Наталья Авдушева - Рыжая фея из глухомани

– Дядь Леший, ты как Халк, такой же огромный, только не зелёный!

Лёша весело смеётся, но почти сразу начинает кашлять – больное горло даёт о себе знать.

– Дети, идите к себе в комнату, дяде Халку нужно ещё поспать, чтобы выздороветь. Миш, забери малышей, займи их чем-нибудь, а ещё лучше – пойдите погуляйте!

– Мы так и собирались, я уроки уже доделал. Ты только Дашу собери, мы её на санках покатаем.

– Давайте так, вы с Тишей пока идите, а я сначала дядю Халка зелёнкой намажу, а то он у нас неправильный Халк, синий от синяков, а не зелёный. А потом я Дашутку одену, выведу к вам.

Дядя Халк, ложись, пожалуйста, и покажи мне свою спину.

Мальчишки с гомоном убежали одеваться, Дашутка тоже утопала за ними. Лёша лёг на живот, подставив мне для процедур свою необъятную спину. Дети правы, это просто гора мышц! Со спины это выглядит ещё внушительнее, чем спереди! И сейчас вся эта красота в моей власти! Я взяла мазь и лёгкими движениями начала втирать её в синяки и ссадины, поглаживая и наслаждаясь прикосновениями к его коже, его великолепному телу… Уже всё, что можно было намазать, намазано, но я, забывшись, продолжала гладить и изучать руками твёрдость его мышц, какую-то волнующую гладкость его кожи… Я просто не могу остановится и уже мои поглаживания и растирания перестали быть всего лишь медицинской процедурой, а стали напоминать очень интимную ласку… В какой-то момент я это осознаю и понимаю, как далеко зашла. Лёша под воздействием моих поглаживаний, видимо, просто уснул. Зато я себя чувствовала, как будто пробежала марафон – грудь тяжело вздымается, губы пересохли и появились какие-то ноющие ощущения внизу живота. Всего лишь поглаживая его, прикасаясь к его коже, я перевозбудилась до такой степени, что находится с ним рядом было уже небезопасно.

Максимально быстро я наложила мазь и повязки ему на руки и щиколотку, собравшись просто очень быстро сбежать. Мне нужно было на воздух, на улицу, остыть и успокоиться. Зря я надеялась, что он спал. Леший повернулся на спину и схватил меня за руку, усадив рядом. Я смотрю в его темно-шоколадные глаза и вижу, что он всё понял. Понял, что я сейчас чувствую. От этого мне ещё сильнее захотелось сбежать. Я тяну свою руку, но он не позволяет её освободить. Леший притянул мою ладонь к своим губам и закрыв глаза, прижался к ней лицом, целуя и лаская…

– Лёша, – почти задохнувшись от нахлынувших ощущений, я смогла чуть слышно прошептать, – не надо…

– Это всего лишь… благодарность… – так же шёпотом произнёс Леший.

Высвобождаю свою ладонь и просто сбегаю. Я взрослый человек и вполне осознаю, что было сейчас между нами и что могло быть дальше. Но как мне после этого его отпустить? Ведь ещё день, от силы два, и он улетит в свою Москву, и забудет обо мне очень быстро. А я буду задыхаться здесь от тоски по нему. Мне нельзя. Мне нельзя становится слабой, расклеиваться. У меня малыши на руках. Не время любить и страдать. Пока я вполне могу отпустить его безболезненно. Если же поддамся слабости и пойду на поводу своего желания, потом будет очень больно, невозможно больно, на разрыв. Я уже проходила это. С Егором. Это сейчас, через пять лет, я могу говорить об этом спокойно. А тогда я просто умирала, настолько мне было больно принять то, что он отвернулся от меня, наговорил гадостей и просто выбросил за ненадобностью. Я бесконечно верила ему, верила, что у нас не просто отношения, а мы единое целое, и по-другому не может быть. Оказалось, может. Оказалось, можно оторвать у себя с кровью часть души, часть сердца, часть самой жизни, как мне тогда казалось, и выжить. Время затянуло эту рваную рану, и душа постепенно перестала выть побитой собакой. Я не хочу переживать это снова. Слишком сильно я верю людям и слишком сильно люблю. Прирастаю душой намертво. Лучше совсем никаких отношений, чем потом сходить с ума от боли. А уж с Лешим у нас точно ничего серьёзного быть никогда не может. Где мы с детьми, а где он. Кто мы для него? Он всего лишь случайно свернул не на ту тропинку со своей дороги. Совсем скоро он вернётся на свою дорогу, и мы станем для него всего лишь воспоминанием.

