Анна Шерман - Десерт для господина

Все события и персонажи, описанные в этой книге, вымышлены. Любое сходство с реальными событиями и реальными людьми случайно. Эта книга содержит ненормативную лексику, эротические сцены и сцены жестокости, рекомендована для чтения лицам, достигшим 18 лет.

Мира

Из всей группы я осталась последней на зачёте. Такое часто случалось у профессора Никитина. Он любил порядок, поэтому всегда шёл по алфавиту и на парах, и на защите курсовых, и во время сессии. С фамилией Яковлева я была обречена на самый продолжительный невроз и «камерное» общение тет-а-тет с одним из самых строгих преподавателей нашего вуза.

Приходилось подстраиваться. Все его дисциплины я изучала от корки до корки, ведь даже на пересдачах алфавитный порядок никто не отменял. У меня просто не было шанса.

Владимир Иванович Никитин для одной половины института был дьяволом во плоти, а для другой – предметом тайных воздыханий и влажных фантазий. В свои тридцать восемь он явно выделялся из преподавательского состава своим безукоризненным стилем, современными взглядами на жизнь и прибыльным побочным бизнесом. Не хватало ему только внешности Аполлона, но таинственная, немного зловещая аура и въедливый взгляд стальных серых глаз успешно компенсировали возможные недостатки.

Будучи маниакальным педантом, он всегда приезжал на занятия гладко выбритым с идеально уложенной строгой стрижкой: волосок к волоску. И его серебристая машина в любую слякоть всегда была идеально чистой, как будто заговорённой от брызг и пыли. Обувь ослепительно сверкала, а стрелками на его брюках можно было порезаться…

– Слабовато, Яковлева.

– Простите?.. – я так глубоко задумалась, что не сразу вернулась в реальность.

– Ваши ответы откровенно не тянут на зачёт, – он смотрел на меня, недовольно сдвинув брови и скривив рот.

– Но вы же сами говорили, что данная тема активно изучается всего несколько лет… Я описала все аспекты, которые смогла найти в рекомендованных вами источниках.

– Этого недостаточно. Вы можете готовиться глубже, – он пренебрежительно кинул мне шесть листов с ответами через стол.

– Простите… – это дурацкое слово снова вырвалось из моего рта. Вообще-то я умею дискутировать с преподавателями, но только не с Никитиным. В его присутствии я мгновенно лишаюсь способности критически мыслить и подбирать убедительные аргументы.

– Приедете на пересдачу послезавтра.

– Приеду?.. – я жила в общежитии в минуте ходьбы от здания вуза и удивилась его странной фразе.

Никитин взял в руки свой айфон и начал что-то в нём листать. Как оказалось – своё расписание.

– Послезавтра в семь вечера я смогу принять пересдачу у себя в офисе до начала экзаменов, потом уеду. Это единственный вариант, если хотите получить допуск вовремя.

– Хорошо…

– Записывайте адрес.

Трясущейся от волнения рукой я схватила свою ручку и накарябала название улицы и номер дома прямо на листах зачёта.

– На пульте охраны назовёте свою фамилию, я их предупрежу, – Владимир Иванович поднялся из-за стола, сложил свои бумаги вместе с моей зачёткой в свой стильный кожаный кейс и молча покинул аудиторию, оставив за собой запах дорогого одеколона.

Я ещё несколько минут сидела, тупо пялясь на адрес и изо всех сил надеясь, что справлюсь с пересдачей в непривычных обстоятельствах. Наивная первокурсница.

Никитин

Мне нужна была новая нижняя. Покорная и неопытная. Чтобы вырастить из неё идеальную рабыню, не помышляющую об отказе или неповиновении. Она должна бояться даже стоп-слово произнести, целиком и полностью подчиняться любому моему взгляду.

В клубе такую не встретишь. Там все грамотные, начитанные и подготовленные, жаждут найти себе верхнего и шаловливо бунтовать в надежде на строгое наказание. Не мой формат. Ненавижу мятежниц.

Поискать рабыню среди студенток? Там тоже каждая вторая себе на уме, да и рисковать репутацией опасно. Разве что…

Я оторвал взгляд от аккуратных убористых строчек девичьего почерка и мельком глянул на Миру Яковлеву. Провинциалка. Приехала откуда-то… из Смоленска вроде бы. Жила в общежитии. Прилежная и пугливая. Всегда терялась при мне, краснела и начинала заикаться. В первую сессию я откровенно забавлялся с ней наедине, но сейчас она, кажется, усвоила правила игры, подготовилась лучше всех, но кто ж ей об этом скажет? Наивная малышка с густыми светло-русыми волосами, синими глазами и пухлыми губками.

Чёрт, я представил, как грубо затыкаю её нежный ротик своим членом, и тут же возбудился. По самую глотку… Чтобы из её огромных глазищ слёзы градом полились. Было бы шикарно.

Опустил взгляд ниже. Грудь стоячая, скрыта футболкой, но там явно было, чем поживиться. «Проколоть бы ей соски и клитор. И на цепь. Да… И запретить кончать. Она наверняка целка. Опробовать бы все её отверстия, а потом подложить под одного из своих друзей. Нет, лучше под двоих. Чтобы они её при мне натягивали. Дьявольщина… Будет плакать и терпеть. Да, будет. Такая точно не взбрыкнёт. Идеальная рабыня подо все мои потребности. Значит, на том и порешим. Осталось только как-то заманить её на свою территорию, убедительно обрисовать перспективы и приступить к дрессировке».

Я снова пролистал её ответы:

– Слабовато, Яковлева…

Мира

В день пересдачи я так переживала, что решила «шикануть»: заказала такси от общаги до офиса Никитина. На моё счастье водитель оказался молчаливым, а по радио передавали очередные политические новости, в которых я мало что понимала.

На Москву надвигалось лето. Неспешно, как-то даже не очень уверенно, но всё же захватывало город в тёплые объятия.

На время летних каникул я нашла подработку, поэтому домой не собиралась. Денег было в обрез. Ба и дед переводили мне скромные копеечки со своих пенсий, но даже за эти крохи мне было перед ними неловко, поэтому решила не напрягать их бюджет двумя месяцами моего присутствия в Смоленске.

Мать, казалось, вообще забыла о нашем существовании. Изредка до нас долетали какие-то обрывки новостей о её жизни. А финансовую поддержку от неё я в последний раз получила как раз на семнадцатилетие в виде целой десятки. Она мне, конечно, помогла не окоченеть за зиму, на тёплый пуховик хватило. И на том спасибо.

Мысли о сбежавшей от нас матери всегда наполняли меня какой-то замотивированной злостью. Хотелось доказать ей, что я и без неё справлюсь, не загнусь и не останусь где-то на обочине жизни.

«Нет, точно. Чего я так разнервничалась? Никитин не царь, не властелин Вселенной, а всего лишь один из моих преподавателей. Приеду и спокойно сдам ему зачёт. Не съест же он меня…»