Валерия Сказочная - Смирись, девочка

Дверь открывается, являя мне Кирилла. Быстро он. Я не только не успеваю успокоиться, так ещё и чуть ли не на пике враждебности. Недовольно поджимаю губы, не смотрю на похитителя.

– Да, твоей рукой мы тоже займёмся, – слышу его спокойный голос и понимаю, что заметил тюбик в моей ладони.

Займёмся? Ещё чего! Я понимаю, что его раны сложно обработать самому, но помазать собственное запястье я в состоянии. Прекрасно вижу его и дотягиваюсь. К тому же, я правша, а наручник был пристёгнут к левой руке.

– Сама справлюсь, – раздражённо говорю, одновременно действуя. Открываю тюбик обеими руками и…

– Она… – поспешно говорит Кирилл, уловив мои действия, но поздно. – Жжётся… – со сдавленным вздохом добавляет, хотя смысл теперь. Я уже успела вбухать себе на запястье щедрую порцию. Раньше надо было замечать, а не в своей аптечке ковыряться.

Я ведь правда злюсь на него за это, потому что чуть ли не вою. Жжётся – это ещё мягко сказано. Сжимаю руки в кулаки, раскачиваюсь корпусом, постанываю от боли, не в силах сдержаться.

А Кирилл спокойно берёт моё запястье, буквально отбирает у меня, но с какой-то мягкой настойчивостью. Тепло его прикосновения на какое-то время отвлекает меня от жжения, но, увы, ненадолго. Слишком уж оно ощутимое, а у меня и без того кожа нежная.

Но становится как-то легче, когда Кирилл снимает с меня мазь чем-то вроде салфетки, а затем моё запястье обрабатывает какой-то приятно прохладной жидкостью. Я даже расслабляюсь постепенно. Пусть продолжает.

Дыхание, правда, сбивается. И эти его круговые мягкие движения по коже мурашки разгоняют. Смотреть ему в лицо почему-то не могу никак, хотя пыталась. Вместо этого уставляюсь вперёд, на стенку.

– Эту мазь лучше не наносить на неподготовленную кожу, – спокойно сообщает Кирилл, но я улавливаю в его голосе хрипловатые нотки, похожие на те, что звучали перед поцелуем. – Вот что бывает, когда ты упрямишься.

Невозмутимое замечание, сказанное как бы между прочим, заставляет вспыхнуть.

– Нормальную мазь нельзя было найти? – огрызаюсь. Разум снова машет мне ручкой.

Кирилл впивается в меня тёмным взглядом прямо в глаза, не даёт отвести свой. Безмолвное предостережение. И на этот раз последнее – чувствую это так ясно, что слегка дрожу.

Жар приливает к коже, потому что Кирилл всё равно не отпускает своим взглядом мой. Требует не просто принять информацию, но и продемонстрировать, что я уяснила. И так сильно на меня воздействует, при этом совсем не напрягаясь, что не могу отвести взгляд. Да и не чувствую, что надо бы. Скорее наоборот, этим я только нарвусь непонятно на что.

Сдаюсь. Безмолвно подчиняюсь – а какие у меня ещё варианты? Кротко вздыхаю, опускаю взгляд, чувствуя, что и Кирилл отводит свой.

Странное ощущение – вроде я проиграла в безмолвном поединке взглядов, но побеждённой себя не чувствую. Мятеж как-то сам собой потух, естественно даже.

– Эта справится меньше, чем за сутки, – неожиданно слышу спокойный ответ на почти забытый мной вопрос. – Уже завтра твоё запястье будет как новенькое.

Молчу, мельком бросая взгляды на увлечённого обработкой моего запястья Кирилла. Его действия быстрые, умелые, но при этом движения мягкие, будто даже ласкающие. Кожу приятно обволакивает теплотой его прикосновений, а в груди от них теснеет так, что боюсь, что похититель на меня посмотрит. Будто увидеть что-то лишнее сможет.

Не могу его понять. По поведению не похож на мудака – но разве нормальный стал бы похищать меня? Да и вообще, так грязно вести бизнес?

Поджимаю губы, придя к окончательному выводу. Кирилл гораздо опаснее, чем законченные подлецы, потому что может быть и другим. А эта обманчивая мягкость способна сбить с толку настолько, что за ней и не заметишь, как тебя к пропасти ведут.

Но я не замечать не собираюсь. Ему не сбить меня с толку. Пусть думает, что смог, я подыграю. Но всё равно останусь начеку. Никакого доверия этому человеку, как бы мне иногда ни хотелось поддаться странной уверенности, что не обидит.

– Ну вот и всё, – сообщает Кирилл, и я только сейчас понимаю, что, оказывается, и мазь нанести успел, не только кожу обработать.

Более того, ещё легкой перевязкой зафиксировать. Ну надо же, а кожу даже и не жгло. Или не настолько, как в первый раз, вот я и не почувствовала даже.

Убираю руку ближе к себе, по-прежнему храня молчание. Не буду его благодарить. Даже не представляю при каких обстоятельствах вообще могу выжать из себя «спасибо» в адрес человека, который собирается растоптать моего папу, ну и меня попутно с ним. С какой бы вежливой обходительностью ни проделывал свои деяния Кирилл, их сути она не меняет.

И раз уж мне красноречиво дали понять, что спорить, огрызаться, драться и всё такое прочее мне нельзя, то вообще теперь не буду говорить.

– Теперь твоя очередь, – невозмутимо сообщает Кирилл, испытывая внимательным взглядом. – Посмотрим, как ты справляешься с ранами, – чуть снижает голос, уже одними только словами напоминая мне о том, в какой ситуации я их сказала ему.

Сглатываю, тут же потянувшись к аптечке. Стараюсь не реагировать на его почти неотрывный взгляд.

– Раны неглубокие, так что будет достаточно перекисью залить и перевязать на всякий случай, – снова нарушает молчание Кирилл.

А я всё никак не могу понять, он так непринуждённо мне реплики бросает, потому что его устраивает, что я молчу, или наоборот, хочется добиться от меня ответа?..

Хотя какая мне разница. Нахожу перекись. Не буду возиться с его ранами, будь они даже глубокими. Хотя немного странно, что для меня Кирилл приобрёл какую-то, видимо, крутую мазь, а себе вот так простецки собирается кровь затянуть. Но мне уж точно нет до этого дела. Наоборот, чем больнее ему будет, тем лучше.

Беру протянутую мне руку чуть дрогнувшими от этого действия пальцами. Чёрт, ну вот почему я начинаю нервничать… Не в первый же раз раны обрабатываю, да и прикосновением это не назовёшь. Уж точно не таким, чтобы глупо смущаться.

А Кирилл, как назло, смотрит. Причём мне в лицо.

Ну а я старательно изучаю его руку, лишь бы не думать об обволакивающей меня близости похитителя и соприкосновения с ним, которое, даже будучи таким простым, напоминает о том, что совсем недавно было на этой кровати…

Так, всё, пора в реальность. Итак, костяшки по-прежнему сбиты явно от ударов, рана, нанесённая бритвой, достаточно глубокая, как по мне, а вот пальцы очень даже красивые… Ровные, длинные, при этом гармонично смотрятся на мужской сильной руке. Она ощутимо больше моей, и мне вдруг становится интересно приложить свою для контраста. К счастью, мозгов хватает, чтобы не сделать это – удаётся вовремя себя стопорнуть. Заодно и напомнить себе, кто передо мной.