Моим первым и единственным мужчиной был Егор, это было очень давно. Видимо, поэтому меня так накрыло – организм просто потребовал своё. Я уже полчаса гуляю с детьми на морозе, а меня всё ещё бросает в жар от мыслей о его губах на моей коже! И это всего лишь невинная ласка! Даже думать не хочу, чтобы со мной было, если бы он меня поцеловал…

Когда просыпаюсь, за окном уже темно, в доме тихо, только слышно, как Фая что-то негромко поёт. Вроде бы колыбельную. Наверное, Дашу укладывает. Не знаю почему, но хочется на это взглянуть, хоть одним глазком погрузиться в эту атмосферу домашнего, семейного уюта. Тихо подойдя к дверям спальни, немного раздвигаю плотные шторы.

На большом угловом диване, возле стены, положив Дашу себе на колени, сидит Фая. Одной рукой она держит девочку, немного покачивая и напевая ей незамысловатую колыбельную:

– Ай, баю, ай, баю

Баю, доченьку мою,

Моя доча баю-бай,

Моя доча засыпай…

Обняв другую её руку и прижавшись к ней щекой, спит вихрастый Элвин-Тихон. С краю, в свете бра, лёжа на боку, Мишка читает книжку. Не рубится в телефоне, а читает. В наше время – это что-то из ряда вон.

Вообще, картина так берущая за душу, что на меня разом накатывает какая-то волна щемящей тоски.

Хотел бы я такую семью? Однозначно, безоговорочно, именно такую, тёплую и душевную. Хотел бы я такую жену, как Фая? Только такую и хотел бы – нежную, любящую, ласковую. Хотел бы я прямо сейчас всё изменить и променять свою свободу и одиночество на семейный быт и море ответственности? Нет. Не готов. Пока не готов. Да, мне хочется именно такую семью, но не сейчас. Когда-нибудь потом. Что-то ещё не даёт мне сделать этот шаг, что-то ещё держит меня в моём одиночестве и не отпускает. Я, всю свою жизнь ждущий тепла родного человека, не могу переступить эту черту и оставить своё одиночество в прошлом.

То, что произошло сегодня с Фаей, я могу понять. Когда у Фаи был мужчина? Она посвятила себя детям и совсем не похожа на ту, кто станет заниматься сексом для здоровья. Что-то она там говорила про какого-то Егора, но, по её словам, расстались они ещё до появления Даши. То есть, как минимум три года она одна. Так что её реакция вполне объяснима. А вот моя реакция меня несколько удивила. Я, уже настолько пресыщенный женскими ласками и более интимного характера, поплыл как мальчишка, когда она начала, сама того не замечая, ласкать меня своими нежными руками. Не смог сделать вид, что сплю и схватил её за руку. Напугал её, совсем невинно поцеловав её маленькую ладошку. Представляю, как бы она напугалась, если бы откинула одеяло и увидела бы, к чему привели её незапланированные ласки и нежные поглаживания! Если это называется – лечить синяки и ссадины, то я готов пойти ещё откуда-нибудь свалиться, чтоб только снова испытать эти божественные ощущения, когда Фая, забывшись, начинает ласкать и нежно поглаживать.