Мария Зайцева - Любовь Носорога

– Не, Колян, не та… Там такая… Мммм… – Молодой парень в форме охранника мечтательно закатил глаза и причмокнул губами, не находя слов для описания.

Его напарник, отрываясь от мониторов, на которых, ввиду позднего часа и окончания рабочего дня в восемнадцать ноль-ноль, не происходило ровным счетом ничего, насмешливо посмотрел на говорившего:

– И чего? И с чего ты взял, что она на тебя запала? Ты, Митек, простой охранник. Тебя никто в упор не видит.

– А она увидела! – взвился Митек, обиженно поджимая губы, – и улыбнулась! И вообще, я не охранник, я секьюрити! С правом ношения оружия!

– Ага, – заржал его собеседник, очень обидно и громко, – секьюрити, бля… Иди оружие свое протри, а то запылилось!

При этом он выразительно глянул на видавшую виды дубинку, за ненадобностью давно уже валявшуюся на продавленном диване комнаты наблюдения.

– Да пошел ты, – Митек отвернулся, решив больше не разговаривать с ехидным напарником, и уставился на мониторы.

Минут пять прошло в молчании. Но затем активный парень, совершенно не умеющий долго злиться и находиться в тишине, что, вообще-то не есть хорошо для его специальности, опять хмыкнул.

– Слушай, а чего на директорском уровне не поставили камеры?

– А с чего ты взял, что не поставили?

– Ну, у нас нет их картинки.

– А нам и не надо. Меньше знаешь, крепче спишь.

– А…

– И вообще, нехер лишние вопросы задавать. Ты здесь недавно, пока не нарвался. У Носорога крутая служба охраны. Они и имеют доступ к камерам. Везде. И у нас в том числе.

– Носорог? – Митек удивленно выпучил глаза.

Его напарник со вздохом оглядел парня:

– Тебе сколько лет? Здешний?

– Двадцать… Нет… Год назад приехал…

– Понятно. Не в курсе, значит… У нас здесь даже пацаны десятилетние знают, кто такой Носорог.

– Да кто это вообще?

– Это, бля, Колосов Павел Сергеевич. Это имя тебе знакомо, надеюсь? На кого работаешь, в курсе?

– А почему Носорог?

– А потому что здоровенный, прет напролом и боли не чувствует. И не остановить его нихера. Ничем. Вообще. Крутой боец был. На ринге всех укладывал. Ну неужели не слышал? Паша Носорог?

– Нет… И чего, бывший спортсмен, что ли? Откуда столько бабок?

– А это не твое дело, щенок. И не трепись. Я зря вообще рот раскрыл…

– Да ладно, ты че! Я никому!

– Ага…

Митек еще попытался порасспрашивать про страшного Носорога, но напарник молчал, уже, наверно, сожалея о своей откровенности.

Тогда стажер опять обиделся и тоже замолчал.

Время смены тянулось медленно, камеры не показывали ничего интересного, огромный, самый дорогой и современный бизнес-центр в их областном городе, был погружен в тишину.

Поэтому внезапное движение на пятом этаже, где заседала бухгалтерия холдинга, которому и принадлежал этот бизнес-центр, привлекло внимание сразу.

Митек какое-то время наблюдал за светловолосой женщиной, сначала купившей кофе в автомате и затем нажавшей кнопку вызова лифта, а потом удивленно пробормотал:

– Бля, и чего им дома не сидится? На три часа задержалась на работе.

– Значит, надо так. – Отрезал его напарник сухо, пресекая всякие дальнейшие разговоры, – говорю тебе в последний раз, нехер задавать лишние вопросы. И вообще болтать.

Митек опять обидчиво поджал губы, наблюдая за женщиной, устало облокотившейся на стену возле лифта и медленно прихлебывающей кофе. Лица ее не было видно, только светлые короткие волосы в небрежной укладке и вполне симпатичную фигурку, сейчас выражающую полную выжатость. Наверно, много работы, сидела у монитора, без конца сверяя свои многочисленные таблицы и ломая глаза.

Лифт открылся, женщина, не поднимая головы, шагнула внутрь.

Затем кабина поехала наверх. Наверно, кто-то еще был в здании так поздно, и вызвал лифт. Митек удивился, что и на директорском этаже тоже есть сумасшедшие, кому неймется поработать сверхурочно.

А потом, когда едущий уже вниз лифт внезапно остановился между этажами, охранник удивился. Застряли что ли? Но вызова не поступало, а камер там тоже не было установлено. Или были, но выходили не к ним в охранку.

Митек оглянулся на напарника, думая, спрашивать ли о странности с лифтом, но наткнулся на угрюмое лицо и решил пока не лезть. И так чего-то недоволен мужик, шугается всего на свете. Ну подумаешь, спросил про Носорога! Тоже мне, секрет секретный. Да пошел он!

Лифт стоял уже пять минут. Митек ерзал. Потом не выдержал все-таки:

– Коль, глянь, че такое? Лифт, похоже, застрял. А там баба из бухгалтерии. Может, от страха в обморок грохнулась? Она вообще какая-то хиленькая, словно жевали ее и не дожевали…

Коля посмотрел по камерам, потом вздохнул:

– Одна она что ли?

– Да не понял я… Лифт наверх шел еще, может, там кого-то из дирекции подхватил…

– Ладно. Ждем еще пять минут, потом пойдем проверим.

– А вдруг ей там плохо? Сердечный приступ или еще что…

– А вдруг она вышла просто наверху, а лифт пошел вниз? Сам? Тогда это не наша печаль, ее служба Носорога прихватит.

Они еще немного попрепирались, решая, как поступить, потому что комнату охраны покидать можно было только в крайнем случае, а во всех остальных – оставаться на месте и вызывать специальную службу. Пока спорили, лифт опять пошел вниз. И мимо них, на подземную парковку.

Охранники замолчали, напряженно глядя в мониторы, ожидая, когда двери раскроются.

Лифт остановился. Раскрыл двери, выпуская двоих пассажиров. Мужчину и женщину.

Мужчина, темноволосый, коротко стриженный, очень крепкий и широкоплечий, остановился, доставая сигареты. Женщина, чей локоть он выпустил для того, чтоб подкурить, неуверенно сделала шаг назад. В сторону от него.

Мужчина убрал сигареты, сделал пару глубоких затяжек, не отводя взгляда от светловолосой спутницы, в которой Митек узнал ту самую бухгалтершу, что заходила в лифт, устало опустив плечи. Правда, теперь во всей ее фигуре явственно сквозило напряжение. И желание оказаться подальше от мужчины. Который отбросил прочь окурок и, шагнув к ней, резко дернул к себе за талию, прижал и грубо поцеловал. Женщина слабо уперла руки в его широкие плечи, Митек, задержав дыхание, прилизил на максимальную и увидел, как тонкие пальцы сжали ткань дорогого пиджака, словно пытаясь оттолкнуть, а затем бессильно опали вдоль тела, а сама женщина покорно застыла, позволяя мужчине жадно целовать ее губы, щеки, шею, порывисто дергать ворот кофточки, добираясь до плеча, поразившего Митька в полутьме парковки своей белизной и нежностью кожи, очевидной даже через объектив камер.