Екатерина Белая - Рассвет для Сумрака

– Ма-ма-ма… – повторяет детский голосок, требуя к себе внимания.

Наши напряжённые лица синхронно обращаются вниз. И в эту секунду я понимаю, что Романов прямо сейчас получает ответ на свой вопрос.

Мой сынок не взял от меня никаких внешних данных.

Чёрные волосы, серебристые глаза, изгиб бровей, губ… Абсолютная схожесть с мужчиной, стоящим на пороге моего дома. Такое невозможно скрыть и спрятать.

Ощущаю, как руки с моих плеч исчезают. Делаю шаг назад.

– Шустрый какой, – Карла выбегает следом из комнаты. – Иди сюда, разбойник.

Приблизившись к нам, девушка берет ребёнка на руки, а я сглатываю вязкую слюну, боясь оторвать взгляд от пола и посмотреть на Романова.

Мне сейчас так плохо, что я близка к потере сознания.

Внезапная усталость накатывает на всё существо тяжелой волной. Выжимая до капли. Опустошая до дна.

Впереди мрак. Беспросветный.

Краем уха улавливаю ласковое воркование удаляющейся соседки:

– Где наши машинки, Эндрю? Ну-ка, давай, поищем…

– Эндрю? – на этот раз голос выдаёт нескрываемое удивление, даже смятение. – Ты назвала ребёнка Андреем?

Глава 4

Света (Флэшбэк)

– Как, говоришь, зовут этого твоего телохранителя? – голос новой знакомой отвлекает от изучения материала, и я поднимаю взгляд на яркую блондинку.

Стефания Малкина тоже русская. Её отец – сибирский нефтяной магнат, а мама – известный на всю Россию дизайнер одежды.

Эту информацию поведала мне девушка в первый же день нашего с ней знакомства.

Я тогда промолчала в ответ. Ведь толком и не знаю, чем занимается мой отец. Он какой-то бизнесмен в Москве. Вроде.

И вообще было странно, что такая, как Стефа, изъявила желание подружиться со мной.

Я обычная. Не одеваюсь в брендовых магазинах, не коллекционирую крутые тачки и не прожигаю огромные суммы денег в ночных клубах.

Единственное, что приближает меня к уровню русских мажоров – это наличие телохранителя. Который, к слову сказать, за последние два месяца уже несколько раз успел довести меня до белого каления.

Меня! Спокойного, уравновешенного человека!

И всё потому, что я ни в какую не могла разговорить его.

Его грозное молчаливое присутствие в моей жизни угнетало и заставляло каждый раз делать попытки к общению. Но там была стена. Непробиваемая.

Поэтому на вопрос Стефы я лишь угрюмо кидаю:

– Сумрак.

Услышав такой ответ, девушка хихикает.

– Это не имя, дорогая. Что, неужели не знаешь, как зовут жеребца, который столько времени проводит рядом с тобой?

– Мне неинтересно, – вру, пряча взгляд в учебники. – Он просто охранник.

– Глупышка, – смеётся блондинка. – Посмотри на него. Тестостерон так и прёт. На твоём месте, я бы уже давно объездила этого мужика.

Становится противно от её слов. Не знаю, что именно цепляет.

Тот факт, что Малкина считает его привлекательным или то, что даже если бы я захотела вызвать к себе интерес Сумрака, то всё равно бы не смогла.

Раздражаюсь и вскакиваю из-за стола, собирая учебники.

– Что такое, Свет? – недоуменно интересуется.

– Ничего, – кидаю резковато. – Дома позанимаюсь. Пока.

Закидываю рюкзак на плечо и направляюсь к выходу из библиотеки.

Моя реакция на слова подруги далека от адекватности. Почему я бешусь от того, что кто-то считает Сумрака интересным мужчиной? Я ведь и сама это вижу. Не слепая.

Хмурясь, выхожу во двор кампуса и меня сразу накрывает волной цепкого сканирующего взгляда.

Уже привыкла к этому ощущению защиты.

Попадая в поле зрения серебристых глаз, я словно оказываюсь спрятанной за сильной спиной. Надежной. Несокрушимой.

Понимаю, что слишком зациклена на своём охраннике, и это бесит ещё больше.

Игнорируя его присутствие, шагаю на парковку и запрыгиваю на заднее сиденье чёрного джипа. Обычно сажусь вперёд, но сейчас не хочу. Надоело быть дружелюбной и каждый раз вести непринуждённую болтовню, получая его скупые ответы.

Устремляю взгляд в окно, пока Сумрак устраивается за рулём и трогает машину с места.

Едем в тишине какое-то время. Потом слышу вопрос:

– Всё нормально?

Поворачиваю голову, встречаясь в зеркале заднего вида с пронизывающим взглядом.

– Тебя это действительно волнует? – отвечаю вопросом на вопрос.

Не понимаю, почему мой голос при этом наполнен агрессией.

– Мне плевать на твои подростковые загоны, – произносит безразлично. – Но, если есть какие-то ситуации, которые могут негативно отразиться на твоей безопасности, то, да, меня это волнует. Я заинтересован в том, чтобы твоя задница была цела и невредима. Это моя работа.

От его слов вспыхиваю в ту же секунду.

Подростковые загоны? Вообще-то мне девятнадцать! И я давно уже вышла из пубертатного периода!

Впиваюсь гневным взглядом в его затылок, готовая прожечь там дыру.

– Я не просила, чтобы мою задницу охраняли, ясно? – цежу сквозь зубы. – Можешь позвонить отцу и отказаться от своих обязанностей!

Кажется, что ещё чуть-чуть, и из моих ушей повалит пар. Этот человек невыносим! Грубиян! Хам!

– Такой вариант мне не подходит, – всё так же спокойно отвечает. – Я не привык бросать дело на полдороги. С Завражным у нас оговорён определённый срок. Поэтому расслабься и не истери.

Стискиваю зубы до скрипа. Он меня только что истеричкой назвал?!

– Ты… – выдыхаю злобно. – Останови машину!

Мои слова игнорируются. Закипаю ещё сильнее.

– Останови машину! – повторяю, вцепляясь в спинку переднего сиденья. – Быстро! Останови!

Вижу, как он медленно вдыхает, а затем так же медленно выдыхает, сжимая руль красивыми сильными пальцами.

– Светик, – произносит моё имя, словно обращается к неразумному ребёнку, – давай, ты не будешь отдавать мне приказы. Чревато последствиями. Я не пугаю. Предупреждаю.

Последние слова наполнены холодной тяжестью. Тёмной. Опасной.

Становится обидно от этого его тона. Глаза начинает щипать, а в горле сворачивается сухой ком.

Обессилено откидываюсь на спинку сиденья и устремляю невидящий взгляд в окно.

К дому подъезжаем в полнейшем молчании, и я тут же выскакиваю из машины.

Со скоростью света несусь в свою комнату и, бросив рюкзак на пол, падаю на кровать.

Как же меня раздражает этот напыщенный бесчувственный громила!

У него вместо сердца кусок камня. Не иначе.

Лежу какое-то время, гипнотизируя потолок, а в голове стучат его слова.

Он считает меня подростком и воспринимает, как часть работы. Это злит до невозможности.

Внезапно мысли пронзает сумасшедшая идея, и я резко сажусь на кровати. На губах расплывается злорадная ухмылочка.

То, что я задумала – абсолютно не вяжется с моим образом пай-девочки. Но мне безумно хочется утереть нос зазнавшемуся индюку.