Лейла Слимани - Адель [litres]

В три часа дня он ушел из клиники. Он гнал машину по извилистой дороге. Возле дома машину занесло на гравиевой дорожке. Пришлось сделать вторую попытку. Он сдал назад, разогнался и прибавил газу, чтобы въехать в парк.

Адель лежала на траве. Люсьен играл рядом.

– Я тебе обзвонился. Почему ты не отвечаешь?

– Мы заснули.

– Я думал, с тобой что-то случилось.

– Да нет же.

Он протянул руку и помог ей встать.

– Они приедут сегодня вечером.

– Ох, а может, ты отменишь ужин? Втроем нам будет гораздо лучше.

– Нет, нельзя все отменять в последний момент. Так не делают.

– Тогда отвези меня в магазин. Не идти же пешком в такую даль.

Она вошла в дом. Он услышал, как она хлопнула дверью.

Ришар подошел к сыну. Погладил его кудрявые волосы, подхватил за пояс.

– Ты сегодня был с мамой? Что вы делали, расскажи!

Люсьен пытался вырваться и не отвечал, но Ришар настаивал. Умильно глядя на маленького шпиона, он повторял:

– Вы играли? Рисовали? Люсьен, расскажи мне, что вы делали.

Адель накрыла стол в саду, в тени сливового дерева. Два раза сменила скатерть, поставила в середину садовые цветы. Окна на кухне были открыты, но воздух казался раскаленным. Люсьен сидел на земле, у ног матери. Она дала ему маленькую доску и пластмассовый нож, и он мелко резал вареный кабачок.

– Ты так и останешься?

Адель надела синее платье с цветочным принтом. Тонкие бретельки перекрещивались на спине, открывая худые плечи и руки.

– Ты не забыл про мои сигареты?

Ришар вынул пачку из кармана. Открыл ее и протянул Адель одну сигарету.

– Они здесь, – сказал он, похлопав по брюкам. – Так ты будешь меньше курить.

– Спасибо.

Они сели на скамейку, которую Ришар велел установить у внешней стены кухни. Адель молча курила. Люсьен прилежно сажал в землю вареный кабачок. Они смотрели на дом Вердонов.

Ранней весной с их стороны холма поселилась супружеская пара. Сначала несколько раз приезжал муж, чтобы осмотреть дом. Из окна маленького кабинета Адель видела, как он разговаривает с садовником Эмилем, с месье Годе, агентом по недвижимости, а потом с подрядчиками, которым он собирался поручить ремонт. Это был мужчина лет пятидесяти, очень загорелый, атлетического сложения. Он носил яркий свитер и, видимо, специально для загородных поездок купил новые резиновые сапоги.

Однажды в субботу на узкой покатой дороге, по которой до сих пор ездили только Робенсоны, припарковался грузовик. Сидя на скамейке, Адель и Ришар наблюдали, как супруги устраиваются в доме.

– Парижане. Приезжают только на выходные, – пояснил Ришар.

Как-то в воскресенье после обеда он надумал с ними познакомиться. Ведя за руку Люсьена, перешел на другую сторону и представился. Предложил помочь. Приглядывать время от времени за домом. Звонить им, если будут проблемы. И, уходя, пригласил их поужинать: «Предупредите меня, когда точно будете знать, что на выходных вы здесь, мы с женой будем рады вас видеть».

– А чем они занимаются?

– Он, кажется, оптик.

Вердоны перешли дорогу. Жена держала в руке бутылку шампанского. Ришар поднялся, обвил рукой талию Адель и поздоровался с ними. Люсьен уцепился за ногу матери и уткнулся носом ей в бедро.

– И ты здравствуй. – Женщина склонилась к мальчику. – Ты не хочешь со мной поздороваться? Меня зовут Изабель. А тебя как зовут?

– Он стесняется, – извинилась за сына Адель.

– О, не беспокойтесь. Я вырастила троих, знаю, что это такое. Так что удачи вам! Мои ни за что не хотят уезжать из Парижа. Проводить выходные с престарелыми родителями им уже неинтересно.

Адель отправилась на кухню. Изабель пошла было за ней, но Ришар удержал ее: «Садитесь. Она не любит, чтобы к ней на кухню входили».

Адель слышала, как они говорят о Париже, о магазине Николя Вердона в семнадцатом округе и о работе Изабель в рекламном агентстве. Она выглядела старше мужа. Говорила громко и много смеялась. Даже за городом, в разгар лета, она была в элегантной блузке из черного шелка. И серьги надела. Когда Ришар хотел налить ей розового вина, она изящно накрыла бокал рукой: «Мне хватит. Боюсь, меня развезет».

Адель вернулась к ним, ведя за собой Люсьена.

– Ришар рассказывал нам, что вы бросили Париж, чтобы жить за городом, – с воодушевлением сказал Николя. – Хорошо тут у вас. Земля, камни, деревья – только стоящие вещи. Предел моих мечтаний, когда выйду на пенсию.

– Да. Чудесный дом.

Все посмотрели в сторону липовой аллеи, которую велел посадить Ришар, – деревья росли попарно, одно против другого. Солнце пронизывало листву, заливая сад фосфоресцирующим бледно-зеленым светом.

Ришар говорил о своей работе, о том, что он называл «своим виденьем медицины». Рассказывал истории о пациентах, смешные и трогательные, которые никогда не рассказывал Адель, и сейчас она слушала их, опустив глаза. Ей хотелось, чтобы гости ушли, а они остались бы вдвоем в вечерней прохладе. Допили бы – пусть молча, пусть все еще в ссоре – стоявшую на столе бутылку. И следом друг за другом отправились бы спать.

– Вы работаете, Адель?

– Нет. Но в Париже я была журналисткой.

– Не жалеете?

– Работать сорок часов в неделю и зарабатывать ровно на оплату няни – не вижу, чему тут завидовать, – перебил Ришар.

– Ты не дашь мне сигарету?

Ришар вынул пачку из кармана и положил на стол. Он сильно опьянел.

Ели они без аппетита. Готовила Адель плохо. Сколько бы гости ее ни хвалили, она знала, что мясо пережарено, а овощи безвкусные. Изабель медленно жевала с напряженным лицом, словно боялась подавиться.

Адель безостановочно курила. От табака у нее посинели губы. Она вздернула брови, когда Николя спросил:

– Скажите, Адель, вот вы вращаетесь в журналистских кругах, и как вам ситуация в Египте?

Она не стала говорить ему, что больше не читает газет. Не включает телевизор. Даже фильмы не смотрит. Слишком боится романтических историй, любви, постельных сцен, обнаженных тел. Слишком она нервная, чтобы вынести житейскую суету.

– Я не специалист по Египту. Зато…

– С другой стороны, – поправил Ришар.

– Да, с другой стороны, я много работала в Тунисе.

Разговор стал общим, затем увял, замедлился. Когда были исчерпаны все темы, которые без риска могут затронуть незнакомые люди, им оказалось почти нечего сказать друг другу. Слышен был лишь стук вилок и звук жующих ртов. Адель встала, зажав в губах сигарету, держа в каждой руке по блюду.

– На свежем воздухе быстро устаешь. – Вердоны трижды повторили эту шутку и наконец ушли, вернее, их почти вытолкал Ришар, который энергично махал им вслед, стоя на гравийной дорожке. Смотрел, как они возвращаются домой, и думал, какие секреты и ошибки скрывает эта скучная пара.