Вадим Андреев - Школа. Повести и рассказы о любви

– А застал меня… Я часто здесь занимаюсь после всех занятий Ирэн. Ее сегодня не будет. Когда ты вошел в меня, я так и поняла, что ты перепутал меня с сестрой. Но это даже хорошо, – тебе теперь есть с кем сравнить. Да и я буду знать, с кем она проводит свои физкультурные упражнения.

– Я еще…

– И это я знаю, что ты еще с ней не был на этих спортивных занятиях? – и улыбнулась.

Катрин подошла к параллельным брусьям и спустила планки почти на самое нижнее положение, выставила их на одинаковом уровне. В движениях чувствовалось, что она умеет это делать, не то что если бы это поручили мне.

– Садись верхом на брусья, – сказала она и махнула на них рукой. – Ложись на спину и обхвати их руками и ногами. Закрой глаза и замри.

Я выполнил ее просьбу. Она встала у меня между ног. Аккуратно сняла с меня презерватив и стала облизывать член. Я закрыл глаза и замер от неожиданности, откинув голову назад и полностью распластавшись вдоль параллельных брусьев. У меня была теперь только одна мысль, – не провалиться бы между брусьев в момент окончания процесса.

Я чувствовал, как ее рот обхватил член и стал совершать возвратно-поступательные движения вдоль него. Помогая языком, Катрин сначала просто совершала фрикции головой, а потом плотно обхватила его губами и стала увлеченно его сосать. Мои напряженные руки и ноги тали слегка подрагивать от напряжения, огонь внизу живота полыхал настоящим пожаром. Накатившая волна оргазма рванула в ее рот горячей струей.

Когда Катрин облизала член в последний раз и сделала шаг назад, я провалился между брусьев и повис на руках. Но ослабевшие руки выпустили дерево. Я рухнул на маты, подстеленные снизу.

– Как ты? Тебе понравилось, – Катрин сидела на гимнастическом козле и широко улыбалась.

– Восхитительно, – ответил я, не вставая с матов. – Как продолжим?

– Не разгоняйся. Мне пора собираться, – меня ждут дома муж и дети. И надо запереть комплекс. Так что собирайся и бегом на улицу.

Я долго ждал, когда она появится на улице. Сначала погас сет в окнах зала, потом в коридоре, но она не появлялась. И только спустя достаточно много времени я понял, что она вышла каким-то другим путем, о котором я не знал. Пришлось просто нести домой теплые и приятные ощущения в паху и внизу живота, которые не прекращались и напоминали мне о Катрин.

Теперь мне предстояло познакомиться с Ирэн…

– Здравствуйте. Я Клавдия, мать ученика. Могу я у Вас проконсультироваться? – в приоткрытую дверь заглядывала худенькая женщина.

– Заходите, конечно. Садитесь и рассказывайте, что случилось.

– Понимаете, мой Сашенька, стал какой-то несдержанный…

– Погодите. Вы сначала расскажите, сколько ему лет, в каком он классе, – я начал набрасывать себе на бумаге еще вопросы к ней и записывать ответы.

– Понимаете. Саша вырос без отца, ему сейчас тринадцать лет, – начала мамочка. – Тихий обычно, спокойный. Учится хорошо. Но в последнее время стал какой-то дерганый, нервный…

Мы беседовали долго. Я дважды ставил чайник, пили чай с конфетами. А она всё говорила, говорила, говорила… Рассказала, что ее бросил ее муж, когда Саша был маленький. Ребенок был поздний. Что последнее время у нее начались проблемы на работе, – реструктуризация предприятия. Что почему-то начались проблемы со здоровьем, – было похоже на начало климакса.

– Я и сама с ним стала нервной. Его «фокусы» и нежелание слушаться устала терпеть и стала на него срываться.

В кабинете стало темнеть, день постепенно превращался в вечер. Зажигать свет не хотелось, чтобы не нарушить и не прервать сложившегося тонкого взаимного понимания и сочувствия. Но писать стало совсем трудно и я встал, обошел стол и направился к двери к выключателю. Видимо, она восприняла мое движение, как попытку прервать разговор… Когда я проходил мимо нее, она схватила меня за руку.

– Скажите, разве это так безнадежно? – и расплакалась.

– Не думаю. Безнадежные ситуации выдуманы недалекими людьми. Обычно всегда можно найти выход из любой ситуации. Вы же взрослая женщина, и понимаете, что Ваша нервозность тоже влияет на отношения с сыном.

Ее рука сильно сдавила мне ладонь. Больно не было, но и высвободиться я не мог. Так и стоял молча. Клавдия уткнулась мне в живот лицом и некоторое время вздрагивала всем телом.

– Да, я понимаю это. Но когда я смотрю на него, он так сильно напоминает мне своего отца. Так сильно, что у меня сначала внизу живота начинаются горячие приливы, которые потом распространяется по всему телу. У меня возникает столь сильное желание секса, – нет, не с Сашенькой, а со взрослым мужчиной, – что я тогда просто теряю голову и начинаю на него кричать, и не могу остановиться.

– Надо научиться управлять собой в таких ситуациях…

– Вы не понимаете, – подняла она глаза на меня. – Это просто не преодолимо. Когда у меня горит всё внизу, когда у меня горит всё тело, когда оно просто не хочет подчиниться, – я просто теряю контроль. Я и сейчас вся горю, – и внизу, и по всему телу.

– Ну-ну-ну, расслабьтесь, – я встал у нее за спиной и стал массировать ей плечи в медленном, успокаивающем темпе. Клавдия схватила мою руку и насильно затолкала ее себе под рубашку и… Там не было лифчика, и моя рука легла на ее грудь. Женщина очень медленно и глубоко вздохнула, вскочила и кинулась к дверям. Я подумал, что она побежала из кабинета, но она вдруг заперла дверь и начала срывать с себя одежду.

– Пожалуйста, помассируйте мне еще грудь. А еще лучше обе груди. Мне уже тринадцать лет этого никто не делал, – прошептала она громким шепотом, продолжая раздеваться.

К этому времени на ней уже не осталось одежды. Она снова села на стул ко мне лицом и сама положила мои ладони к себе на груди. Они были мягкие и теплые. Чуть больше моих ладоней, но это не мешало раздвинуть пальцы и обхватить их почти целиком. Я массировал груди и почему-то понимал, что только грудями этого не ограничится. Тем более, что я стоял между ее раздвинутых ног, и она захватила меня своими ногами.

В комнате стало почти темно. Я стоял перед сидящей на стуле дамочкой, массировал ей груди и смотрел в окно, где было еще светлее, но тоже сгущались сумерки. Я так отвлекся, что не сразу понял, что ее руки быстро расстегнули мне ширинку, приспустили трусы и вытащили наружу мой детородный орган. Как выяснилось, он еще в трусах стал твердеть, а попав ей в руки, просто принял стоячее положение и уставился своей головкой ей в лицо. Клавдия не торопясь взяла его одними губами и стала смачивать его хорошо наслюнявленным языком. Делала это аккуратно и внимательно, словно одновременно оценивая его форму и возможности, одновременно проводя обеими руками по всей его длине.