Юлия Флёри - Кошки-мышки

В поле зрения она появилась не далее как четыре месяца назад. И все эти четыре месяца неустанно обращала на себя внимание. Место это на парковке… Глупость, казалось бы, на первый взгляд, а его задела. Уступил не потому, что хотел, интересно было, что же последует дальше. А дальше было относительное затишье. Да, маячила перед капотом, доводя Ивана до белого каления. Да, любила подрезать, демонстрируя не самую ловкую езду, но в целом из толпы не выделялась. Если бы не цвет авто, если бы не немного нелепый внешний вид, если бы не… Таких «если бы» даже навскидку с десяток наберётся, не говоря уже о более детальном подходе. И девочка усердно чего-то добивалась. Теперь понятно, что внимания. Добилась и дальше?.. Дальше либо он сам не дождался следующего её шага и сделал свой, либо миссия «достать соседа» выполнена и далее он не интересен. Интересна она. Или не интересна?..

– Куда уж нам с женщинами разбираться, если с собой разобраться не в состоянии, а? – Задал риторический вопрос второму «Я», не добился от него ответа, но определённые выводы сделал.

И даже готов сделать второй ход, только бы понять, чего же эта Нина хотела. И рука не дрогнула, нажимая на кнопку вызова именно восемнадцатого этажа лифта «В».

Неоправданным расточительством было отдать восемнадцатый этаж под офис рекламного агентства «Иллюзия». Сотни квадратных метров практически невостребованной площади, потому как Борис ещё при заключении договора аренды, не единожды напомнил, как творческой личности необходимы простор, полёт мысли, масштабность взглядов. Так и случилось, что весь этаж заставлен удобными креслами-мешками, пальмами в два человеческих роста и цветастыми перегородками, отделяющими один полёт мысли от другого. Для себя Щеглов выделил небольшое по площади помещение в самом углу этажа, единственное огороженное от посторонних взглядов со всех сторон. Обычно объяснял это необходимостью уединиться для подсчёта прибыли и принятия важных решений. Он ведь творцом не был и простор считал непозволительной роскошью. Врал, конечно. Тот ещё артист.

Секретарская стойка своеобразной приёмной, которую можно было отличить от остальных «парящих» кабинетов лишь по демократично выбранной мебели и кофемашине в углу, как и всегда пустовала. Прежде, когда офис агентства Дементьев посещал чаще, не раз закрадывалась мысль о том, что секретаря попросту нет, но стоило Боре нажать на кнопку селектора, как очередная нимфа вплывала в кабинет с чашечками кофе, а иногда и с коньяком. Очередная, потому как менялись они с завидным постоянством, правда, неизменной были длина ног и широта души.

Кабинет, как всегда, не заперт, Борис сидит во главе стола в полном одиночестве, на лице бремя тяжёлых мыслей, но как только пришло осознание, кто заглянул на огонёк, на лице отразилась лёгкость и беззаботность, которую владелец «Иллюзии», будто всегда носил с собой просто иногда забывал примерить.

– Какие люди! – Довольно воскликнул Щеглов без намёка на притворство и вскинул руки в приветственном жесте. – Сколько лет… Заходи, присаживайся. – Вскинутые руки ненадолго замерли в своём положении, затем суетливо опустились, но именно для того, чтобы указать на какое место стоит присесть гостю, чтобы ощущать себя максимально комфортно. – Чем обязан? – Бросился дежурной фразой, но едва ли по интонации можно было понять, стоит ли выкладывать суть встречи или необходима прелюдия.

– Да вот… – Дементьев вытянул губы трубочкой, смакуя мысль, глаза прищурил, хотя в целом вид выражал решительность. – Интерес у меня имеется. – Щеглов внутренне напрягся, но понять это можно было лишь по взгляду, который на мгновение стал стеклянным. – К одной из твоих сотрудниц. – Пояснительно кивнул Дементьев и с азартом наблюдал за тем, как меняется внешний вид Щеглова.

Человеком он был непростым. Толстенький, лысенький, невысокий здоровячок с добродушной улыбкой и честным взглядом. Он располагал, он внушал доверие и спокойствие и лишь немногие посвящённые знали, чего стоит эта наивная простота. В любой неловкой ситуации Борис имел неосторожность раскраснеться, вспотеть, тут же вытереть испарину со лба, что позволяло определённому кругу лиц расслабиться, потерять бдительность. И именно в этот момент Щеглов мог вцепиться в горло противника своими короткими, но крепкими пальцами и вытрясти из него душу.

Так и сейчас, Боря создал видимость внешнего расслабления, даже встал из-за стола, пересаживаясь ближе, добродушно улыбнулся, изображая внимание и понимание, неуклюже передёрнул плечами.

– Очень даже может быть. – Проговорил задумчиво, взгляд казался рассеянным, но Дементьев знал, что его изучают. И что пытаются считать реальную цель визита. По-мужски закинул ногу на ногу, откинулся на спинку широкого кресла и вздёрнул брови. Щеглов же, пояснил. – У меня, куда ни глянь, всё эксклюзив. Коллектив… – Мечтательно потянул. – Один к одному… Один к одному! Даже не представляю, кого ты сейчас имеешь в виду. Поясни.

Вышло несколько нетерпеливо. Потому что Дементьев мог создать проблемы, несмотря на старую дружбу. А проблемы Щеглов не любил, так как с прошлым завязал и, казалось, сам стал забывать об истинной натуре, сроднившись с ролью честного бизнесмена. Даже профиль занятий выбрал неслучайно. Окружил себя людьми лёгкими, красивыми, вращающимися по собственной орбите. Так, чтобы пересекаться не пришлось.

– Даже не знаю, что и сказать. Получится несколько сопливо и по-детски, но… Не сходимся мы с ней в некоторых вопросах. Вот… хотя бы сегодня… нахамила, нагрубила…

– Ну… – Успел воскликнуть Щеглов, как Дементьев мысль перехватил и осторожно заметил.

– … При этом отлично знала, с кем имеет дело.

Борис напрягся сильнее, своего отдавать он не любил, а весьма расплывчатые показания старого друга наводили на невесёлые мысли. И о причинах визита, и, собственно, о цели интереса.

– Даже представить себе не могу, о ком может идти речь. – Развёл руками и поднял на Дементьева свой кристально честный взгляд. – Все мои девочки милейшие создания. Бабочки… и мотыльки. Порхающие с цветка на цветок… с цветка на цветок…

– Да разве же я про твоих бабочек говорю? – Дементьев сжал челюсть, а Щеглов втянул в себя тяжёлый воздух. – Меня… гусеница интересует. Точно твоя. Такая… – Намеренно выдержал вдохновенную паузу, смакуя очередную встречную эмоцию нетерпения. – Необыкновенная. – Губами буквально расчертил каждый звук, лишь оттенком голоса давая понять, что время шуток прошло.

Момент узнавания отразился на круглом щегловском лице. И пусть он был едва уловим, но уголок рта нервно дёрнулся, лоб, как и полагается, покрылся испариной. Улыбка потеряла свою прежнюю лёгкость и стала напряжённо-рассеянной.