Селина Катрин - История лисы-метаморфа [СИ]

— Компресс смачиваться отваром трав и прикладывать три раза в день на лоб. Головные боли пройдут, — давал последние наставления Джек пожилой вдове, провожая её в холле дома.

Наконец дверь за посетительницей закрылась.

— Джек, у тебя здесь просто проходной двор какай-то! — с явным неудовольствием воскликнул граф, болтая янтарную жидкость в стакане.

— Не всё ж тебе только помогать, — улыбнулся Джонсон. — Так с чем ты на этот раз пожаловал? Смотрю, никаких ножевых ран, даже неинтересно как-то, — полушутливо произнёс он, но настороженный взгляд выдавал предельную собранность.

— Чирра, — вздохнул граф.

— А что с ней? — Джек сел в кресло напротив, понимая, что друг настроен поговорить.

— Я её не понимаю! — воскликнул Оливер. — Мне с ней хорошо, она обожает моего сына, я хотел бы сделать её своей женой, но она отказывается. Ещё ни с одной няней Доминик так не ладил, как с Чиррой. Я хочу, чтобы она вошла в нашу семью, но чтобы я ни предлагал, наталкиваюсь на отрицательный ответ. Недавно она пожаловалась, что ей скучно в особняке. Я пригласил лучших портних и выпросил приглашение на зимний бал у короля на вторую персону, а она недовольна. Я её вообще не понимаю! Абсолютно! Мы как будто в разных мирах живём, — Оливера прорвало, и он уже не мог остановиться. — Я вижу её грустный взгляд, с которым она провожает меня на работу. Мы с каждым днём только отдаляемся друг от друга. Она мне дорога, я хочу её порадовать, но не знаю как. Вот вчера заехал к ювелиру за бриллиантовым колье, а Чирра буквально взбесилась на моих глазах и выбежала из спальни, когда я ей его показал… — он махнул рукой, решив не вдаваться в подробности, и глотнул немного виски.

Джек молчал, видя, что другу надо выговориться. Оливер тяжело вздохнул и уже не так экспрессивно, а скорее устало добавил:

— Я её теряю. Я больше всего на свете боюсь, что приду в очередной раз домой, а её там не будет. Она уйдёт от меня.

Джек положил пальцы на нос, массируя переносицу:

— Ещё раз, Оливер. Ты боишься её потерять и потому запер в особняке?

Граф моргнул, не понимая, что обращаются к нему. Потом сообразил и ответил:

— Да, так и есть. У меня большой особняк с прислугой, есть внутренний двор, где можно гулять и дышать свежим воздухом.

Джек помотал головой:

— Оливер, Чирра — метаморф. Её вторая ипостась — лиса. Она всю жизнь прожила в лесу. Ей тяжело быть всё время на территории особняка и никуда из него не выходить. Это тяжело даже людям, а представь, каково ей?

Оливер поставил стакан на подлокотник кресла:

— А куда мне её отпускать? Продукты слуги закупают, на рынок ей ходить незачем. Дани готовит лучше, чем в любой ресторации города. Портних, чтобы пополнить гардероб, я на дом вызвал. А украшения, как оказалось, Чирра не любит. Да и вон, — он мотнул в сторону окна, — сам посуди, какие морозы на улице стоят, и снегом всё завалено. Не до прогулок. Да и я против того, чтобы она в образе лисы гуляла по городу. А если её стража поймает? Гигантская рыжая лиса на фоне белого снега очень заметна! Я же буду постоянно волноваться, сидя в палате, а не работать!

Джек прекрасно понимал доводы друга, но ещё лучше он понимал, каково это — день за днём сидеть под замко́м. А осознание, что под замо́к посадил близкий человек из лучших побуждений, делает всё только хуже. В его далёком детстве его точно так же, не выпуская из дома, держала его мать. Вначале она боялась за него, что он упадёт с лошади и сломает себе ногу или руку. Её сын всегда был тощим, неуклюжим и неловким в своих движениях. У него плохо получалось держаться в седле, он не умел запрячь мула, чтобы собрать урожай и был слишком слабым, чтобы поднять меч. У его матери всегда находились отговорки, что он должен что-то почитать или сделать по дому. И будь у Джека живой отец, то наверно бы он научил всему своего сына. Но отец умер от лихорадки, когда Джеку было шесть, и его воспитанием занималась мать. Смерть отца от болезни лишь укрепила желание мальчика научиться лечить любую болезнь.

Годами позже девушки из его деревни стали заглядываться на перспективного молодого человека, его мать очень боялась, что кто-то из девиц скомпрометирует её ненаглядного Джека и заставит на себе жениться. А она мечтала, что её сын когда-нибудь переедет в большой город — Хьюддерсфилд, Фолчестер, Сетхэм или хотя бы Стоун, — и станет солидным мужчиной, сделает состояние и возможно женится на какой-нибудь обедневшей баронессе. К шестнадцати годам будущий лекарь уже перечитал все книги по растениям и лекарствам в их деревне. Его мать покупала новые и новые у заезжих продавцов, потому что знала, что только знаниями можно удержать Джека дома. Джонсон будучи подростком пользовался большой популярностью благодаря своим лекарским навыкам. К нему соседи приходили со своими хворями, и даже скотину пригоняли. Молодой и симпатичный парень, пускай и совершенно худой и с неладной фигурой, обладал талантом к врачеванию с рождения, обожал собирать информацию о разных травах и с удовольствием пробовал варить различные зелья по рецептам из книг, доставшихся в наследство от дедушки. Он уже тогда хотел ездить по другим деревням или выбираться в город, чтобы посещать тамошнюю библиотеку, поступить в университет для врачевателей. Но его мать настолько сильно дорожила своим единственным сыном, что всеми силами сажала его под замо́к и не выпускала из дома. Она боялась остаться одна, её можно было понять.

Джек отогнал воспоминания из детства. Он бы не смог при всём своём желании объяснить Оливеру, что такое сидеть под замко́м день за днём, год за годом и не иметь возможности выбраться прогуляться туда, куда хочется; не спрашивая разрешения, поехать куда глаза глядят; мечтать посмотреть соседние города, до которых всего день или два пути, но так за много лет и не побывать там.

— Олли, мальчик мой, — он обратился к графу по сокращённому имени на правах старого друга, — а почему бы тебе не взять отпуск? Возьми Чирру и Доминика, поезжайте в твоё имение под Фолчестером. У тебя же там огромные территории — поля, лесной массив, река. Всё принадлежит только тебе, никаких чужих глаз. Отдохнёте. А может, Чирре с Домиником так понравится там, что переберётесь туда жить.

Оливер поморщился. Он думал об этом и сам иногда, но именно в том имении рожала и умерла его первая жена Элиза. Имение навевало плохие воспоминания. Джонсон понял всё без слов, но продолжил:

— Прошло уже почти четыре года, Оливер. И у тебя сейчас другая женщина, с которой тебе хорошо. Ты можешь быть с ней счастлив. Она поможет пережить тебе старые воспоминания. Дай ей шанс.

Раздался дверной колокольчик, свидетельствующий, что очередной посетитель пришёл к лекарю.