с открыткой?

Ценой неимоверных усилий профессор Эмерсон все же заставил себя успокоиться. Презрительно морщась, он захлопнул папку и отодвинул от себя. Потом вперился глазами в Джулию:

— Итак, вы приехали сюда изучать творчество Данте. Я единственный профессор на всем факультете, который ведет аспирантов по этой теме. Поскольку наши отношения… не сложились, вам придется изменить тему и поискать себе другого руководителя. Либо перевестись на другой факультет, а еще лучше — в другой университет. Я незамедлительно сообщу о своем решении в комитет, назначивший вам целевую стипендию. С вашего позволения, прямо сейчас. — Профессор Эмерсон повернулся к ноутбуку и лихорадочно застучал по клавишам.

Джулия приросла к стулу. Другого решения своей участи она не ждала, но предполагать смертный приговор и услышать его — не одно и то же. Все это время профессор Эмерсон ни разу не взглянул на нее. Вот и сейчас он закрыл крышку ноутбука и пододвинул к себе другие бумаги.

— Не смею вас задерживать, мисс Митчелл.

Она не спорила, не пыталась себя отстаивать. Какой смысл? Этот человек принял решение, и все ее попытки кому-то что-то объяснить будут выглядеть неуклюжими и откровенно глупыми. «Нам очень жаль, что вы не сработались с таким блестящим специалистом, как профессор Эмерсон», — вот что ей скажут. И никому не будет никакого дела до причин и деталей.

Джулия встала на негнущиеся ноги. Голова слегка кружилась. Опозоривший ее рюкзак она прижала к груди и, не прощаясь, вышла из кабинета, больше похожая на зомби, чем на Джулию Митчелл.