Диана Билык - Шарм, или Последняя невеста

Я тянусь взять синий кубик, чтобы дополнить радужную башню, и сталкиваюсь с ее пальцами. Прошибает током, отодвигаюсь. Моя личная темнота идет трещинами.

– Генри, скажи, зачем ты пристал ко мне на приеме?

Не могу говорить. Сжимаю в кулаке кубик и слышу, как он скрипит под пальцами.

– Зачем пригласил на ужин? – допрашивает Лера, а я увожу взгляд в сторону.

– Зачем позвал на танец? – еще вопрос.

Каждый – словно ведро холодной воды на голову. Отрезвляет.

– Зачем гнался за мной? Спасал, домой привез? Отогревал… – Она сипит, но продолжает: – Ухаживал…

Молчать так жестоко, я знаю, но рот не открывается. Я в коконе своей психики, и будет лучше, если Лера сейчас просто оставит меня в покое.

– Генри? – Она чуть повышает голос и касается моей руки.

Настойчиво, и я не успеваю убрать.

– Зачем ты целовал меня? Не делай вид, что не слышишь. Отвечай!

Последнее громкое слово вырывает меня из оцепенения. Я поднимаю гневный взгляд и разбрасываю одним движением руки построенные башни. Лера садится на колени, подминая под себя халат, и начинает поправлять квадратики.

– Тебе неприятно быть рядом со мной?

– Тебе нужно уйти, – отвечаю сухо.

Она водит руками туда-сюда, перекладывает с места на место кубики, а потом говорит:

– Мне некуда идти.

– И чем я могу помочь? – холодным чужим голосом спрашиваю я.

Лера пожимает плечом, молча встает и идет к выходу. Я смотрю ей в спину и не понимаю, что делать дальше. Остановить? Или позволить уйти? Егор отвезет ее домой, и я просто забуду об этом дне. Опускаю взгляд на разложенные на полу деревянные кубики.

«Женись» – складывают они слово.

=Валерия=

– Тебе нужно уйти. – Генри не смотрит в глаза и говорит нейтрально, отчего во рту становится совсем сухо.

А чего я ждала? Что брак по расчету окажется сладкой сказкой?

Утром решила для себя, что сделаю все возможное, чтобы помочь отцу. Я буду плохой дочерью, если откажусь сейчас. Генри – хороший мужчина, а что полюбить меня не сможет, ничего, моей любви хватит на двоих. Потому последнее, что могу сделать, чтобы удержать его – это выложить слово из кубиков на полу и ждать, что Север меня не оттолкнет и остановит. Но в спину упирается жестокое молчание.

На одеревеневших ногах возвращаюсь в комнату. Она пропитана его запахом, силой, властью. Пронизана шармом, как весь дом. Мне одновременно и плохо, и приятно здесь. Хочу надышаться. Хочу насладиться. Хоть чуть-чуть. А потом встану и уйду.

Север не спал всю ночь, осунулся. Из крепкого мужчины за эти часы превратился в измученного и брошенного ребенка. Кубики складывал, молчал.

Жалость и беспокойство сковывают мои плечи холодными объятиями, но я не стану сейчас спрашивать у Генри о его слабостях – это жестоко и некультурно. Если он решится, если потом захочет, поделится сам.

Как он знакомо прятал глаза, сопел, когда я трогала части конструктора, и отдернулся, стоило мне случайно коснуться его пальцев. Что его так взволновало? Поцелуй?

У сына тети Леси, которому почти шестнадцать, есть что-то похожее. Он часто замкнут, молчалив и отстранен. Будто закрыт сам в себе. Мы знакомы с рождения, я выросла с ним бок о бок, он мне почти брат. Я видела, как он дергался от чужих прикосновений, как неосознанно качал телом, стоило нам выйти в магазин или общественное место. Будто улитка, что прячется в панцирь от малейшего вмешательства в ее внутренний мир. Поймать взгляд Артура, особенно когда он волнуется, очень сложно, но я за долгие годы научилась с ним общаться и понимать. Я всегда пыталась привлекать его теплыми разговорами. Плавно и осторожно заставляла на себя смотреть. И мальчишка раскрывался. А сейчас он – мой самый лучший и верный друг, как и тетя Леся.

Это давняя папина знакомая. Я всегда мечтала, что однажды она станет мне мамой, но сердцу не прикажешь – отец любил совсем других женщин. Роковых, таких, как Валентина. Я злилась на него, пока была маленькой, и не понимала многих вещей, а сейчас просто принимаю все, как должное. Это его жизнь и его выбор.

– Ты правда хочешь этого? – Тихий голос Севера заставляет меня подпрыгнуть.

Обнимаю себя в попытке спрятать волнение, волосы падают на лицо и частично перекрывают видимость.

– Это поспешно, знаю, но…

– Ничего не говори, – обрывает Генри и подходит ближе.

Я слышу три четких шага.

– Я и так понимаю, что жить с мачехой – не сахар. – Он будто читает мои мысли.

Вижу его краем глаза, боюсь поднять голову, чтобы не испугать своей резкостью и неподходящими поступками. Мне нравится, когда он говорит, тогда я чувствую себя под защитой.

– У нас все странно началось, – произносит Генри и придвигается еще ближе. Я чувствую его тепло спиной и почти влипаю в панорамное окно, ткань прозрачного тюля скользит по щеке.

– Ты сказал, что я тебе понравилась, – лепечу, а от страха ноги еле держатся.

– Так и есть. – Низкий с хрипотцой голос пролетает над плечом, и я замечаю мутное отражение мужчины на стекле. – Но я не тот, кто нравится женщинам с первого взгляда. Ты обманываешь меня?

Набираю побольше воздуха и разворачиваюсь к Северу лицом. Не смотрю в глаза, упираюсь взглядом в высокую и широкую грудь.

– Лера? – Он знакомым жестом тянет подбородок вверх, и я позволяю себе нырнуть в золотисто-карамельные радужки.

– В любовь с первого взгляда ты не веришь? – шепчу я, а сама боюсь, что звучит это фальшиво, хотя частично правда. Он – безумно красив, и странно, что не женат до сих пор. – Я буду примерной женой, только дай повод проявить себя, Генри.

Хмурится, но не отпускает. Изучает меня, в душу заглядывает, словно пытается что-то найти.

– Ради жареных блинчиков по утрам я согласен хоть сейчас жениться, но…

– Слишком быстро… – дополняю его мысль, прорываясь в паузу его речи.

Генри еще выше поднимает мое лицо, отчего мне приходится тянуться к нему на носочках.

– Есть две вещи, которые мы должны сделать, – говорит он строго. – Только тогда я смогу принять решение.

Сглатываю, потому что ловлю пожирающий взгляд на своих губах. Сколько у меня времени до того, как шарм повернет вспять, и я окажусь в глазах этого мужчины совсем не такой, как сейчас? Месяц или два, три?..

Но это ведь шанс помочь отцу, я должна за него хвататься.

– Надеюсь, ничего криминального? – спрашиваю и опускаю взгляд.

Губы Генри немного приоткрыты, горячее дыхание совсем рядом.

– Совершенно ничего незаконного, – говорит он беззвучно, и от шевеления крупных губ у меня внутри взрывается новая порция ядовитого, но такого сладкого шарма.

Если он предложит мне сейчас переспать, я не смогу отказать…

=Генри=

Одно желание на уме, уверен, и в моем взгляде оно же – завалить ее на аккуратно застеленную постель и трахнуть. Но я не потерял еще гордость и самообладание, потому просто прижимаю угловатое плечо к стеклу, а сам стараюсь не раскрошиться на кусочки от возбуждения и тяги к этой девушке.