Irizka2 - Философия секса

– Мне не хотелось тебе этого говорить, но на средства Хермана был куплен наш дом и загородная вилла. Если он потребует выплатить все долги, мы останемся без жилья. – Отец позвонил после обеда и испортил и без того поганое настроение.

Бездомный. Нищий. Безработный. Что может быть хуже?

Дин не мог заставить себя позвонить Рейли и сказать ему о приёме. Как бы ни были сильны чувства всегда есть то, что легко их разрушит. И потеря работы, нищета и собственное падение в глазах любимого было именно тем самым ингредиентом, что могло превратить прекрасные чувства в ненависть. Дин не хотел видеть, как день за днём меняется отношение любимого мужчины, и как дети перестают уважать его. Нужно было придумать решение, чтобы спасти свою семью и не лишиться газеты.

– Ты должен согласиться на этот брак, сынок. Ты ведь понимаешь, не всё в жизни по любви происходит…

– Завещание ещё не озвучили! – рыкнул на отца Дин. Так хотелось, чтобы Мортен поддержал, сказал, что понимает, как важна для Дина семья и его дети, и что будет помогать найти новую работу, и … Но отец пёкся только о своём благосостоянии. Как и всегда.

– Ты приезжай пораньше. Ивару стало плохо с сердцем, вы поговорите, он, глядишь, тогда успокоится.

– О чём мне с ним говорить? Я не собираюсь выходить за отпрыска какого-то Оле. И вообще я приеду с Рейли.

– Сын, не делай глупостей…

Дин сбросил вызов. На душе кошки скребли, и было так гадко, что хотелось повеситься. Или выброситься из окна своего офиса, где столько раз Рейли, широко расставив ноги, отдавался в каждом углу и на каждом предмете мебели.

Сил на то, чтобы позвонить и сообщить новость мужу, не было. Дин послал ему сообщение, проклиная свою слабость. Рейли ответил и с деланным энтузиазмом сообщил, что отвезёт детей брату и прикупит для ужина любимого вина. Лучше бы Рейли устроил скандал и запретил ему посещать родителей.

В десять минут восьмого Дин стоял у порога огромного двухэтажного особняка, который родители построили тридцать лет назад, как уверял Мортен, на его первый заработок. Оказалось всё намного банальнее – некий друг, граф-миллиардер, одолжил ему кучу денег и помог встать на ноги. И вместо того чтобы за долгую жизнь скопить и вернуть долг, Мортен всё прогулял. А отдуваться теперь придётся Дину.

– Прости, опоздал, – Рейли выскочил из такси и чмокнул его в губы. – Ты так сильно расстроился?

– Не из-за тебя, – Дин отвернулся, понимая, что любимый всё прекрасно чувствует, видит по его глазам и не успокоится, пока Дин не сознается, что же случилось. Но сейчас он не был готов говорить и очень надеялся, что всё обойдётся.

– Не переживай, я выпил пару бокалов вина перед приездом, чтобы твой папа меня не смог расстроить, – Рейли беззаботно улыбнулся, а Дин сглотнул сухой ком в горле.

Открыв двери, он пропустил любимого вперёд, развесил их одежду в гардеробной и на пороге гостиной, поддавшись внезапному порыву, крепко обнял, прижимая к себе, и горячо прошептал:

– Я люблю тебя, очень сильно, и не хочу тебя потерять!

– Ты меня не потеряешь, – удивлённо ответил Рейли.

На его появление семейство Осен отреагировало привычным холодом. Ивар сделал вид, что супруга сына нет в помещении, а Мартен раздражённо закатил глаза. В зале также присутствовал семейный адвокат, возможно, планируя придумать ходы отступления, если Херман потребует с них долг. Появления юриста с завещанием они дожидались в угнетающем молчании. Рейли успокаивающе поглаживал Дина по руке, но это не помогало – напряжение росло, и уйти из дома, плюнув на карьеру и родителей, хотелось всё сильнее.

В восемь на пороге дома появился пожилой сухой бета с маленьким чемоданчиком. Он торопливо вошёл в гостиную и разложил на столе бумаги. Оригинальное завещание было оставлено в нотариальной конторе, и бета раздал всем копии. Адвокат семьи, откашлявшись, зачитал его. Дин старался вслушиваться, пытаясь понять, о чём он говорит, но слова пролетали мимо и оседали болезненным грузом в душе.

Долг Осенов перед Херманом Ведель-Ярдсбергом превышал стоимость недвижимости и редакции. Мортен стал оправдываться, что первые попытки открыть свой бизнес оказались неудачными, но Дин только отмахнулся – всё это казалось бездарной растратой в комедии абсурда. Естественно, за тридцать лет шикарной жизни не по средствам полученные деньги успешно испарились. Сейчас Осены жили на дивиденды от НоргеТаймс, и Дин очень старался, чтобы себестоимость компании постоянно росла. Только этого было недостаточно.

Все свои средства Херман собирался перевести в фонды города и благотворительности. А также средства, которые в пору былой молодости раздал своим друзьям.

– Господин Ведель-Ярдсберг указал несколько условий для изменения распределения капитала. Семьи Осенов и Тённессенов могут сохранить одолженные средства, если их сыновья обручатся и родят наследника. Этот пункт будет считаться действительным после минимум одного совместного года проживания и достижения ребёнком возраста трёх лет. В случае, если брак не будет расторгнут до восемнадцатилетия наследника, все средства, принадлежащие семье Ведель-Ярдсберг, перейдут в его распоряжение. Наследник также должен будет взять фамилию и титул графа Херман. Если в течение трёх месяцев свадьба не будет официально зарегистрирована, должники обязаны вернуть одолженные средства по установленной государством процедуре.

Пальцы Рейли сильнее сдавили его ладонь.

– Что это значит, Дин? – тихо и испуганно зашептал он.

– Слышишь, сынок, – Ивар перебил нотариуса, выхватив одеревеневшую ладонь сына из рук Рейли, – твой ребёнок сможет получить состояние и титул графа. Я всегда говорил, что Херман добрый человек, но это просто шикарный подарок!

– Не будет никаких детей, – осипшим голосом произнёс Дин.

– Не глупи, – рядом встал Мортен, вытягивая его из кресла и уводя от Рейли. – У нас нет средств, чтобы расплатиться с долгами, – отец сердито зашипел ему на ухо и болезненно сдавил плечо. – Если ты не выполнишь эти условия, нам придётся объявить банкротство, и мы останемся ни с чем. А НоргеТаймс – дело моей жизни – окажется уничтожено. Дин, ты ведь понимаешь, как важна эта газета для меня. И для тебя тоже. Не вздумай отказываться. Тем более сожительствовать вам нужно всего лишь год. Потом брак станет лишь формальностью, и ты будешь дальше жить в своё удовольствие! Хоть с омегой, мы тебе и слова не скажем!

– Мне надо всё обдумать.

Дин хотел сказать категоричное «нет», настраивая себя на это. Был готов отказаться от всего, и даже от журналистики, потому что у него уже был муж, были дети, которых он безмерно любил и которых не мог обменять на деньги и титул… Но как он будет смотреть им в глаза, зная, что не в состоянии обеспечить? Что, став банкротом, он почти пять лет будет отдавать большую часть зарплаты государству, расплачиваясь с долгами. Да ещё и не факт, что найдёт хоть какую-то работу…