Кристиан Лав - Игрушка для бандита

Я подумал, что этот старик специально сделал такие жуткие условия в подвале, чтобы все воспринимали как счастье выбраться оттуда, даже ценой такого позора.

Он встал с края ванны и отошел на пару шагов от меня. Потом еще раз посмотрел мне в лицо и сказал:

– Сейчас я пройду в комнату и сяду в кресло. Я буду ждать, когда ты выйдешь из ванной. Ты не будешь одеваться, выйдешь голым. В комнате будет играть музыка, а ты будешь танцевать под эту музыку. Танцевать голым и танцевать так, чтобы я захотел тебя. Ты все понял?

Я молча закивал, с трудом представляя себе, как я смогу исполнить танец для него так, чтобы он меня захотел. Что это будет за музыка? Медленная или рок-музыка? Мне надо будет прикасаться к нему или просто танцевать на расстоянии? Все эти вопросы крутились у меня в голове, но я не мог выдавить из себя ни одного, насколько сильно я боялся этого человека.

Он вышел, а я вылез из ванны, понимая, что дрожу как осиновый листик. Все происходящее казалось мне страшным и диким, будто мне снился сон, а я просто оказался его главным героем.

Я вытер тело мягким полотенцем и встал возле двери, не решаясь выйти. Сердце трепыхалось в груди, и мне казалось, что мой выход будет означать конец уважения к себе самому.

Но я решился. Сбросив полотенце, я резко открыл дверь и вышел в комнату. Генерал сидел в кресле, и по комнате разливался приятный уху звук музыки, она была медленной и красивой.

Я вышел в центр комнаты и принялся исполнять различные движения руками, дотрагиваясь до своей груди и ягодиц. Виктор Викторович смотрел на меня внимательно и изучающе, потом он положил руки себе на колени и, как мне показалось, слегка напрягся.

– Подойди ближе ко мне, – сказал он, и я, продолжая извиваться словно змея, приблизился к нему, но все равно стоял в паре шагов от него, видя, как часто вздымается его большой живот, а на лбу выступили капельки пота. Я продолжал танцевать, обнимая себя руками.

– Повернись ко мне задом, – приказал Виктор Викторович, и я резко развернулся к нему спиной. – Не останавливайся, двигайся! Продолжай танцевать!

Я слышал странные звуки позади себя и догадывался, что происходит. Звук раскрытой ширинки и ритмичные движения не могли обмануть мой слух: он просто мастурбировал, наблюдая за моим танцем. Когда, спустя минуту, он попросил меня нагнуться, я даже вздрогнул от неожиданности, но подчинился.

Наклонившись, я увидел его лицо, оно покраснело и с него градом лился пот, а его рука держала его член и беспорядочно теребила его. Потом я услышал стон, похожий на хрип, и заметил светлые брызги, разлетавшиеся от его члена на брюки и ручки кресла.

– Остановись, – выдохнул мужчина, – И стой ко мне спиной.

Я понял, что он решил воспользоваться полотенцем, лежавшим рядом с ним на подлокотнике кресла. Я сам часто дышал от этого дикого танца, который сам сочинил и исполнил так, что довел бедного старика до исступления. Все мое тело блестело от пота, я так вымотался и устал, что просто хотел рухнуть в постель и уснуть.

Я вздрогнул от резкого прикосновения его руки к обнаженной коже спины:

– На сегодня хватит. Можешь остаться у меня на ночь. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебе принесли ужин, ложись на кровать и отдыхай.

С этими словами Виктор Викторович вышел из комнаты и закрыл дверь, провернув ключ два раза. Я помчался в ванную, чтобы смыть с себя пот и грязь, которая, как мне казалось, толстым слоем покрыла мое тело, пока я танцевал перед этим извращенцем. Что ждет меня ночью, а завтра? От этой мысли меня колотило, хотя я стоял под душем, из которого текла горячая вода.

Когда я отогрелся и вышел из ванной завернутый в полотенце, я увидел на столе поднос. Подойдя к нему, я обомлел от увиденного: на тарелке красовалась рыба и овощи, в красивом расписном бокале было налит оранжевый сок, а рядом стоял графин с водой и стакан. Я набросился на еду, словно не ел неделю.

После ужина я упал на кровать и, завернувшись в теплое одеяло, блаженно закрыл глаза. Я вспомнил про Антона, как он обнимал меня и как признавался в своих чувствах, умоляя остаться с ним. Конечно же я отказал, иначе и быть не может, я принадлежу его брату. Мое сердце бьется для Нико.

Антон все-таки умудрился задеть струны моей души. Если бы у меня была возможность раздвоиться, часть меня осталась бы с ним. Я лежал и подумал о том, ищет он меня или нет.

Наверняка, он понял, что меня отвезут к Пахану. А значит, он меня обязательно спасет. Он не бросит меня тут умирать. Хотя… Зачем я ему? Я ведь его бросил. Сбежал к его брату. Он меня, наверное, ненавидит за это. И не пойдет спасать. Скажет Нико, что со мной случилось несчастье и все. Про меня все забудут…

А я теперь буду жить, словно птица в тесной клетке, и буду теперь находиться в полной власти обезумевшего от власти генерала. Сегодня танцы, а что будет завтра? Я не успел додумать, потому что провалился в глубокий сон.

Проснулся от шума за окном и, подскочив с кровати, не сразу сообразил, где я. Когда до меня дошло, и я вспомнил все, меня словно окатило ледяной водой с головы до ног.

Я встал с кровати и выглянул в окно, за которым шло построение солдат, кто-то куда-то спешил и в целом, текла жизнь, свободная жизнь свободных людей, о которой мне пока придется забыть.

Я видел парней, который шли куда-то и разговаривали между собой, но не слышал их, потому что окно в комнате было наглухо закрыто, и я слышал только общий шум и крики. Коснулся пальцами стекла, оставив на нем отпечаток, а потом вздохнул и подошел к столу, на котором стоял бокал с соком и остатки моего ужина.

Поев еще раз без особого аппетита, я сел на кровать и уставился в телевизор, беспорядочно переключая каналы. Мне было скучно, мне казалось, что меня, как зверя, заперли в клетке, и хотелось почувствовать вкус свободы.

Черт бы его побрал, этого старого пердуна! Не успел я проговорить мысленно все ругательства в его адрес, как он явился в комнату собственной персоной. Сейчас он выглядел бодрым и подтянутым, на нем была надета военная форма, которая более или менее скрывала его живот.

Я ждал его указаний, но вместо этого он снова уселся в кресло и уставился на меня:

– Я думал о тебе. Ты хорошенький, эльф, и это не дает мне покоя.

Он замолчал, и я рискнул задать вопрос:

– Вы хотите, чтобы я снова станцевал для вас?

– Нет, – он отрицательно покачал головой, – Я хочу, чтобы ты сел ко мне на колени. Только разденься до трусов. Их можно оставить.

Я удивился его просьбе и нерешительно подошел к нему. Он убрал руки с колен, как бы приглашая меня устроиться к нему на ноги. Я осторожно сел, и словно провалился в какую-то яму, упершись лицо в его шею. От мужчины пахло вкусным парфюмом, но мои глаза уткнулись в его морщинистую шею, от вида которой меня замутило.